Страница 212 из 226
— А вот и выход! — оглянулся на остальных Тревинер.
— Но он завален, — подошел к нему Витри.
— Этот человек позаботился, чтобы здесь не разгуливали другие, — сообразил охотник. — Давайте-ка, друзья, расчистим эту дыру.
Он достал из мешка топор и стал рубить ветви, удерживавшие каменную насыпь. Остальные начали растаскивать камни и обломки ветвей. Вскоре в верхней части насыпи образовалось достаточное отверстие, чтобы выбраться наружу.
Тревинер пролез туда и зажмурился от яркого дневного света. Выждав немного, он огляделся и увидел, что туннель выходит в укромную расщелину на северном склоне Ционского нагорья. Судя по короткой тени от скал, солнце стояло высоко, хотя и не заглядывало в расщелину. Внизу виднелся необъятный лесной массив, сквозь который пролегало русло речки, текущей вдоль нагорья на восток.
Охотник осмотрел дно расщелины, узкое и неудобное, но пригодное для спуска.
— Вылезайте, здесь безопасно, — позвал он остальных. Они один за другим выкарабкались из отверстия и остановились рядом с охотником.
— Деревья-то — пожелтели! — ахнул Шемма. — Сколько ж мы пробыли под землей?
— Дней десять, — отозвался Тревинер. — Здесь, на севере, осень приходит раньше, чем у вас в Лоане.
— И ночи, наверное, холоднее?
— Холоднее, приятель, сегодня же и убедишься. А сейчас, пока светло, хорошо бы и о зайчатине побеспокоиться.
Охотник первым спустился по расщелине и повел остальных через лес к реке. По пути им не встретилось никакой живности, поэтому он оставил друзей у реки и ушел искать добычу в одиночку.
— Надо бы развести костер и просушить одежду, — предложил Альмарен.
— Котлы, котлы надо на огонь поставить! — догадался Шемма и первым пошел за дровами.
Когда Тревинер вернулся с добытым зайцем, котлы давно кипели, а одежда, развешанная на рогатках, наполовину просохла. Охотник сам освежевал и разделал тушку, запустил куски в воду, а затем расшвырял носком башмака дрова, чтобы убавить огонь.
— Стой! — страдающим голосом вскричал Шемма. — Так дольше будет вариться, неужто не соображаешь?!
— Сам не соображаешь, — отмахнулся от него Тревинер. — Если похлебка закипит ключом, весь смак выплеснется через край и уйдет в огонь.
Понял?!
Впечатленный жутким сообщением Тревинера, Шемма угрюмо уселся на чурбачок и до окончания варки не спускал с котелка глаз, чтобы в случае чего грудью стать на пути уходящего смака. Но тот, благодаря предосторожности охотника, вел себя смирно, и покрытую жиром похлебку сняли наконец с костра и разлили по мискам.
— Хлебца бы сюда… — мечтательно сказал табунщик между двумя большими глотками.
— Да на тебя не угодишь, приятель! — Тревинер даже забыл про еду.
— То тебе горяченького, то хлебца! Интересно, чего тебе захочется, если я изловчусь подстрелить в лесу пару буханок?!
— Уж и помечтать нельзя… — буркнул в ложку Шемма. — Нет, такая жизнь не для меня, да и я — не для нее. Мое место — в Лоане, и все тут.
Все промолчали, в глубине души соглашаясь с высказыванием табунщика. В памяти Витри всплыло последнее утро в селе — два ряда небольших аккуратных домиков, толпа сельчан на дороге и они с Шеммой верхом на конях, отправляющиеся в неведомую даль. Лоанец скосил взгляд на Тревинера и подумал, что очень скоро наступит время возвращаться домой, но эта мысль принесла с собой не радость, а ощущение потери чего-то важного.
— Что будем делать дальше, маги? — нарушил молчание Тревинер. — На Белый алтарь мы пришли, зайца съели. Надо бы нам поспешить разделаться с магией Каморры, пока он нас не догнал.
— Для этого нам нужно вернуться к Белому шару, — сказал Альмарен и обернулся к магине, сидевшей поблизости, на прибрежном уступе:
— Лила, ты решила, каким должно быть заклинание?
— Да, — кивнула она, — но для него важно равновесие всех трех сил, а у нас нет Синего камня.
— Я заменю Синий камень, — глянул на нее Альмарен. — Я привлеку на алтарь силу холода и буду удерживать ее, пока ты создаешь заклинание.
— Но это же смертельно опасно! — встревожилась магиня. — Такое сумеет только маг, равный Лилигрену.
Альмарен не знал, как объяснить ей, что сегодня он уже не тот, каким был сутки назад. Зато он был уверен, что теперь, когда внутреннее зрение позволяло ему видеть природу и взаимосвязь сил магии, концентрация одной из них на алтаре не будет для него опасной задачей.
— Я сделаю это. — Он ответил ей буднично, словно речь шла о мытье котлов после обеда, и увидел, как тревога исчезла с ее лица.
«Она узнала, что я способен это сделать, — догадался Альмарен. — Не поверила, а узнала, но как?" Он вдруг понял, что она тоже видит мир не только глазами, но и тем особым внутренним зрением, которое он сам едва успел почувствовать в себе. Где, когда, как пришло к ней это зрение, наверное, не следовало спрашивать, потому что он и по себе знал, как трудно отвечать на такие вопросы. Лила улыбнулась ему как давнему другу и так же буднично, словно принимая его согласие помыть котлы, сказала:
— Что ж, попробуем.
После обеда путники вскинули мешки на плечи и пошли назад к расщелине, но не успели они сделать и нескольких шагов, как громкий, приближающийся треск сучьев заставил их остановиться.
— Быстро, все под берег, прячьтесь! — скомандовал друзьям Тревинер, но было уже поздно. Из леса выехал конный отряд, пробиравшийся вдоль берега, и направился прямо к ним.
— Влипли, — пробормотал сквозь зубы охотник, стаскивая с плеча лук.
— Не стреляй, — вполголоса сказала Лила. — На них форма войск Цитиона.
Командующий отрядом — рослый, белокурый молодой человек — сделал знак рукой, приказывая воинам остановиться, а сам поехал к путникам. Лила ухватилась за локоть Тревинера, чтобы удержать его руку, готовую наложить стрелу на лук.
— Мы не враги, — сказал воин, заметив и намерение охотника, и движение удерживавшей его женщины. Переведя взгляд на Альмарена, он воскликнул:
— Ты не узнаешь меня, Аль?!
— Риссарн, ты?! — Альмарен вспыхнул радостью и сделал движение, чтобы броситься навстречу другу, но тут же остановился. — Что ты здесь делаешь?