Тантрас

“За то время, что прошло после сражения у моста, никто не стал выглядеть старше, к тому же ни один из людей не убежал. Поэтому я и предположил, что этот призрак ненастоящий”.

Форестер все еще выглядел смущенным, но медленно кивнул головой, словно все понял. Сайрик нахмурился. Эти тупые обитатели долин просто идиоты, — подумал он. “Слушай”, — наконец произнес вор, — “Мне некогда давать тебе лекции о всякой нежити и иже с ней. Мне нужно найти Келемвора. Мне сказали, что он пошел в эту сторону около двух часов назад”.

“Он был здесь”, — ответил Форестер, — “но некоторое время назад он ушел в лес. С тех пор я его больше не видел”.

Сайрик выругался и направился в заросли.

“Будь осторожней!” — крикнул Форестер вслед удаляющемуся Сайрику. “Мы недавно слышали как из леса доносились крики какого-то дикого зверя”.

Наверняка это была пантера, — подумал Сайрик. По крайней мере это означало, что Келемвор был неподалеку. Вор извлек свой меч и осторожно ступил в лес.

Дым, поднимающийся от тлеющих деревьев был настолько густым, что Сайрику иногда становилось трудно дышать. Из его покрасневших глаз катились редкие слезы, оставляя на его грязном лице полоски. Вор прищурился, продолжая пробираться через заносы деревьев и паутины корней, окружавших его.

После часовой прогулки на восток, вор заметил, что воздух расчистился и дышать стало гораздо легче. Внезапно, на одной из веток крупного кустарника, он заметил небольшой клочок черного меха. Едва он приблизился к нему, чтобы рассмотреть получше, как с южной стороны до него донесся треск сломанной ветки, затем еще один. Не медля ни секунды он нырнул за ближайшее дерево и крепче сжал рукоять своего меча.

Через две минуты мимо укромного местечка Сайрика пробежал зентильский лучник, сильно истекающий кровью. Он тяжело дышал, его ноги и руки едва слушались его. Через каждые два-три шага он тревожно оглядывался через плечо.

Сайрик начал взбираться на дерево, надеясь избежать встречи с тем, что преследовало юного лучника. Сайрик проделал половину пути и в его голове всплыли воспоминания о Паучьем Лесе, где Сайрик также пытался спастись от гигантских пауков, взобравшись на дерево. Пожалуй, это я зря, — подумал он.

Прежде, чем вор успел спрыгнуть на землю, из-за деревьев выпрыгнула большая черная пантера и бросилась на север, вдогонку за зентильским лучником. В прекрасных изумрудных глазах создания, промелькнувшего мимо Сайрика, читалось некое подобие злой радости.

“Кел”, — пробормотал Сайрик и начал спускаться с дерева. Затем с севера до него донесся короткий, резкий вскрик, за которым последовал рев разъяренной пантеры, расправляющейся со своей жертвой.

Внутри Сайрика все перевернулось, в нем проснулась жалость к Келемвору Лайонсбэйну, могучему, опытному воину, который был его спутником вот уже целый год. Келемвор, как и Адон, жрец Сан, и Миднайт, энергичная, черноволосая чародейка, были его спутниками, когда им пришлось спасать Богиню Магии. Сейчас Адон и Миднайт, которых ждал суд за убийство Эльминстера, были заточены в подземелье Спиральной Башни, а сам Келемвор шатался по лесам в шкуре пантеры. Но воин не умел контролировать свое превращение в эту тварь.

Семья Лайонсбэйнов была проклята.

Давным-давно, один из предков Келемвора во время одной из битв предал могущественную волшебницу, соблазнившись чужим сокровищем. Умирая, волшебница прокляла Лайонсбэйна так, чтобы он не смог ничего делать, если он мог извлечь из своего поступка хоть какую-то выгоду. Тем не менее, спустя некоторое время, проклятие изменилось. Теперь Лайонсбэйн не мог ничего сделать, если это было не в его интересах. Чтобы помочь другому, он должен был получить какую-нибудь награду. У Келемвора не было выбора, кроме как стать черствым наемником — иначе он был бы вынужден превращаться в монстра, который должен кого-то убить!

Интересно, что вызвало проклятье к жизни на сей раз? — подумал Сайрик, пробираясь через густой подлесок.

Неожиданно Сайрик вышел на небольшую полянку, на которой лежала пантера с окровавленной пастью. Перед ней валялось растерзанное тело зентильского солдата. Пантера, едва заметив приближение Сайрика, напряглась, делая попытку подняться на ноги и грозно оскалила пасть. Сайрик предусмотрительно поднял меч и сделал шаг назад.

“Кел, это я, Сайрик! Не подходи! Я не хочу причинять тебе вред”.

Пантера издала громкий рык и припала к земле, словно готовясь к прыжку. Сайрик продолжал медленно отступать, пока наконец не уткнулся спиной в ствол дерева. Он решил, что если пантера бросится на него, то он будет вынужден ее убить. Пантера была готова прыгнуть в любой момент, но вместо этого она замерла, отбросила голову назад и издала долгий, протяжный вой.

Сайрик смотрел как мех пантеры медленно разошелся и тварь широко распахнула рот. Из глубин создания показались две руки, которые обхватили челюсти и раздвинули их еще сильнее. Затем раздался резкий противный звук и все тело пантеры, начиная с пасти, разошлось на две половинки.

На траву, рядом с грудой животной плоти, которая несколько мгновений назад была пантерой, рухнуло дрожащее, обнаженное, человекоподобное создание. Сайрика охватила волна благоговейного страха. Хотя он уже однажды видел превращение Келемвора из пантеры в человека, в Тилвертоне, вор испытывал сейчас одновременно и восхищение и отвращение. Он не мог оторваться от этого зрелища. Вскоре создание на земле приняло полностью человеческий облик.

“Кого…кого я убил на этот раз?” — тихо спросил Келемвор. Он попытался подняться, но был слишком слаб для этого.

“Зентильского солдата. Защитники города будут лишь благодарны тебе”. Сайрик снял свой плащ и набросил его на плечи Келемвора. “Что стало причиной твоего превращения, Кел?”

“Эльминстер”, — сказал Келемвор, слабо тряхнув головой. “Он обещал избавить меня от проклятия, если я буду сражаться за Шедоудейл. Но, если Эльминстер мертв, я не смогу получить моей награды”. Воин обвел взглядом зентильского воина и вздрогнул. “Я рад, что это оказался не один из жителей долины”.

“Почему? Они ничем не отличаются от зентильцев”. Сайрик бросил сердитый взгляд на воина. “Ты знаешь, что я только что видел? Я видел Форестера, здорового дуболома, который сражался на нашей стороне у моста. Он перерезал глотку беспомощному зентильскому воину, даже не подумав о том, чтобы взять его в плен”.