Незабываемое

- Чудной, я только перевяжу... Одну минуту, и все, - убеждает его Лена.

Наконец все сделано. Паренек скрипит зубами.

- Сестра, глотнуть бы!.. Жжет.

Лена торопливо шарит рукой по соломе, по полу, стараясь найти какую-нибудь оставшуюся фляжку, и машинально повторяет шепотом:

- Сейчас, милый, сейчас.

А в полночь приходит капитан. Он, щурясь, долго оглядывает землянку. На нарах, на полу - раненые, а Лена сидит спиной к двери и не видит капитана. Тонкая спина ее согнута. Она положила подбородок на ладони и слушает внимательно: раненый ей что-то рассказывает вполголоса.

- Лена, - капитан кашляет, - куда нам?

Лена оборачивается и встает с бледным, осунувшимся лицом. Она поднимает руки к груди, сейчас же опускает их и медленно, мелкими шагами, точно ноги у нее спутаны, подходит к капитану, глаза у нее широко раскрыты, застыли в ожидании.

- Что? - спрашивает она.

- Давайте.

Капитан сдавленно покашливает, и два солдата тихо вводят в землянку Володю, придерживая его, и капитан, не глядя на Лену, говорит:

- Перевязку сделай...

Лена подходит ближе к Володе, и капитан видит, как пуговичка на ее гимнастерке ходит то вверх, то вниз и брови ее недоуменно дергаются. У Володи на глазах повязка набухла от крови. Он с неловкостью тянет к ней руку, но капитан, хмурясь, удерживает ее.

- Володя, спо-кой-но.

- Товарищ капитан. - У Володи отрывистый, незнакомый голос. - Надо снять повязку, мешает.

- Товарищ кап... - И Лена осекается от спазмы в горле.

- Лена? - с испугом спрашивает Володя. - Лена здесь?

Лена тупо смотрит на его повязку. И делает еще шаг. Володя осторожно ищет и берет ее за плечи. Губы его стараются улыбнуться.

- Лена? - шепчет он и опять тянется к повязке. - Леночка, надо снять повязку к черту!..

Лена легонько сжимает его руку. Ее лицо кажется неподвижным. Кровь капает ей на пальцы. Она горячая, а рука Володи холодная, как железо на морозе.

- Леночка, - говорит Володя, - меня обожгло... Меня только ударило... Посмотри, что у меня? Видишь? Совсем уж мелочь, чувствую - ожгло просто...

Лена молчит. Ей нужно его перевязать, но Володя с повязкой сейчас так далеко от нее, что, наверно, не дотянуть рук.

- Ничего, Володя, ничего... не опасно, - выдавливает она механически, как во сне, накладывая чистый бинт.

А Володя, все стараясь улыбаться, говорит:

- Это ерунда, пустяки. В голову ранило, кровью глаз залило!..

Она усаживает его на нары и безмолвно стоит возле. Капитан прислонился спиной к стене, прикрыв глаза, и кажется, что дремлет. У него дергается щека и сходятся и расходятся углом черные брови.

- Товарищ капитан, - сниженным голосом спрашивает кто-то из раненых, как там... наверху?

Капитан разлепляет веки.

- Как там? - снова спрашивает молодой парнишка, раненный в бедро.

- Стоим, - отвечает капитан, - три транспортера горят... - Капитан оглядывает раненых. - Три транспортера, - громче добавляет он.

- Все здорово! - неестественно оживленно говорит Володя и кивает. - Да, товарищ капитан, Баранов молодец.

- Лена. - Капитан машет Лене пальцем. - Иди сюда... Володька, Володька, - внезапно глухо говорит капитан и, стиснув Володино плечо, порывисто наклоняется и крепко целует его в губы.

- Спасибо тебе, Володя, спасибо... за все.

Капитан вышагивает из землянки, и Лена слышит, как он покашливает у входа: ждет ее.

Лена, хватаясь за стену, как пьяная, выходит из землянки вслед за ним. Она держится рукой за ослизлую стену траншеи, чтобы не упасть от слабости в ногах.

- Вот, - покашливает капитан, - так... Вот как с Володькой, а? Ты слышишь? Цены не было парню. Осколком мины его... Ну, вот что... Сейчас же за повозкой... В тыл по оврагу ближе. Раненых немедленно увезти. Никого больше не могу послать - такое время! Иду к Баранову, - добавляет, капитан, - там снаряды привезли. Эх! Ну ладно, беги за повозкой! За ранеными присмотрят.

А Лена не может вымолвить ни слова.

- Погоди, погоди, - нахмуривается капитан. - А с Володькой вы что... дружили, что ли? - спрашивает он глуховато.

- Какое это имеет значение! - шепчет Лена.

Капитан задерживает в груди дыхание, очень быстро говорит:

- Ну ладно, ладно... Иди.

Вокруг тихо. Только впереди над окопами дрожит красный отблеск, как от пожара, и даже не взлетают ракеты. Лена спускается с бугра и идет по дну оврага в тыл за повозкой. У нее точно клещами хватает за сердце. Удушье сжимает горло, и давит, и выпирает все из груди. Лена напрягается и морщится, чтобы заплакать, но слез нет. И она, судорожно хватая ртом воздух, останавливается и с ужасом думает: "Неужели? Неужели это все?"

И, кусая губы, на ощупь, по настилу мокрых опавших листьев, Лена бежит по оврагу.

- Ну вот, Володя, сейчас придет паром, и ты будешь в медсанбате, говорит Лена и подымает Володе воротник шинели. - Так лучше, а то ветер...

Володя лежит на носилках около землянок санроты на берегу Днепра. Около носилок тлеет костер. На обуглившихся досках лениво ползают и гаснут фиолетовые огоньки. От Днепра несет осенним холодком. С косогора, из сырой рассветной мути, летят влажные листья. Они падают на огонь, шевелятся, как живые, и вспыхивают тихим желтым пламенем. На песке около костра стоит еще несколько носилок. Из землянок санитары выносят раненых, ждут парома с того берега. Днепр не виден в потемках, но когда далеко слева слабо мерцает край неба, то можно отличить черную воду от берега. Временами ветер сникает, становится тихо, и Лена слышит, как отрываются и планируют с деревьев листья. Один лист упал ей на рукав. Лена осторожно снимает его и держит на ладони. Лист пахнет землей и тревожным запахом поздней осени.

"Какой легкий лист!" - думает она.

- Они у нас в Воронеже лежали целыми кучами в саду, и как хорошо было по ним ходить... - говорит Лена, - они хрустят.

- А ты раздави этот, - ворочаясь, без улыбки советует он. - Тоже хрустнет.

- Зачем, Володя? - обиженно отвечает она и сдувает лист с ладони. - Не надо.

Володя поеживается и вздрагивает.

Лена задумчиво смотрит на его лицо.

- Что, Володя? - спрашивает она.

- Лена, - говорит он, - скоро паром?

- Сейчас, Володя. И потом в медсанбат. Немного осталось потерпеть.