Страница 14 из 15
Я устремил на него взгляд, полный неподдельного изумления.
- А это... разве... не моя комната?
- Эта... жалкая каморка? - Он пренебрежительно фыркнул. - Ты, ч-что же, думаешь... вот такое, значит, гостепри...имство мы тут... так сказать... оказываем... ч-членам семейства, да? Да это просто... просто первая попавшаяся... комнатушка, куда тебя... папаша определил. Этажом выше... тебя ждут... подобающие покои. Пш-шли. Увидишь.
Он встал и покачнулся. Я тоже.
Комната резко пошла по кругу, а свист ветра, который в последнее время уподобился звуку далекого прибоя, нахлынул с новой оглушительной силой. Придерживаясь за плечо Эйбера, я мог с горем пополам держаться на ногах. Пошатываясь, мы вместе вышли в коридор.
- Можешь... разместиться... в покоях Мэттьюса, - простонал Эйбер, пригнувшись под моим весом. - Ему-то они... теперь вряд ли... пригодятся.
Тут я вдруг вспомнил... А куда подевалась Реалла? Наверное, вместе с другими слугами прибирает в комнатах после обыска. Нет, я не обиделся на нее за то, что она так и не принесла мне сухую одежду. Более важные дела... Эти вечные более важные дела...
Эйбер прошагал по коридору, повернул налево, потом - еще раз налево, а потом - еще два раза налево. По идее, при таком маневре мы должны были бы вернуться туда, откуда ушли, но почему-то оказались перед широкой каменной лестницей, пролеты которой уводили и вниз, и на верхние этажи. К скобам на стенах были подвешены масляные лампы. Источаемый ими свет собирался под потолком.
Я оглянулся назад. Коридор, как мне почудилось, сужался и сворачивался в кольцо - как бы сам по себе. Я напомнил себе о том, что с углами тут полная неразбериха. Здесь не было никакой возможности мысленно отследить собственные передвижения.
- Ну, ты как? По лесенке подняться, в смысле. А?
- Так это... Если ты подсобишь... запросто!
Эйбер поддержал меня, и мы более или менее благополучно добрались до следующего этажа.
Я обратил внимание, что и тут, как и говорил Эйбер, не оказалось ни единого окна. Почему-то это обстоятельство стало меня угнетать - хотя, быть может, мне следовало радоваться тому, что я не имею возможности выглянуть наружу. Я вспомнил Карту моей сестры Фреды, на которой были изображены Владения Хаоса. Одного взгляда на этот пейзаж хватило, чтобы у меня по коже побежали мурашки. Небо, подергивавшееся, словно живое существо, звезды, носившиеся по этому небу как им заблагорассудится, гигантские камни, сновавшие по земле сами по себе, пульсирующие и растекающиеся цвета. Нет, мне определенно надо было радоваться тому, что не приходится глазеть на эти картинки из страшного сна.
И все же из-за отсутствия окон я до некоторой степени ощущал себя, как в ловушке. Все напоминало некую игру, в которой победить в принципе невозможно.
Все время, пока мы поднимались по ступеням, я крепко держался за перила. Ступеньки попытались ускользнуть у меня из-под ног, но я выждал несколько секунд, сделав вид, будто хочу отдышаться. Эйбер, который и сам был пьян и пошатывался ничуть не меньше меня, ничего не заметил.
Наконец мы добрались до лестничной площадки на следующем этаже. И снова - кровоточащие стены, и снова - скобы с лампами, свет от которых стремился к потолку. Странно: я начал привыкать ко всем этим отклонениям, как к некоей норме.
Мой брат совершил пять резких поворотов влево, но и на этот раз мы не вернулись туда, откуда пришли, а оказались в незнакомом коридоре, перед рядом высоких дверей, украшенных изящной резьбой.
- Ну, как говорится, добро пожаловать! - выпалил Эйбер и сопроводил свое восклицание широким жестом. - Комнаты у Мэттьюса... так себе, конечно. У него... со вкусом всегда было... не очень. Но в целом... ничего.
Он остановился перед первой дверью слева и громко постучал.
- Здорово! - крикнул он. - Просыпайся давай!
- Зачем тебе вздумалось... - начал я и только хотел спросить, зачем это он барабанит в дверь комнаты человека, которого нет в живых, как вдруг довольно крупная физиономия, вырезанная посередине створки двери, зашевелилась, зевнула, трижды моргнула и словно бы уставилась на Эйбера.
- Приветствую вас! - проговорила она приятным голосом. - Эта комната принадлежит лорду Мэттьюсу. Как о вас доложить?
- Просто... в гости пришел, - ответил Эйбер. - А ты меня не помнишь, что ли?
- Ба! Да это, похоже, лорд Эйбер пожаловал! - проговорила дверь. Деревянная физиономия слегка прищурилась. "Близорукий он, что ли, этот тип?" - подумал я. - А вы подросли с тех пор, как мы виделись в последний раз. Добро пожаловать, мой милый мальчик, добро пожаловать! Потолковать с вами я всегда рад, но лорд Мэттьюс очень строго распорядился ни под каким видом не впускать вас в его покои без его разрешения, а иначе - это его подлинные слова - из меня настругают зубочистки.
Вот это да! Эйбера тут не жаловали! Почему-то меня это не удивило. Похоже, все члены моего семейства друг другу мало доверяли. Тут скорее можно было дождаться пинка под зад, чем доброго слова.
- У меня плохие новости, - проговорил Эйбер серьезно, без обиды. - Мой брат Мэттьюс умер.
- Нет! Нет! - вскрикнула физиономия на двери. - Не может быть!
- Боюсь, это правда.
- Когда? Где?
- Это случилось некоторое время назад, довольно далеко отсюда.
Физиономия плаксиво сморщилась.
- Надеюсь, он не мучался?
- Нет. Смерть была быстрой.
А вот тут он соврал. Мэттьюса запытали до смерти в башне, сложенной из костей. Но поправлять Эйбера я не стал... Это лицо, вырезанное на двери, оказалось очень чувствительным, а мне сейчас вовсе не хотелось утешать плачущую навзрыд деревяшку.
Дверь вздохнула. Взгляд деревянных глаз стал отстраненным, задумчивым.
- Он был славным подопечным. Представитель шестого поколения в вашем роду, которого мне довелось охранять с тех пор, как меня тут поставили... Кстати говоря, а как обстоят дела с седьмым поколением? Не появился ли кто-нибудь, кто мог бы поселиться в этих комнатах?
- Пока нет, - ответил Эйбер. - Ну, то есть... я ничего такого не слышал.
Дверь, похоже, наконец заметила меня.
- А это кто такой? Я вправду замечаю фамильное сходство, или мне кажется?
Эйбер подтащил меня поближе к двери. Физиономия прищурилась. Я тоже пригляделся повнимательнее. Здоровенный носище, пухлые губы, высокие скулы почти карикатура на человеческое лицо. Однако взгляд у физиономии был добрый и, пожалуй, немного печальный.