Соня

СОНЯ: Ты о чем? Эй! Ты меня видишь?

СОНЯ машет перед глазами ПАРНЯ рукой, но тот не реагирует.

ПАРЕНЬ: Настоящий музыкант делает так: он берет минимум нот и каждая в десятку! Как я, например. А главное для настоящего музыканта - это его гитара! Его инструмент - это святое. Вот у меня, например, "Гибсон". Мог бы соврать, но не буду. Гитара у меня не родная, производство корейское. Но зато какой звук. Начинаю играть квартами, ей Богу, все внутри в комок сжимается, такая мощь! А на вид она у меня хрупкая, небольшая, легонькая. Под дерево сделана, гриф гладкий сзади, как шея, и дека в таких изгибах! Со стороны посмотришь, вылитая... девочка. Я ее так и называл, девочка моя. Как я любил ее! Чехол бархатом обил, струны - не поверите - духами французскими протирал. Но давно уже разлучили меня с моей любимой. Где ты, девочка моя?! Давно я уже не слышал твоего голоса. Где ты, девочка моя?! Где ты?! Где?!...

СОНЯ: Стой, ты куда?

ПАРЕНЬ, не слушая СОНЮ, поворачивается и идет к кроватям. Ложится на свою и затихает. СОНЯ, который только сейчас заметил кровати, разглядывает лежащих на них людей. Но тут встает со своей кровати и выходит на свет МАМА. Двигается она как лунатик и тоже смотрит в одну точку.

СОНЯ: Мама! Мамочка! Куда же ты делась?! Зачем ты меня бросила? Я же так расстроился. За что ты так со мной? Может, я тебя чем-нибудь обидел? Может, быть ты решила меня так наказать? Мамочка, если я тебя на самом деле оскорбил, ты прости. У меня отвратительный характер, я знаю, но все равно это жестоко было с твоей стороны так со мной поступить.

МАМА: Мой сын остался голодным...

СОНЯ: Я, мам, конечно очень хочу есть, но я могу потерпеть, пока мы вернемся домой. Пойдем отсюда быстрей. Здесь мне ничего не понятно, и все как-то очень не весело. Пойдем, а? Кстати, я ходить научился, ты заметила? И ничего в этом интересного нет. Только ноги устают, и щеки трясутся.

МАМА: Мой сын остался голодным. Голодным и холодным. Одинокий, слабый он лежит на темных и сырых антресолях и родная мать ничем не в силах ему помочь.

СОНЯ: Мама, ау, я здесь! Вот он я!

СОНЯ машет руками, но МАМА не видит его.

МАМА: Никто не знает, где он. Никто не позаботится о нем. Если он умрет от голода и холода, я никогда не прощу себе этого.

СОНЯ: Мама, хватит плакать. Посмотри на меня. Все нормально. Я живой. Пошли домой.

МАМА: Я хотела, чтобы он всегда был со мной. Чтобы, когда стал взрослым, не бросил меня. Дети вырастают, и родители становятся им не нужны. Я хотела быть нужной моему сыну. Хотела, чтобы он всегда был рядом. Я была рада, что он так любит спать. Может быть, это ненормально, ну и пусть. Зато я была уверена, что не потеряю его. Я думала, что могу защитить его от всего на свете. Как я ошибалась, Господи, как я ошибалась...

МАМА со слезами на глазах возвращается к своей койке и ложится на нее.

СОНЯ: Ты куда пошла, мама?! Что ж это такое?! Вставай, ты слышишь.

СОНЯ трясет МАМУ за плечо. В этот момент с соседней кровати приподнимается АВТОЛЮБИТЕЛЬ в трусах и в майке и замахивается на СОНЮ монтировкой.

АВТОЛЮБИТЕЛЬ: Пошел вон от моей машины!

СОНЯ пятится назад. АВТОЛЮБИТЕЛЬ падает обратно на кровать. Тем временем со своих коек встают и выходят на свет ИВАН и КЛАРА. Они двигаются и говорят, как остальные СПЯЩИЕ.

ИВАН: Кем я только не притворялся: военным, шофером, богатым армянином, старым хиппи, балеруном, братьями-близнецами, уголовником, иностранцем, послушником в монастыре, писателем-юмористом, двоеженцем, барменом, самоубийцей, актером Калягиным, продавцом рыбы, слепым фотографом, врачом-психиатором, только что чертом рогатым не был! В кого я только не наряжался, даже в женщину, когда ювелира одного брали. И не было случая, чтобы меня раскрыли, ни одного у прокола у меня не было. А в этот раз, как же так? Что ж со мной случилось? Потерял бдительность, расслабился, забыл про осторожность, понадеялся на свой опыт, вообразил из себя суперагента. Не имею я права никем командовать. Не подхожу я для этой работы. Я слишком самоуверен.

СОНЯ: Что происходит? Что ж вы все страдаете-то?!

КЛАРА: Иван Афанасьевич, наверное, так сейчас убивается, но он ни в чем не виноват. Ужасно, что очень трудно будет остановить этого страшного человека. Так много людей еще могут пострадать, если никто не встанет у него на пути. Позвонил ли Семен в милицию? Больше всего я боюсь за него. Сердце мое болит. Он теперь особенно уязвим, ведь он только начал ходить. Ему нужно как можно скорее бежать из этого жуткого дома. Ах, если бы я могла сказать ему об этом. Если б я могла предупредить его!

КЛАРА и ИВАН возвращаются на свои кровати и ложатся спать.

СОНЯ: Почему я должен куда-то бежать?! Я не умею бегать! Что все это значит?! Почему вы все здесь разлеглись? (кричит) Вставайте немедленно! Подъем! Я сказал, подъем!

В это время из темноты на свет выходит БАЮН. В руке он держит радиоприемник. БАЮН подходит к детской коляске и начинает ее качать.

БАЮН:(СОНЕ) Тихо, тихо, тихо. Здесь же у меня в коляске маленькие дети. Вы их что же, не заметили?

СОНЯ: Я думал, это куклы какие-то.

БАЮН: Нет. Посмотрите внимательно. Это живые дети. Они просто очень крепко спят. Тихие вы мои! (качает коляску, напевая) "Баю-баюшки - баю, не ложися на краю, придет серенький бычок и укусит за бочок..."

СОНЯ: Вы кто такой?

БАЮН не отвечает, напевая колыбельную.

СОНЯ: Я вас во сне видел. И вы мне во сне очень не понравились.

БАЮН: Значит, это был страшный сон.

СОНЯ: Что?

БАЮН: Страшные сны очень часто снятся на счастье. А счастье и покой, разве это не одно и тоже?

СОНЯ: Я ничего не понимаю, что вы говорите. Вы мне лучше сами ответьте на вопрос.

БАЮН: С удовольствием, с удовольствием.

СОНЯ: Кто вы такой?

БАЮН: Юрий Юрьевич Баюн. Учитель физики в средних и старших классах, уволен за профнепригодность. Вы знаете, что это за зверь такой профнепригодность?

СОНЯ: Не знаю.

БАЮН: Это когда ты начинаешь раздражать тех, с кем работаешь. Моих коллег-учителей, и вашу маму, кстати, тоже стало раздражать, что я всегда небрит и неопрятен, что от меня пахнет пеленками, что я курю в учительской. Моих учеников стало раздражать, что я ставлю им двойки за их потрясающе глупые ответы у доски, их стало раздражать, что я могу не выдержать и задремать во время урока. И за это милые школьники кидали мне в лицо слюнявыми бумажками. Вам в лицо когда-нибудь кидали слюнявыми бумажками?

СОНЯ: Никогда. Подождите, вы меня сбиваете. Что вы здесь делаете? Что здесь делает моя мама, мои друзья, все эти люди, вы не знаете?

БАЮН: Конечно, знаю, учитель всегда обязан знать больше ученика.

СОНЯ: Так скажите. Не понимаю, они спят что ли?

БАЮН: Совершенно верно.

СОНЯ: Так их надо разбудить.

БАЮН: Зачем, скажите на милость?

СОНЯ: Чтобы они смогли... ну, я не знаю... встать что ли.

БАЮН: Чтобы ваша мама смогла приготовить вам пирожки с яблоками?

СОНЯ: Я этого не говорил.

БАЮН: Впрочем, я выполню вашу просьбу, почему бы нет. Они встанут.

БАЮН, толкая перед собой коляску, отходит в сторону, затем вытаскивает у своего радиоприемника длинную антенну, включает его, крутит ручки. Все СПЯЩИЕ одновременно поднимаются со своих кроватей и встают возле них.

БАЮН: Вот. Они поднялись. Вам этого мало? Хорошо.

БАЮН снова крутит ручку своего приемника и СПЯЩИЕ, синхронно двигаясь, выходят на свет и начинают танцевать какой-то жуткий танец с механическими движениями. В этот момент они похожи на куклы, которых дергают за ниточки. СОНЯ с ужасом смотрит на них. Наконец, повинуясь сигналу радиоприемника, они как вкопанные застывают на месте. БАЮН поворачивается к СОНЕ.

БАЮН:(СОНЕ) Ну что, вы довольны?

СОНЯ: Ах ты гад!

СОНЯ с кулаками бросается на БАЮНА, но тот легонько толкает его и СОНЯ падает на пол.

БАЮН: Вы, мой друг, еще очень слабы. Чтобы быть агрессивным, нужна длительная практика, а у вас ее не было.