Три дня

– Боря? Интересен? Да нет. Просто читала о нем в «Беседе», музыку, говорят, хорошую пишет.

– Не знаю, я не слышала. А что о нём и в журналах уже пишут?

– Я ж тебе говорю, в «Беседе» случайно наткнулась на заметку о нём… Может, он известным станет композитором, Тань? Где послушать можно? В интернете не нашла.

– Ну, станет и станет! Мне-то что от этого?..

Разговор начал раздражать. В молодости, когда мы ещё были подростками, Боря сначала ухаживал за ней. Что за интерес такой к моему мужу?

– Тань, прости, мне некогда сейчас говорить. Давай потом, а?

Положив трубку, я прикрыла дверь на кухню и набрала номер Леры.

Как же этот Боря долго едет. Варёный мужик. Всё степенно, всё молча, всё неторопливо. Впрочем, мне это нравилось. Несуетно. Спокойно. Но сегодня раздражало. Я уже собралась, накрасилась, а его всё нет. Позвонить? Вообще-то торопиться некуда, просто собралась уже. Сижу как «привязанная»: ни делами заняться, ни лечь отдыхать. Сиди и жди его, как дура. Я взяла телефон. Ну это просто перебор уже с его стороны!

– Борь! Ну ты совсем, чтоль охренел? С Африки едешь?

– Выходи, Наташ, я внизу.

Уф! Ладно. Всё нормально, не спешу ведь. Сколько его знаю – всегда так. А знаю его уже года два как. Вообще Борьку я люблю. Я это знаю. Знаю, и что он меня любит. Но я привыкла быть одна. Мне достаточно его два-три раза в неделю. Даже когда он изредка остаётся у меня ночевать, я напрягаюсь. Сильно напрягаюсь. Я привыкла быть одна, заботиться сама о себе. Раньше была дочка, но сейчас она уже третий год учится в институте, в столице, и я одна. И мне хорошо одной. Подкрасив губы, я пошла к лифту.

Борька стоял у машины и курил. Улыбался. Ему идёт курить. Он красиво курит. Вообще он прикольный. Высокий, моложавый, худой. Всегда моден. Борька. Эх, Борька!

– Ну что, черепаха, приползла? Поехали быстрее, у меня времени мало!

– Куда едем-то?

– Продуктов нужно море купить, завтра Марьянка приезжает, буду готовить.

– А я думал, ты на дачу ко мне приедешь с ночёвкой… Шашлычков там накоптим…

– Не, Борь, я с дочкой… она всего на неделю.

– А с ней, может? Может, заеду завтра за вами, отвезу на дачу… Смотри, какая погода.

– Не, ты чё? Я ей даже не говорила о тебе… Ты чё… нееее.

– Не говорила даже? То есть, меня нет в твоей жизни?

– Ну… для неё нет… А так-то, Боречка, есть, конечно.

– Куда поедем-то, в какой магазин лучше?

Я назвала магазин и задумчиво уставилась в окно. Может, правда нужно сказать Марьянке о Боре? Что я как маленькая?

– Наташ!

– У?

– Выходи за меня замуж…

– Ну вот… ты опять… Ну зачем это нужно? Зачем этот штамп в паспорте? Что он даёт?

– Почему ты не хочешь?

– Ну двадцать пять раз уже объясняла!..

– Объясни ещё раз.

– Ну не нужно это! Да и не меняет это ничего. Вот не была бы Марьянка у меня записана как дочь, и что? Я же не стала бы по-другому к ней относиться, чем сейчас. И в наших отношениях это ничего не изменит.

– Ну, мы бы жили вместе…

– Ну уж нет, Борь! Тогда б и любовь закончилась. Мы любим друг друга потому, что редко видимся. Ну не редко конечно, но не каждый день. Иначе всё – завянут помидоры, Борь…

Он молчал. Как всегда молчал. Был спокоен. Задумчив. Смотрел на дорогу. Молчала и я. Что ему сказать. В магазине он тоже молчал. Ну, это в общем-то, как всегда. Ездил за мной молча с тележкой, в которую я кидала продукты по списку. Когда вышли из магазина, молчал. Когда погрузил в багажник объемные пакты, молчал. Всё молча – всё как не со мной. Иногда это всё же раздражает.

– Куда теперь?

– Домой, куда… Мне ж готовить, Борь, нужно.

Ехали молча. Да мне уже и говорить не хотелось. Странно. Вроде и не ругались. Вроде и ни о чем таком не говорили, ничего до этого не обсуждали. А чувство… Неуютно. Как будто если б поругались в пух и прах. Молча приехали. Молча вышли из машины. Он молча закурил, взял из багажника пакеты и донёс мне до двери квартиры.

– Пока?

– Пока, Борь.

– Когда я тебя увижу теперь?

– Ну как, она уедет, и увидишь… Она – в воскресенье… Неделя всего.

Развернулся и пошёл. Опять молча. Нет, всё же его это молчание часто раздражает.

Я ехал по городу. День уже к вечеру. Куда? В комнату, что я снимал, ехать не хотелось. Всю зиму я ждал мая. Ждал тепла, чтобы уехать на дачу. На дачу. Да, на дачу… Поеду на дачу, куда не доехал с утра. Там я хорошо пишу свою музыку. Там она ко мне приходит. Было тоскливо. Было очень тоскливо. Было понимание, что я никому не нужен. Сегодня музыка не придёт, я это чувствовал. Сегодня мне просто необходим кто-то близкий и родной… Олег! Конечно! Сын. Он расстался с Лерой. Мы давно не проводили время с ним, он жил с женщиной, ему было не до меня. Ему, как и всем, было не до меня. Сейчас он один. Ему плохо. Нужно взять его на дачу. Посидим вечером у костра. Подышит воздухом. Нам обоим будет легче. Я соскучился по сыну. Нужно позвонить ему.

Телефон. Он разобранный в бардачке. Я резко припарковался на обочине. Сразу возникло беспокойство. Сразу стало неуютно. А если я был кому-то нужен? Если кто-то нуждался во мне, а мой телефон лежит разобранный на части, в пакете, в бардачке! Суетливо достал его, вставив симку и аккумулятор, включил.

– Олег, привет опять, на дачу не хочешь со мной поехать?

– Не, пап, я с Лерой…

– С Лерой?

– Да… Маман, как оказалось, ей позвонила, она вот и пришла ко мне мириться.

– А-а-а… Ну поздравляю …

– Ты думаешь, есть с чем?.. Хотя, наверное… В общем, сейчас я опять к ней собираюсь.

– Так, а может…

– Что, пап?

– Может, вместе с ней на дачу? Там же две комнаты…

– Не, пап. Картонные стены, считай… а нам мириться нужно… Ну, ты понимаешь… Давай, пап, отдыхай, пока, удачи.

Даже не дождался ответа. Отключился. Я поехал дальше. Зачем я живу? Вот какой смысл в жизни, когда я никому не нужен. Устал я. Устал.

Приехав на дачу, я завёл машину в ворота. Открыл домик. Старенький панельный домик на две комнаты и одну маленькую кухоньку. Зайдя на кухню, выпил воды, достал семечки и вышел на улицу. Стоял, грыз, плюя очистки в мангал. Музыка. Всегда это было моё спасение. Всегда, когда у меня были крайние чувства, она приходила. Будь то радость, будь то горе. Она спасала. Она отвлекала. Я ей жил. Сейчас было тихо. Сейчас было пусто. Совсем пусто. Ни звука.

Выкинув остатки семечек в мангал, зашёл в домик. Расстелил себе постель и лёг.

Я был спокоен. Я был совершенно спокоен. Я знал, что смогу выключить. Выключить себя. Это просто. Просто когда понимаешь, что дальше незачем. Что дальше – не для кого. Что дальше – не для чего. Просто отключить себя, как свет выключателем. Просто всё должно закончиться. Я просто устал. Сердце стало биться медленнее. Стало биться очень медленно. Всё, всё… Выключайся… Я отработал. Я так хочу… Я так решил… Пора… Оно остановилось. Я умирал. Я освобождался. Я был рад этому. Это мой выбор. Это моё решение.

АВАРИЯ

Ухачёва разбудил домофон. Откинув одеяло, посмотрел на настольные часы. Поморщился. Только сегодня хотел отоспаться. Девять утра, но лёг-то в шесть. Взъерошив на голове волосы, встал. Босиком подойдя к двери, снял трубку домофона.

– Кто?

– Соседи. Вам в машину въехали.

– … Спасибо… Спасибо за хорошую новость.

Улыбнулся. Подойдя к окну, посмотрел вниз. В бок его машины вмялась старенькая «хонда», рядом стояла девушка. Девушка плакала. Открыл окно.

– Девушка! Это моя машина – сейчас спущусь.

Текли слёзы. Мне было обидно и страшно. Только несколько месяцев, как я получила права. Только несколько месяцев, как отец купил мне машину. Только сегодня я попала в первую аварию. Сегодня! Сегодня, когда у меня как раз важная встреча. Сегодня… когда я «плясала» перед этим клиентом уже несколько месяцев, ожидая этих переговоров. И вот именно сегодня!