Страница 27 из 68
- А кормить чем? Кукуруза-то сейчас дорогая, и достать ее негде. Селяне на ярмарку теперь не ездят. Боятся, что петлюровцы все у них отберут.
- У вас своей разве нет?
- Да, есть, но мало - не уродила. Нам самим на мамалыгу не хватит.
За домом хлопнула калитка. К нам кто-то шел, должно быть к тетке. А она спит. Я оставил Куницу в крольчатнике, а сам побежал навстречу.
У крыльца я наткнулся на Петьку Маремуху.
Он был весь красный, взъерошенный и тяжело дышал. Видно, он бежал сюда и оттого запыхался.
- Ты дома? - радостно сказал Петька.
- Дома, - ответил я неприветливо. - А что, представление разве кончилось?
Мне было завидно, что Петька ходил в театр, смотрел представление.
- А ты... ты откуда знаешь, что я был в театре?
- Подумаешь, секрет! Все знают. И Куница!
- Куница?.. Он что - был в театре?
- Ну, в гимназии видел, как вас выводили. Чего ты пристал? Пойдем в сарай.
Юзик тоже встретил Маремуху неласково. Петька чувствовал себя неловко, он понимал, что мы не особенно расположены к нему. Он потоптался немного на месте, а потом, увидев крольчиху, суетливо, скороговоркой сказал:
- Ой, какой кроль! Где ты такого достал, Васька? Весной у вас другой по двору бегал. Правда? Этот красивее, целый баран, а не кроль!
Но напрасно вытанцовывал Петька перед моей крольчихой. Зря причмокивал он губами от восторга. Я и Куница прекрасно понимали, что Петька просто хотел подмазаться к нам. Все было напрасно. Одно из двух: либо с нами дружить, либо со скаутами голоногими в театр ходить. И мы делали вид, что не замечаем Маремуху.
Помолчав немного, Маремуха снова заговорил:
- Я не доглядел все представление. Еще одно действие осталось...
- Что ж так? Сидел бы уж там до конца. Зачем сюда притащился? - не вытерпел Куница и сурово оборвал Петьку: - Какие мы тебе товарищи? Панычи, скауты - твои товарищи. Котька Григоренко - твой товарищ. Иди к нему в гости. - И Юзик со злостью сунул в нос крольчихе морковную ботву.
- Ну их! Пусть они подавятся... Больше я к ним не пойду... - вздохнул Маремуха и вдруг, покраснев, сразу выпалил: - Они меня выпороли!
Мы насторожились.
Я с недоверием поглядел на взъерошенные волосы Петьки. Взволнованный, в зеленом скаутском костюмчике, он стоял перед нами и виновато заглядывал Юзику в глаза.
Кто бы мог его выпороть, такого подлизу? Не могло этого быть. И я, решив, что Петька врет, прямо сказал:
- Ты брешешь!
- Ей-богу! Пусть меня гром побьет! Слушайте, я вам расскажу все по порядку. Только никому не говорите, - попросил Петька, - ладно? Повели нас в театр. Под барабан. После второго звонка Бобырь ушел в залу, а я гуляю один. Ем яблоки, которые дал мне Сашка. Нехай, думаю, все усядутся, а я, как только свет в зале загасят, возьму и тоже сяду где-нибудь с краешку... Вот хожу по коридору и думаю: да тушите, черти, свет поскорее! А в это время кто-то хлоп меня по плечу. Я сначала думал - Сашка, хотел было ему сдачи дать. Оглянулся, смотрю - нет, это Жорж Гальчевский, - знаете, из седьмого класса бойскаут.
- Какой Жорж? Тот, что с крепостного моста в водопад прыгал? - спросил Юзик.
- Да нет. То Мацист прыгал. Того Жоржа Мацистом зовут. Ды ты же должен знать Гальчевского: он худой такой, костлявый, высокий, все с кастетом ходит. Приятель Кулибабы. Его отец - поп, служит в Преображенской церкви за Подзамчем. Ну вот, Гальчевский поймал меня за плечо и говорит: "А ты почему, шкет, тут вертишься?" - "Там душно очень, - говорю. - Пока не началось, я здесь воздухом подышу". - "А билет есть? Покажи-ка билет!" - вдруг потребовал Жорж. Стал я искать билет, ищу, ищу, то в один карман полезу, то за пазуху, то в другой карман, а сам все думаю: лишь бы свет поскорее потушили, он тогда отвяжется и побежит в залу на свое место. Но не тут-то было. Он стоял, ждал, а потом вдруг как толкнет меня сзади коленкой да как закричит: "Пошел вон отсюда, сопляк! Пока я здесь дежурным, ни один заяц у меня не пройдет!" Я споткнулся, чуть было не полетел, яблоки мои покатились к вешалке, я их догоняю, а Гальчевский еще кричит контролеру: "Не пускайте этого зайца обратно, чтобы духу его больше не было!" Я подобрал яблоки и бегом на галерку. Там у меня взяли билет и пропустили, слова не сказали. Вбегаю - уже темно. Нащупал свободное место на боковой скамейке у самого барьера, сел и грызу яблоко. Съел одно, взял другое, только надкусил, вижу, занавес подымается. Ну, думаю, доем потом. Только было хотел положить яблоко на барьер, а оно сорвалось да как полетит вниз... Ох, я и напугался! Уронил и даже глянуть вниз боюсь - страшно. Слышу только, выругался кто-то в партере и стулом заскрипел.
Потом тихо стало. А представление идет интересное такое, с запорожцами, с танцами и с музыкой. "Про що тырса шелестила" - так называется. Я засмотрелся и позабыл про яблоко.
Кончилось первое действие, зажгли свет, я сижу, не встаю, чтобы место не заняли, а сам высматриваю, где знакомые хлопцы сидят. Вдруг кто-то опять - цап меня за плечо. Обернулся я, гляжу - снова Жорж Гальчевский. "Ты яблоко на голову офицеру бросил?" - спрашивает. "Какому офицеру?" - "А вот погляди!" И схватил меня за шиворот да перегнул головой через барьер так, что я чуть было не упал вниз. А оттуда, снизу, из партера, ихний офицер рукой Жоржу машет и мне грозится. Тогда Гальчевский как закричит: "Пойдем к кошевому!" - и повел меня за кулисы. Там артисты бегают, пыльно, досок много навалено, темно, я чуть-чуть не упал - зацепился за какую-то веревку, а Гальчевский все меня толкает вперед. Хотел было я удрать - не вышло. Привел меня Жорж к самому Гржибовскому, а тот сегодня на сцене запорожца играл, весь вымазанный такой, и брови и нос - все в краске. Нос у него большой нашлепку наклеил. Гальчевский козырнул ему и все про то яблоко рассказал, а меня он даже и не спросил, нарочно я или нечаянно. Тогда Марко Гржибовский сказал Гальчевскому: "Врезать ему пять шомполов", - и на меня головой кивнул. А Гальчевский мне сразу ка-ак даст! Ногой!
- И шомполами били? - все еще не веря Петьке, спросил я.
- А чем же еще? Конечно, шомполами!
- Где? Там же, за кулисами? - поинтересовался Куница.
- Ну вот еще... за кулисами... Просто вывели туда, за театр, где помойная яма, сняли рубашку и пять раз ударили. Вот погляди, еще знаки есть! - И Маремуха, задрав рубашку, показал нам свою спину. На его гладкой спине краснело пять неровных вздувшихся полос. Они легли почти рядышком, одна возле другой.