Страница 89 из 111
Притча IX
"Тому, кто вносит смуту в дом свой, достанется лишь ветер" ^.
Объяснение
Это очень полезное предостережение, касающееся домашних раздоров и волнений. Ведь очень многие видят свое спасение в разделе имущества с женой, лишении детей наследства, беспрестанной смене прислуги, как будто все это может принести им душевное спокойствие или способствовать более успешному управлению их делами. Но почти всегда их надежды развеваются в прах. Ведь, как правило, эти изменения не приводят к лучшему, а самим разрушителям собственной семьи чаще всего приходится испытывать и всевозможные тяготы, и неблагодарность тех, кого они, обойдя других, вводят в свою семью и делают своими наследниками; к тому же они сами способствуют возникновению далеко не лестных слухов о себе и весьма сомнительной репутации: ведь, как неплохо заметил Цицерон, "репутация всякого целиком зависит от его домашних" ^. Оба этих зла Соломон образно выразил в своих словах: "Владеть ветром", правильно сравнивая с ветром и крушение надежд, и возникновение слухов.
Притча Х
"Конец речи лучше, чем начало" ".
Объяснение
Эта притча стремится исправить одну из самых распространенных ошибок, встречающуюся не только среди тех, кто особенно любит поговорить, но и среди людей более благоразумных. Дело в том, что люди обычно уделяют больше внимания началу и вступительным частям своих речей, чем их заключению, и намного тщательнее обдумывают вступление и введение в тему, чем заключительную часть речи, А они не должны были бы пренебрегать ни тем, ни другим и всегда иметь наготове хорошо отделанное заключение речи как наиболее важный ее элемент, стараясь обдумать и, насколько это возможно, предвидеть, как следует закончить данную речь, с тем чтобы это наилучшим образом содействовало успеху дела. Но это еще не все. Нужно не только заранее обдумать заключение речи, относящееся непосредственно к самому делу, но и позаботиться о тех словах, которыми можно было бы изящно и остроумно завершить свою речь, даже если они вообще не имеют никакого отношения к делу. Я, например, знал двух канцлеров, людей бесспорно выдающихся и умных, вынужденных в то время нести на себе почти все бремя правления, которые том не менее принимали за неизменное правило, всякий раз как они говорили со своими государями о делах, никогда не кончать разговор на чисто деловых вопросах, а всегда вставить какую-то шутку или рассказать что-то такое, что было бы приятно услышать государю и, как говорится в пословице, "омыть под конец морские разговоры речной водой" ^. И это искусство занимало далеко не последнее место среди их достоинств.
Притча XI
"Подобно тому как дохлые мухи портят прекраснейшие благовония, малейшая глупость губит человека, знаменитого своей мудростью и славой" ^.
Объяснение
Поистине безгранично несправедлива и несчастна участь людей, выдающихся своими добродетелями (как это великолепно отмечается в притче), ибо им никогда не прощают даже самой незначительной ошибки. И подобно тому как в прозрачнейшем бриллианте малейшее зернышко или крошечное пятнышко бросаются в глаза и вызывают какое-то чувство досады, хотя в худшем бриллианте их вообще едва ли и заметили бы, так и малейший недостаток в людях, наделенных выдающейся добродетелью, сразу же бросается в глаза, вызывает толки и подвергается строжайшему осуждению, тогда как в людях обыкновенных такого рода недостатки или вообще остались бы незамеченными, или легко нашли бы себе оправдание. Следовательно, нет ничего более страшного, чем малейшая глупость для очень умного человека, малейший проступок -- для человека исключительной порядочности и малейшая оплошность поведения -- для человека воспитаннейшего и утонченнейшего. Поэтому было бы совсем неплохо, если бы выдающиеся люди в своем поведении допускали некоторые странности (не впадая при этом в порок) для того, чтобы сохранить за собой известную свободу и сделать мелкие недостатки не столь заметными.
Притча XII
"Насмешники губят государство, мудрецы же отвращают несчастье" ^.
Объяснение
Может показаться удивительным, что, говоря о людях, как бы самой природой созданных и предназначенных для того, чтобы расшатывать и ниспровергать устои государства, Соломон выбрал характер человека не гордого и высокомерного, не самовластного и жестокого, не легкомысленного и не сдержанного, не нечестивого и преступного, не несправедливого и притеснителя, не мятежного и буйного, не сластолюбца и развратника, наконец, не неразумного и неумелого, а насмешливого. Но именно в этом достойнейшим образом проявилась мудрость царя, великолепно знавшего все пути спасения и ниспровержения государства. Ведь, пожалуй, нет более страшного несчастья для королевств и республик, чем то, когда королевские советники или сенаторы и все те, в чьих руках находятся бразды правления, могут оказаться людьми насмешливого характера. Такого рода люди для того, чтобы показаться смелыми государственными деятелями, всегда преуменьшают размер опасности, а тех, кто оценивает опасность в соответствии с ее реальным характером, изображают трусами. Они издеваются над желанием, не торопясь зрело обдумать и обсудить вопрос, спокойно выслушать различные мнения, называя это нудной говорильней, ничего не дающей для дела. Общественное мнение, к которому прежде всего должны прислушиваться правители в своих решениях, они презирают, называя его болтовней слюнявой черни, вещью неустойчивой и быстро меняющейся. Они не обращают никакого внимания на силу и авторитет законов, видя в них лишь некие путы, которые ни в коем случае не должны препятствовать великим целям. Они отбрасывают прочь как какой-то пустой бред и мрачные предчувствия всякого рода планы и меры предосторожности, имеющие в виду отдаленное будущее. Они подвергают насмешкам и издевательствам людей действительно мудрых и опытных, обладающих большим мужеством и благоразумием. Короче говоря, они расшатывают вообще все основы политического режима. И это особенно заслуживает внимания, поскольку они делают это не в открытом бою, а тайными подкопами, и поэтому все это еще до сих пор не вызывает должного беспокойства у людей.
Притча XIII
"Государь, охотно выслушивающий слова лжи, окружен лишь нечестивыми слугами" ^.
Объяснение
Когда государь бездумно выслушивает и охотно верит всем нашептываниям доносчиков и сикофантов, от него самого как бы начинает распространяться повсюду тлетворное дыхание, заражающее и развращающее всех его слуг. Одни высматривают, что вызывает страх государя, и раздувают его опасения лживыми россказнями; другие пытаются возбудить в нем недоброжелательство, особенно по отношению ко всем наиболее честным и порядочным людям; третьи, обвиняя других, хотят тем самым смыть собственные грязные дела и преступления; четвертые помогают честолюбивым замыслам и мечтам своих друзей, возводя на них клеветнические обвинения и подвергая преследованию своих соперников; пятые сочиняют, как в театре, целые пьесы против своих недругов, и так далее до бесконечности. Все это касается тех из приближенных государя, которые порочны уже по самой своей природе. Но и те, кто от природы более честен и порядочен, видя, что их честность приносит им весьма мало пользы (поскольку государь не способен отличить истинное от ложного), отбрасывают прочь свою порядочность и нравственность и дают полную возможность дворцовым ветрам нести их по своему произволу. Как говорит Тацит о Клавдии: "Нельзя чувствовать себя в безопасности возле принцепса, ничего не имеющего в своей душе, кроме того, что другие вкладывают в нее" ^. Очень хорошо сказал Коммин: "Лучше быть слугой государя бесконечно подозрительного, чем безгранично доверчивого" ^.
Притча XIV
"Справедливый жалеет свою скотину, но сострадание к нечестивым -жестоко" ^.
Объяснение
Сама природа внушила человеку благородное и прекрасное чувство сострадания, распространяющееся даже на животных, которые по божественному установлению подчинены его власти. Поэтому такое сострадание заключает в себе известную аналогию с милосердием государя к своим подданным. Более того, можно совершенно определенно утверждать, что, чем достойнее человек, тем большему числу существ он сочувствует. Ведь люди ограниченной и низкой души считают, что подобного рода вещи не имеют к ним решительно никакого отношения, но душа, представляющая собой более благородную частицу Вселенной, испытывает чувство общности со всей природой. Поэтому мы находим в древнем законе немало наставлений, носящих но столько чисто ритуальный характер, сколько требующих от людей милосердия: таково, например, запрещение есть мясо с кровью и т. п. А в сектах ессеев и пифагорейцев вообще запрещено было есть мясо животных. Такое же правило существует и поныне среди некоторых народностей империи Могола, сохранивших древние суеверия. А у турок, несмотря на всю как природную, так и приобретенную воспитанием кровожадность и жестокость этого народа, существует обычай подавать милостыню животным, и они никогда не позволяют бить и мучить животных. Но чтобы случайно не создалось впечатление, что сказанное нами распространяется на любое сострадание, Соломон мудро добавляет: "Сострадание к нечестивым -- жестоко". Речь идет о тех случаях, когда отводят меч справедливого возмездия от людей преступных и порочных. Ведь такое сострадание по существу хуже, чем сама жестокость. Ибо в данном случае жестоко поступают лишь с несколькими людьми, тогда как такого рода милосердие вооружает и направляет против невинных людей всю армию преступников, поскольку они будут чувствовать себя совершенно безнаказанными.