Страница 4 из 25
Выстрел в узком, крохотном холле был оглушительным. Стеклянная дверь лопнула и раскололась в верхней части. Осколки весело запрыгали по полу.
Энни упала.
В тот момент мужчина подумал, что Мак все-таки подстрелил девчонку. Двигаясь с невозможной для обычного человека пластикой и быстротой, мужчина левой рукой ухватил Мака Фейдака за жесткую шевелюру и одновременно основанием правой ладони коротко ударил в точку, где сошлись густые брови портье и начиналась горбинка носа.
Послышался негромкий странный звук.
Мак Фейдак запрокинул голову и упал вместе со своим табуретом. Грохот, который он произвел при падении, был сравним с шумом от выстрела.
- Скорее! Возьмите его револьвер!
Мужчина не узнал ее голоса - и лица. Это вновь была вчерашняя маска ужаса. Голос походил на шипение спускаемого баллона.
"Горловой спазм. Реакция. Так бывает".
- Револьвер я заберу, но спешка уже не требуется. У нас около двух минут -вполне хватит, чтобы убраться.
- А он?.. - Энни кивнула в сторону стойки, все еще держась руками за шею.
- Он мертв.
- Да... я... - Она вдруг бросилась в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
-Назад! - Сверху уже слышались взволнованные голоса постояльцев. Но Энни бежала, прыгая через ступени.
- Ч-черт!
Мужчина в несколько шагов пересек парковочную площадку. Запустив двигатель "тандеберда", он швырнул на заднее сиденье дорожную сумку, с которой не расставался ни при каких обстоятельствах. Выжал сцепление, правая нога легла на газ. Где-то вдали выли сирены полицейских машин.
"Тридцать секунд, - подумал он. - Она будет здесь через тридцать секунд -или не будет вообще".
Осень ушла ночью. Был ясный, солнечный день, но осень уже покинула эти края, отступая все дальше к югу. Черный "тандеберд" стоял в придорожном лесу, ярдах в пятидесяти от шоссейки. Невидимые отсюда, по трассе сновали машины, порой проносились груженые трейлеры или "грейтхаузы", -тогда почва устало содрогалась и ключи в замке зажигания слегка дребезжали.
- Я хочу, чтобы ты мне рассказала все, что знаешь, - проговорил мужчина. - Все. И это может оказаться важным в первую очередь для тебя самой.
Вместо ответа девушка приподняла край своего безразмерного свитера и вытащила заткнутую за пояс джинсов мятую картонную папку. В последний раз папку, схожую с этой, мужчине приходилось видеть на предпоследнем курсе колледжа у преподавателя английской литературы, в которой тот собирал худшие сочинения выпускников на протяжении последних двадцати лет.
- Кажется, нам пора познакомиться, - сказала девица, раскладывая на коленях папку и разглаживая края. - Меня зовут Энни Грин. Я журналистка.
"Значит, за этим она и бегала в номер, когда копы уже строились возле подъезда".
- И что же ты здесь хранишь? Любовные письма?
- По-моему, вы до сих пор не представились.
Голос девушки казался удивительно спокойным. Но это было обманчивое спокойствие.
- Стивен Лангелан. - Мужчина на секунду прикрыл глаза. - И на этом обмен любезностями закончен. Я жду ответа на вопрос, который задал.
Она вздохнула:
- Я приехала в Бакстон пятнадцать дней назад. Вообще это даже не было редакционным заданием. Журналистское расследование - главным образом по моей инициативе.
- Что за издание?
- "Чикаго трибьюн". Далековато отсюда, верно?
Она нервно засмеялась, однако в ее глазах не было и намека на веселье.
- Я занималась криминальной хроникой в отделе происшествий. Поэтому исчезновения людей -бесследные исчезновения - обязательно попадали в поле моего зрения. Я вела своеобразный учет - там, где удалось размотать хоть какой-то след, и там, где полиция садилась в лужу. Постепенно это стало моей темой. Со временем меня перестала интересовать только территория штата. В других происходили дела и почище. СентЛуис, Цинциннати, Колумбус... Узнать что-нибудь стоящее на Восточном побережье было сложнее, там хватает своих репортеров. Но кое-что удалось разнюхать в Бостоне и даже в Нью-Йорке. Тема казалась неисчерпаемой... еще полгода назад.
- Что, полгода назад у копов сильно поубавилось дел? -лениво спросил Лангелан.
- Да... и нет. Исчезновений действительно стало меньше, но подскочило число самоубийств. Причем самоубийств, совершенно немотивированных.
Лангелан улыбнулся:
- Существует очень мало событий, мотивированных меньше, чем самоубийство.
Энни слегка покраснела.
- Я не говорю о людях, известных только ближайшим родственникам. В стране - во всяком случае, в ряде центральных штатов и на побережье - стали сводить счеты с жизнью люди весьма заметные. Влиятельные. Преуспевающие на самом пике карьеры, у которых абсолютно не было мотивов для суицида.
Лангелан молчал. Он знал о внезапных исчезновениях и убийствах, мастерски замаскированных под самоубийства, столько, сколько этой дамочке не узнать за всю свою репортерскую карьеру, занимайся она ею даже лет девяносто. Ну и что?
Он отвернулся и посмотрел в окно. Мох у самой земли был припорошен первым инеем. Холод постепенно просачивался в уютный салон "тандеберда". Зимы впрямь осталось ждать очень недолго. Ему вдруг вспомнилась шумная, искрящаяся огнями Тампа и уютное местечко неподалеку от Сарасоты. Край, где не бывает зимы. Край, куда он и собирался отправиться, но прежде требовалось отработать контракт. Он почувствовал, как Энни тронула его за рукав.
- Взгляните. - Она протягивала свою папку.
Лангелан неохотно взял и раскрыл обложку. Мятый картон еще хранил тепло ее тела. В папке были собраны газетные вырезки. Некоторые пожелтевшие, с надорван-, ными уголками. Другие совсем свежие. Он принялся их бегло просматривать. Практически все они были некрологами.
Вырезка из "Балтимор тайме", датированная 29 января 1993 года.
ТРАГИЧЕСКАЯ СМЕРТЬ КОНГРЕССМЕНА
"Скончался в больнице, не приходя в сознание, конгрессмен от штата Мэриленд Джон Пейси, 42 лет.
По словам его секретарши мисс Томпсон, конгрессмен этим же днем должен был вылететь в Вашингтон на слушания в комиссии, где он председательствовал.
Приблизительно около полудня -мисс Томпсон собиралась на ленч - она услышала звук открываемого окна в кабинете своего шефа и почти сразу крики людей внизу на улице. Дежурный врач из Балтиморской городской клиники констатировал смерть от многочисленных переломов и обильной потери крови.
По словам шефа полиции, оснований для подозрения в умышленном убийстве нет.
"Он просто покончил с собой. Зачем он это сделал - знает один Бог", сказал лейтенант Майкл О'Кенни".
Лангелан отложил вырезку и наугад взял следующую.
ТЕЛО ОБНАРУЖИЛИ ЧЕРЕЗ 12 ЧАСОВ
На сей раз это была вырезка со второй страницы бостонской "Сан" за 25 июля 1993 года.
"Покончил с собой вице-президент корпорации "Нью-кемикел индастри" Росс Мелиот. Покойному было всего 52 года. Лечащий врач Росса Мелиота не замечал последнее время никаких признаков невроза или депрессии у своего пациента, которого он знал более десяти лет. Он отказался комментировать версии случившегося.
"Единственно, что беспокоило порой Росса, -легкая бессонница, что не удивительно при той нагрузке, с которой он работал. В этих случаях я рекомендовал ему малые дозы валиума", -сказал доктор Пол Карр.
Тело Росса Мелиота обнаружила его жена, Кристина Мелиот, которая до сих пор находится в больнице в состоянии нервного шока. Как удалось выяснить, спальня вице-президента была буквально усыпана пустыми упаковками из-под снотворного. Их насчитали более ста штук. В бумагах и записях не удалось обнаружить ничего, проливающего свет на причину трагедии.
Росс Мелиот оставил двоих детей - дочь восьми и сына четырнадцатихгет".
Вырезок было около двух десятков. Они шелестели под пальцами, как засохшие жухлые листья.
Еще заметка -из "Нью-йоркера", датированная 2 мая 1994 года.
НОВАЯ ЖЕРТВА НЬЮ-ЙОРКСКОЙ ПОДЗЕМКИ