Страница 22 из 53
-- Просто всех там знаете. Так уютно.
Я указываю ей, что такие места меняются. Таким раньше был Танжер, в старые добрые дни бара "Парад".
У меня комната со стеклянной передней стеной, выходящей на улицу. Я вышел прогуляться в метель и теперь не могу найти ключ. Гостиница в Панаме с мамой и отцом. Они в номере 216. Я не уверен, какой номер у меня, когда спускаюсь вниз на завтрак. Комната 218? Правильно.
Хаотичный дом на окраине Панамы. Осыпающиеся стены и рекламные щиты на фасадах. Смутный район, пустой ресторан на разных уровнях, вроде "Ле Драгстор" в Сен-Жермен-де-Пре. Мама стоит в отдалении ниже меня. Я -- на площадке пролетом выше. Она говорит, что доктор Брэдли (мой ветеринар) не советует оперироваться. Помахивает какими-то бумагами и говорит:
-- Совет смущают твои квитанции квартплаты.
Снаружи много собак.
~~~
Когда позвонили в дверь, профессор только докурил косяк у себя в спальне. Еще он зажег сандаловых благовоний... абсурдная предосторожность, как он сам почувствовал. Он закрыл дверь и заметил, что не может разглядеть своего посетителя в стеклянные панели, из которых состояла верхняя часть его входной двери. Значит, гость должен быть маленького роста. Наверное, мальчишка из газетного киоска пришел за деньгами, как это бывает каждые две недели. Профессор за этим не следил. Он оплачивал чеком и в обмен получал маленький квиток из желтой бумаги.
Он открыл дверь -- там стоял маленький мальчик, одетый в странно устаревшую одежду, точно он только что возник из русской деревни.
-- Здрасьте, я ваш новый разносчик газет. -- Он наморщил нос и улыбнулся. -- И не чую ли я то, чего не должен?
Профессор холодно на него взглянул -- но уже знал, что это мрачный провал.
-- Не возражаете, если я зайду в дом, ведь правда же, пока вы вынесете чек? Сами видите, какая жара снаружи.
Профессор сел за свой универсальный стол -- для еды, работы, приема посетителей, -- выписал чек на $7.35 и протянул мальчишке.
-- Ох, ты ж, боже мой, я, кажется, забыл свои маленькие желтенькие квиточки. Как же неосмотрительно с моей стороны, а? Но люди временами бывают неосмотрительны, сами знаете. Рассеянный профессор, например? Не помнил, что совершал развратные действия по отношению к ребенку, не так ли?
Собрав все свое мужество из бездонных глубин унизительного страха, в котором он сейчас барахтался, профессор проскрежетал:
-- Ты -- не я, пацан.
-- Нет, конечно. Я нахожу, что в это довольно сложно поверить... как и множество других людей с довольно строго правовым образом мыслей. А что именно является содомией с отягчающими последствиями? Кто пошел и отягчил эту старую грязную тварь?
Мальчишка выплюнул последние слова, и лицо его исказилось ненавистью. А затем, к крайнему ужасу профессора, который к этому времени уже готов был грохнуться в обморок, расстегнул ширинку и выволок эрекцию.
-- Нравятся большииие?
-- Чего тебе нужно? -- пискнул профессор, точно мышь в ужасе.
-- А чего нужно всем в капиталистическом обществе?
-- У меня нет денег.
-- Нет, есть. Какие-то деньги у вас есть. И у вас -- мощная мотивация достать еще больше денег. Растлители малолетних в Штатах долго не протягивают, вы же знаете. Лежат вот здесь, у себя на дворе для тренировок, с заточкой в заднице. Так уж вышло, что я могу направить вас на путь, как заработать денег, которые вам понадобятся.
Профессор быстро восстанавливал самообладание. Проясненная ситуация утрачивает большую часть своего ужаса и трепета.
-- Я преподаю литературу. У меня нет доступа к секретным материалам.
-- Я знаю это, разумеется.
Мальчишка заскрежетал зубами отвратительно-многозначительно. Нашш нашш... он наш. ("Наш" -- кодовое слово КГБ, обозначающее "завербованного".)
23 октября: день, когда застрелили Голландца Шульца. Снится, как я ныряю в какую-то довольно грязную воду в подвале. Озеро с крупной рыбой. Я ракетой взмываю в небо. Там Джон де К. Разговаривает с Берноном Вудлом, побывавшим во Вьетнаме. Укусила собака.
Проснулся в странной комнате. Все очень ярко и ясно. Там отец с психологом. Понимаю...
-- Ну вот, позвольте сказать вам, она того не стоит.
О, думаешь ты, его активно заботит происхождение языка.
Я выступил экспромтом. Там Энтони. Он говорит:
-- Я бы использовал больше нюансов.
Приезжаю в "Антуанз" в Новом Орлеане.
В южноамериканском городе с Джеймсом и Дэвидом де К. Они собирались в другой город под названием Чилланос. Я решаю остаться там, где сейчас, если комната еще не занята. Адрес -- какая-то улица, 77, и комната у меня номер 12.
Проснулся, услышав тихий вскрик, как от страха. (Майкл рассказывает о кошмарах после ночи Всех Святых. Он обнаружил, что его дом ограбили... а потом медленный ужас от того, что взломщик до сих пор в доме. Перед ним сидела его кошка Штука, глаза у нее отслоились желтым, и она заговорила. Он проснулся, вскрикнув от страха.) Сев в постели, почувствовал, как мурашки бегут у меня по спине.
Я был в гостинице в Стране Мертвых. С балкона видел прекрасные пейзажи в светлых и темных тонах зеленого. Там были долина и склон холма передо мной, со светло-зелеными пальмами. Зеленый участок слева, болотистая почва с озерцами воды тут и там, а дальше влево -- лагуна. Это Порт-Черчилль.
Глашатай говорит мне, что в номере 24 меня желает видеть Алекс Троччи(54). Я иду в номер 24, и там, на постели -- Иэн. Алекс сидит на стуле. Мне нечетко видно его лицо, и он ничего не говорит. Немного обнимаюсь с Иэном, но все вскоре идет не так. Я ухожу и снова вижу Иэна. Где именно находится Порт-Черчилль?
Иду по улице в Лоуренсе. Я знаю, что всем Лоуренсом управляет один человек, и я с ним должен связаться. Захожу в тупик, где в подвалы на нескольких уровнях спускаются книжные киоски. Перед киосками, кажется, никого нет, а сами они покрыты дерюгой, и за прилавками спят люди. В щели между ними мне видно вниз футов на пятьдесят.
Я на лодке отплываю от пирса на Харбор-Бич. В лодке передо мной сидят другие люди. Я замечаю маленький водоворот, диаметром фута два. Оборачиваясь, вижу, что водовороты цвета, красного, белого и синего, окружают лодку. Почему они опасны, я не знаю, но они опасны, и я правлю назад по глубокой черной воде и избегаю этих водоворотов цвета.