Страница 2 из 25
Не увидев в темноте знакомых габаритных огней танков роты, Кольцов запросил по радио командира первого взвода:
-- "Буря-12"! Как там у вас?
-- Полный порядок, товарищ капитан! -- раздалось в ответ в переговорном устройстве.
-- Движешься по прибору?
-- Так точно!
-- Ну и где же ты?
-- Подхожу к переезду.
-- А, так ты на высотке: У тебя туман есть?
-- Никак нет:
-- Тогда вот что, -- принял решение Кольцов, -- веди взводы в пункт сбора:
-- Есть!
-- Приведешь -- доложи. И жди меня.
-- Понял!
Кольцов начал вызывать командира батальона.
-- "Гром"! "Гром"! Я -- "Буря". Первый и второй взводы задачу выполнили. Колонну в пункт сбора ведет лейтенант Аверочкин.
-- Я -- "Гром". Вас понял! -- послышался в ответ глуховатый голос комбата майора Семина. -- А вы чем занимаетесь?
-- Продолжаю проводить замеры.
-- Много осталось?
-- Работы на полчаса, не меньше, -- доложил Кольцов.
-- Заканчивайте быстрее. Вас ждут, -- предупредил Семин.
Танк командира роты миновал низину, проскочил березовую рощу и поравнялся с косогором, заросшим развесистыми, кудрявыми соснами. Кольцов невольно повернул голову в сторону косогора.
Сейчас с танкодрома, при свете луны, косогор выглядел угрюмым, темным пятном. Но днем, особенно в солнечную погоду, он виделся веселым, зеленым водопадом, льющимся прямо с неба. Перед косогором лежала большая поляна. Воздух над ней быстро нагревался, поднимался вверх. И тогда косогор окутывала дрожащая таинственная дымка, отчего синеватая хвоя сосен казалась воедино слитой с голубой далью горизонта, а их янтарные стволы начинали как бы светиться. И еще Сергею казалось, что если заглянуть за этот водопад, то увидишь совсем удивительный мир, в котором прошло его детство. Вот почему, сколько бы раз ни приходилось ему водить роту по маршруту препятствий, всякий раз, миновав березовую рощу, он оборачивался к косогору и вспоминал родной уголок рязанской земли, где жили его отец и мать, и ту далекую и невозвратную пору, когда еще мальчишкой купался в озере нагишом, спал на сеновале: Мелькала в воображении рябина, стоявшая у Кольцовых в огороде, и замшелый сруб колодца во дворе. От этого колодца начинали каждый в свое время путь в большую жизнь все Кольцовы.
Первым в семье ушел служить, еще до войны, отец -- Дмитрий Кольцов. Домой вернулся в победном сорок пятом с наградами и нашивками за ранения на груди. Следующим, в Москву, в университет, уехал Сергей. Его с детства тянуло в науку, и по всему было видно, что старший сын после учебы останется в городе, в каком-нибудь конструкторском бюро или институте. С тех пор у стариков была одна затаенная думка: удержать при себе младшего сына, Владимира. К этому даже имелись определенные основания. Жизнь в деревне стала совсем не той, что была лет десять назад. Теперь профессию по душе при желании можно было найти и дома. Но Владимир раздосадовал родителей. Окончив десятилетку, он, никому не сказав ни слова, поступил в военное авиационное училище -- да и был таков. Обиды на него никто, конечно, не держал. Молодым дорогу заказывать трудно. Но все же отец для начала рассердился на сына. А когда получил от Владимира первое письмо из училища, немедленно отправился на почту и тотчас оформил /.$/(a*c на газету "Красная звезда":
Сергей спустился в башню. После темноты ночи в танке было светло и уютно. Тут подсвечивали шкалы и индикаторы приборов, согревало тепло двигателя. Сергей неожиданно почувствовал усталость. Сказывались еженощные выезды на танкодром. Экипажи выматывались. Особенно за это время досталось механикам-водителям. Сергей подумал об этом и окликнул младшего сержанта Ахметдинова:
-- Держишься, Акрам? Работы еще на полчаса осталось:
-- Прошлый раз тоже полчаса было. А домой только утром вернулись, -вспомнил механик-водитель.
-- Прошлый раз прибор не сработал, -- заметил заряжающий Шульгин.
-- Тогда -- прибор. Сегодня -- еще что-нибудь, -- не сдавался Ахметдинов.
-- Значит, устал, раз ворчишь, -- сделал вывод Кольцов и скомандовал: -- Включить дальний свет.
Узкие лучи полуприкрытых козырьком фар, как в стену, уперлись в густую пелену тумана. Но все же стало немного виднее. Мутное облако на экране тоже вроде бы сделалось прозрачнее. Но зато помех обозначилось значительно больше.
-- Так что же, Акрам, мы будем докладывать о новом приборе? -- снова обратился к механику-водителю Кольцов.
-- А что можно, товарищ капитан? Прибор как прибор, -- не задумываясь, ответил Ахметдинов.
-- Да как он теперь после модернизации: лучше, хуже?
-- По-моему, такой же:
-- А если поконкретнее разобраться? -- допытывался Кольцов.
-- Понять не могу, -- уклончиво ответил Ахметдинов.
-- Думать тебе неохота, -- заметил Кольцов. -- Разве туман тебе не мешает? Чуть что -- фару включай. Это дело?
-- Как же через туман видеть можно? -- даже удивился Ахметдинов.
-- Должна техника его пробить, в конце концов! Понимаешь? -- уверенно проговорил Кольцов.
Механик-водитель ничего не ответил.
-- А Звягин что скажет? Твое мнение, Николай? -- продолжал расспрашивать Кольцов, поняв, что от механика-водителя он ничего больше не добьется.
-- Мне обзор нравится. Панорама-то -- во какая! Что из люка, что в прибор смотришь. В прибор даже, -- высказал свое мнение сержант.
-- Ты не только обзор учитывай. Ты и о помехах не забывай. Разве они не мешают? -- подсказал Кольцов.
-- Помехи, конечно, имеются. И они создают трудности в работе, -ответил Звягин.
-- Вот в этом-то и дело, -- недовольно заметил Кольцов. -- Генералу Ачкасову и полковнику Бочкареву выводы серьезные нужны:
-- Насчет полковника и генерала вы, товарищ капитан, не беспокойтесь, -- заверил Звягин. -- Генерал Ачкасов еще в прошлом году сказал, что эту "Сову" еще делать да делать. Он и в этом образце наверняка уже разобрался.
В разговор неожиданно вступил Шульгин:
-- А полковник вчера вернулся с ночных стрельб и говорит лейтенанту Беридзе: "Вы, товарищ командир взвода, не порадовали меня". А лейтенант отвечает: "Разрешите, товарищ полковник, я это упражнение со старым прибором с первого снаряда выполню!" А полковник засмеялся, говорит: "Со старым кто угодно выполнит. Надо с новым научиться. Жить все равно с новым придется".