Страница 17 из 25
-- Нарьян-Мар! Нарьян-Мар! Сообщите высоту облачности! Направление и скорость ветра! Так. Повторите. Понял, -- терпеливо /`.$.+ + запрашивать первый.
А в это время в комнате по соседству тоже шла не менее напряженная "работа". Экипаж Кольцова-младшего азартно забивала "козла". Командир корабля Владимир Кольцов, борттехник, штурман и бортрадист, завладев большим столом, оживленно подбадривали друг друга.
-- Володя! Дай "рыбу"! -- командовал штурман.
-- Дай отбомбиться! Раз! Два! -- С грохотом выставил сразу два дупля Владимир.
Кто-то из соседнего экипажа, устроившись в углу комнаты, негромко напевая, играл на гитаре. Тихий голос певца и мелодичный перезвон струн из-за возгласов играющих почти не были слышны. Но в те короткие секунды затишья, когда доминошники вдруг замолкали, гитара звучала удивительно уютно.
-- А мы по хвосту! -- отпарировал после короткого раздумья бортрадист и с таким грохотом опустил на стол костяшку, что жалобно звякнула стоявшая на тумбочке недопитая бутылка боржома.
По соседству с доминошниками за маленьким столиком склонились над шахматной доской второй пилот и его партнер. Доминошники явно мешали им. И второй пилот, не выдержав, проворчал:
-- И чего орут, как сумасшедшие?
Но экипаж Кольцова и не думал снижать накал "боя", и удары по столу следовали один за другим.
-- Давай!
-- Без меня!
-- Не слышу!
-- Говорю, без меня!
-- Ехали мы, ехали селами, станицами: -- затягивал "прокатившийся", и комната наполнялась веселым хохотом.
-- У, жеребцы! -- негодовал второй пилот. -- Ну подождите, козлы проклятые! -- Он проворно подошел к тумбочке, снял с бутылки соску, ловко натянул ее на водопроводный кран и наполнил водой. Как только соска раздулась, он направил ее на играющих и разжал пальцы. Соска, как ракета, устремилась вперед и врезалась в самую гущу играющих. Холодный взрыв разметал доминошников. Компания вскочила со своих мест и бросилась на второго пилота. Тот, недолго думая, юркнул под койку. Бортрадисту, однако, удалось схватить его за ногу. На полу завозилась куча мала. И неизвестно, какая суровая кара постигла бы легкомысленного шахматиста за его откровенно агрессивное намерение, если бы из динамика, висевшего на стене, вдруг не послышалась требовательная команда:
-- Первый, на старт! Первый, на старт! Командиру корабля получить задание! Командиру получить задание!
Куча мала рассыпалась. Летно-подъемный состав, отряхиваясь на ходу, поспешил к двери.
& Глава 9
В штаб Кольцов прибыл точно в назначенное командиром полка время. Настроение у него было мрачное. Разговор, как он предполагал, предстоял не из приятных, и капитан хмурился.
-- По вашему приказанию прибыл, -- доложил он Фомину.
Фомин взглянул на часы, кивнул:
-- Проходите.
Кольцов подошел к столу.
Фомин выдвинул из стола верхний ящик, достал личное дело Кольцова, раскрыл его, поднял на капитана глаза, продолжил:
-- Тут два ваших рапорта с просьбой, чтобы вас перевели ближе к технике. Причем оба раза мотивировали свою просьбу тем, что такой переход даст вам возможность полнее использовать свои знания. Мне неизвестно, почему вам до сих пор отказывали. Резолюций на рапортах нет. Но я хочу спросить вас, что думаете о своей просьбе вы теперь?
Кольцов не сразу нашел, что ответить. В начале своей службы он действительно подал рапорта Лановому. Работать с людьми оказалось намного сложнее, чем он предполагал. К тому же рота была далеко не (' лучших. Офицеров просто не хватало. Молодые солдаты не ладили со "старичками". И хотя серьезных нарушений дисциплины в подразделении не замечалось, Кольцов почувствовал, что поднять роту на ноги у него не хватит ни опыта, ни знаний. Тогда он только-только освоил обязанности командира взвода -- и вдруг это новое назначение. Так и случилось, что, покомандовав ротой месяц, он написал рапорт. А потом и второй. Но Лановой категорически отказался удовлетворить его просьбу. Он доукомплектовал роту молодыми офицерами, назначил нового зампотеха, поддержал Кольцова добрыми советами, и дело стронулось с мертвой точки. Осенью рота отлично отстрелялась. В ней появились первые мастера вождения: Кольцов увидел в службе еще одну, и, пожалуй, самую интересную, сторону -- конкретные результаты своей работы.
-- Но я уже давно сработался с людьми, -- вспоминая сейчас все это, ответил Кольцов Фомину.
-- Если я переведу вас, допустим, в ремонтную мастерскую, там вы тоже будете не один, -- заметил Фомин.
"Ловко все обернулось", -- с обидой подумал Кольцов. Но возражать командиру полка не стал. Не позволило самолюбие. Вины за собой он не чувствовал никакой. И потому сказал коротко:
-- Вам виднее.
-- Хорошо. Возможно, мы так и сделаем, -- кивнул Фомин. Он намеревался сказать что-то еще, но дверь бесшумно отворилась, и в кабинет зашел подполковник Лыков. Он подошел к Фомину и протянул ему какую-то бумагу.
-- Только что. Из штаба округа.
Фомин быстро прочитал текст. Посмотрел на Лыкова, словно видел его впервые, потом на Кольцова. Снова прочитал текст, и на лице у него мелькнуло что-то вроде гримасы. Ник кому не обращаясь, он многозначительно протянул:
-- М-да-а:
К Фомину подошел Доронин, взял у него телеграмму, прочитал вслух:
-- "Встретьте, разместите, обеспечьте все необходимые условия продолжения работы инженера-конструктора Ю.А.Руденко. Заместитель командующего войсками округа генерал-лейтенант Бондарев".
"Юлия Александровна? Юля?! -- чуть не вскрикнул Кольцов, забыв сразу обо всем. -- Она снова будет здесь!"
-- Значит, решили работу продолжать. Хорошо, -- возвращая телеграмму, проговорил Доронин. -- Очень хорошо. Ну что ж, мы готовы: и встретим, и разместим, и обеспечим. Приборы с танков не снимали?
-- Все на местах, -- ответил Кольцов и мысленно улыбнулся: "Господи, Юля! Хорошо-то как!" В том, что продолжать испытания придется именно ему, он не сомневался. Нарушить приказ командующего округом, которым когда-то в качестве испытателей "Совы" назначили его роту, не посмеет никто. Это он знал. И потому, обращаясь к Доронину, спросил безо всяких обиняков, словно и небыло только что тут ни разговора о его рапортах, ни решения командира полка: