Страница 74 из 120
Ни один.
***
Сэр Шлберт Дакстон потер перевязанную руку и поднял лежавший перед ним пергамент.
- Я когда-нибудь встречался с сэром Эдвардом Стенвудом?
- Сэр Питер лорд Келлин был крестным отцом вашего родителя и сэра Эдварда. Он принял обоих к себе в оруженосцы, и с три поры они стали друзьями.
- В последнее время я не слышал, чтобы кто-нибудь упоминал его имя. Его, безусловно, не было в Лондоне. Он в немилости у короля?
Сенешаль переступил с ноги на ногу, очевидно чувствуя себя неуютно под пронзительным взглядом господина.
- Ходят слухи, что он живет чуть ли не затворником, после того как умерла его жена. Заботится только о своих угодьях и урожаях. И о работниках, - добавил он тише.
Гилберт не уловил скрытого смысла этих слов. Он был слишком погружен в собственные мысли, и легкая улыбка несколько сгладила угрюмое выражение его лица.
- У такого рачительного хозяина Стенвуд должен быть весьма прибыльным поместьем. У него есть наследники, помимо дочери?
- Его единственный сын недавно умер.
- Значит, никто больше не может притязать на наследство. Земли станут приданым этой девицы. Равно как и доходы с них.
Гилберт откинулся на спинку кресла, рассеянно почесывая руку, которая понемногу шла на поправку. Жестом он приказал подать ему еще вина и более внимательно перечел послание, аккуратным почерком написанное на пергаменте.
Старый друг отца приглашал Гилберта на весенние празднества. Развлечения, игры, нехитрая воинская потеха - рукопашная схватка. И повод для знакомства с единственной дочерью лорда - девицей по имени Розалинда.
Что ж, возможно, это знамение. Он собирался прекратить свои тайные неблаговидные проделки. Кругом то и дело слышались жалобы на бесчинства бродяг и разбойников, и, того гляди, попадешь в беду. Вероятно, тучные угодья красотки-жены могли бы послужить более надежным источником дохода. Впрочем, тучные угодья уродки-жены в этом смысле ничем не хуже.
Он громко рассмеялся и бросил пергамент на стол.
- Отошли сэру Эдварду сообщение, что мы с удовольствием примем участие в его празднествах. И вот еще что, Ферон, - добавил он. - Позови ко мне капитана стражи. Если этот сэр Эдвард - человек такого же склада, как мой отец, то его больше интересует, как человек управляется с мечом, а не то, как у него работает голова. Дакстон должен показать себя в рукопашной наилучшим образом, и свою стратегию я обдумаю как следует.
После того как сенешаль удалился, Гилберт поднял свою кружку с вином и залпом осушил ее. Приглашение пришлось весьма кстати. Жена и еще одно поместье. Да, это явно добрый знак.
Он повел плечом поврежденной руки, а потом внезапно принялся развязывать узлы на повязке. Прошло достаточно времени. Кость уже наверняка срослась. Представляться будущему тестю следует только во всем блеске боевого искусства. Надо поупражнять руку и приготовить людей для рукопашной.
Он взглянул на длинный меч в ножнах из кожи и стали, подвешенный к крюку на стене. Возможно, ему подвернется случай использовать это самое новое и самое великолепное из всех его приобретений. Меч еще не испытан в бою. Возможно, что он получит боевое крещение именно во время предстоящих увеселений.
17.
Возвращение Розалинды принесло в Стенвуд-Касл значительные перемены. Многие из них были видны невооруженным глазом, ибо даже самым отъявленным неряхам пришлось соблюдать опрятность и порядок, которых неукоснительно требовала хозяйская дочь. Она твердой рукой насаждала в замке свои правила, ни разу не повысив голоса. Когда в кухне, которая теперь сверкала чистотой, воцарились Мод и Эдит, все восприняли это как должное. Сперва кое-кто ворчал, что, дескать, нынче дух перевести некогда, но вскоре эти сетования сошли на нет, поскольку все трудились на равных. К тому же слуги, по правде говоря, и сами испытывали облегчение оттого, что точно знали свои обязанности.
Трижды в день сэр Эдвард усаживался во главе стола в преобразившейся главной зале. Обитатели замка старались не ударить в грязь лицом. Господское платье теперь неизменно выглядело свежим, а все прорехи были искусно залатаны. В последние две недели жизнь лорда шла совсем не так, как прежде: ему были обеспечены приличествующие его положению одежды, любимые кушанья, теплый домашний очаг, - о чем еще можно мечтать?
- Выйди-ка со мной на прогулку, - обратился он к дочери как-то после обеда. - Удели мне немного времени, пока не принялась за очередные хлопоты.
Розалинда раскрыла глаза от удивления. Хотя ей было известно, что отец одобряет все ее затеи, он редко снисходил до беседы. Тем более приятным стал для нее этот знак родительского внимания.
- Сделайте милость, пройдитесь со мной на задний двор. Там поставлена на огонь пара котлов - нужно их проверить, - попросила она отца.
- Какие еще новшества ты затеяла? - поинтересовался сэр Эдвард, выходя из залы на яркий послеполуденный свет.
- Мы растапливаем сало и воск, очищаем их от примесей, а потом будем отливать свечи и обновлять факелы.
Некоторое время они шли в молчании. Потом сэр Эдвард заговорил:
- В твоих умелых руках Стенвуд обрел новую жизнь. Пока ты не взялась за дело, я даже не осознавал, сколь многого был лишен.
Он смотрел прямо перед собой, избегая встречаться взглядом с дочерью, его голос звучал глуховато. Но Розалинда распознала за его сдержанностью скупую похвалу и ощутила прилив благодарного чувства.
- Это все такие пустяки, - зарделась она.
- Совсем не пустяки. Это признак того, что ты стала взрослой, а я все держу тебя за ребенка. Ты превратилась в самостоятельную женщину и рачительную хозяйку.
На подходе к огромным чанам он остановился и испытующе посмотрел на Розалинду:
- Самое время тебе идти под венец.
Розалинда ахнула от неожиданности и устремила на отца взор, полный ужаса. Можно было подумать, будто ей объявили, что на рассвете ее поведут на плаху. У нее бешено застучало сердце, сам собой раскрылся рот, в горле пересохло.
Нетрудно было догадаться, что отец ожидал от нее совсем другого, пусть бы даже она для виду заупрямилась. Любая благородная девушка стремится выйти замуж - чем же она хуже прочих? Он озадаченно нахмурился, и тогда Розалинда сообразила, что нужно закрыть рот и придать своему лицу более подобающее выражение.