Дракон

- Маловероятно.

- Рад слышать. Кстати, почему мои барабанные перепонки не лопаются после телепортации?

У Маролана на лице появилось довольное выражение, но он не ответил на мой вопрос.

- Очевидно, - продолжал он, - в замок может проникнуть всякий, кто способен телепортироваться и спрятаться от моей стражи.

- У вас нет системы безопасности?

- Того, что есть, явно недостаточно. Мне кажется, вы могли бы ее заметно улучшить.

Я обдумал его предложение и понял, что знаю, как это сделать.

- Да, такая задача мне по силам. - Мне захотелось сразу же договориться о плате за услуги, но потом я сообразил, что будет выгоднее сначала хорошо сделать работу, чтобы позволить Маролану проявить максимальную щедрость.

Он нахмурился, словно погрузился в глубокие размышления.

- Он вошел в псионический контакт, босс.

- Я знаю, Лойош.

- Ты лжец, босс.

- Разумеется.

В этот момент в библиотеку вошел драконлорд и поклонился Маролану. Низкий и коренастый для драгейрианина, с короткими светлыми волосами и прозрачными глазами, драконлорд не походил на воина, однако на боку у него висела шпага, свидетельствовавшая о том, что он на службе.

- Фентор, - сказал Маролан, - это баронет Владимир Талтош. Я знаю, что вы готовы работать с людьми с Востока, но согласны ли вы выполнять приказы джарега?

- Милорд? - произнес Фентор.

- Что он сказал? - поинтересовался Лойош. Я лишь крякнул в ответ.

- Я только что нанял лорда Талтоша в качестве консультанта по вопросам безопасности и охраны, - заявил Маролан. - Из чего следует, что он становится вашим непосредственным начальником - при определенных обстоятельствах.

Я ощутил, как у меня от изумления отвисла челюсть, и мне ничего не оставалось, как постараться незаметно ее захлопнуть. Что сказал Маролан? И когда он успел?

- Никаких проблем, милорд, - сказал Фентор.

- Хорошо, - кивнул Маролан.

- Прошу меня простить, - вмешался я.

- Да?

- Я...

- Не имеет значения. Я рад, Фентор.

- Я тоже, милорд.

- Босс, тебя только что взяли на работу.

- Ну да. Точнее, завербовали.

- Тебе следовало сказать, что ты никогда не используешь свое могущество на стороне злых сил.

- Я обязательно так и сделаю.

Тут мне пришло в голову, что теперь, когда я работаю на Маролана, будет труднее отказаться от первого его предложения. Конечно, мне может повезти, и никто не станет воровать оружие. Но почему-то я не верил в такую удачу.

Фентор вежливо поклонился нам обоим и вышел.

- Маролан, что вы пытаетесь мне сказать? - спросил я.

- Очень многое.

- А конкретнее? У меня возникло ощущение, что вы не просто обеспокоены тем, что кто-то хочет украсть оружие Морганти.

- Вам следует доверять своим ощущениям; они кажутся мне весьма надежными.

- Большое спасибо.

Он резко встал.

- Пойдемте со мной, Влад. Я покажу вам замок и познакомлю с некоторыми людьми.

- Жду с нетерпением.

Я встал и последовал за Мароланом.

ГЛАВА 2

ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ГРАНИЦ

Знаете, чем пахнет на поле битвы? Если да, то я вам сочувствую; если нет, то вы так и останетесь в неведении, поскольку я не намерен вам рассказывать - отмечу лишь, что люди плохо пахнут изнутри.

Мы перешагнули через груды земли (я не могу всерьез называть их "бастионом"), которые с таким трудом воздвигли, и двинулись вперед; мы шли не слишком быстро и не слишком медленно. Нет, если подумать, все-таки слишком быстро. Даже если бы мы еле ползли, это все равно оказалось бы слишком быстро.

Я поправил свой форменный пояс - единственный знак отличия, говоривший о том, на какой стороне я сражаюсь, поскольку свою симпатичную маленькую шапочку умудрился потерять во время одной из предыдущих атак. Примерно половина нашей роты растеряла свои маленькие шапочки, да и враги тоже. Но у всех были пояса, показывающие, за кого мы сражаемся, - ленточки, которые используются в командах сэндболла. Я никогда не играл в эту игру. Но не раз видел, как драконы сражаются в сэндболл в Западном парке, рядом с теклами, хотя они никогда не играют в одной команде. Выводы делайте сами.

- А ты не думал о том, чтобы смыться отсюда? - спросил я у Лойоша, наверное, в пятый раз.

- Да, мне приходила в голову такая мысль, - ответил он в четвертый раз (в первый он просто ничего не ответил, поэтому мне пришлось повторить вопрос - три атаки назад). - Кстати, как мы здесь вообще оказались?

Я уже и не знаю, в который раз Лойош повторил свой вопрос; впрочем, я сам задавал его себе. Мы шли вперед. Как мы в это ввязались?

Не так давно я спросил Сетру, почему она приказала нам оборонять позиции, которые, с моей точки зрения, не представляли собой ничего особо важного, - впрочем, у меня на то имелись личные причины, о которых я поведаю вам позднее.

Она сказала:

- По тем же соображениям, по которым я приказала фаланге копьеносцев Гутрин атаковать долину на левом фланге. Удерживая холм, вы угрожали всему флангу противника, а мне требовалось сковать резервы. До тех пор, пока вы продолжали ему угрожать, он должен был либо усиливать свои войска на этом участке, либо иметь для него резервы. Благодаря чему я смогла в нужный момент ввести в бой собственных людей, что и сделала, когда...

- Ладно, ладно, - перебил я ее, - не имеет значения.

Меня не интересовали технические подробности, я надеялся услышать: "Ваш участок был жизненно важным для развития всей кампании". Я хотел играть решающую роль. А мы оказались лишь одной из незначительных фигур на доске.

То, что я превратился в простую фигуру на игровом поле, меня беспокоило. Пожалуй, я не был важным игроком, когда выполнял приказы вышестоящих джарегов, но к тому моменту я уже управлял своей территорией и успел к этому привыкнуть. Здесь тоже заключалась часть проблемы: если среди джарегов я и не был главнокомандующим, то по крайней мере имел офицерский чин. А вот здесь... я исполнял самые разные, но весьма незначительные, функции.

Но как мы в это ввязались? Вряд ли следует говорить о высоких принципах. Я хочу сказать, что о войне принято судить в соответствии с тем, кто прав, до тех пор, пока вас не начинает лично интересовать ее исход. Если же вы являетесь одним из участников или если ее результат заметно повлияет на вашу жизнь, тогда необходимо придумать уважительные причины, которые докажут, что вы воюете за справедливое дело, - тут нет ничего нового, все так делают. Но эта война оказалась исключительно несправедливой и жестокой. Никому так и не удалось найти для нее подходящих оправданий. Мы сражались из-за земли и власти - и никакого благородства.