Страница 23 из 59
- Прежде всего надо выяснить, что означает откуп, - заявил он. - Мы "разбуржуазившиеся" Резо, и мы вовсе не желаем возвращаться в эту касту. Согласны?
Возражений не последовало. Матушка теребила двойную нитку жемчуга у себя на шее с тем "двусмысленным" выражением лица, которое было трудно разгадать.
- Не забывайте, - продолжал Жаннэ, - что "Хвалебное" остается символом того, от чего мы отрекаемся; к тому же эта груда камней чересчур велика. Вы знаете мои взгляды. Можно мириться с собственностью в пределах, необходимых любому живому существу, для нас они сводятся к дому и саду. Но если территория увеличивается, это уже противоречит природе, это становится...
- Стоп! - не вытерпел Обэн. - Мы это знаем наизусть.
- Какие благородные у тебя чувства, Жаннэ! - язвительно заметила мадам Резо. - Твой отец, разумеется, не богач, но ведь он и не нищий. Одно время ему приходилось туго, но если ты и ел сухие корки, то лишь от сдобных булок... Кстати, эта груда камней не стоит и половины того, что нужно уплатить за виллу на берегу моря.
- Простите нас, матушка, - сказала Бертиль. - Мы говорим здесь все начистоту. И я тоже прямо поставлю два вопроса: хотим ли мы откупить это имение? Есть ли у нас для этого средства?
- Имеем ли мы на это право? - добавил я.
- То есть как это, право? - удивилась матушка.
Пришлось напомнить ее же собственное трюкачество:
- Прошу прощения, но нас было и остается трое братьев. Наследство получил один, который и продает имение. Это можно считать своего рода возмещением, и в таком случае Фреду тоже должно быть предоставлено слово.
- Понятно, в кого пошел Жаннэ, - заметила матушка, - но в известном смысле твоя позиция логична. Фред даст тебе благословение, вернее, он тебе его продаст.
- Мы еще не расплатились за дом в Гурнэ, - сказала Саломея. - Можем ли мы взваливать на себя еще один дом?
Толчками передвинув свой стул, бабушка оказалась рядом с внучкой.
- Ты носишь мой браслет, это мило с твоей стороны, - сказала она. - Я тебе скажу сейчас кое-что по секрету... Как заплатить? Очень просто. Я могу заранее выдать твоему отцу часть причитающегося ему наследства - ему придется платить мне только проценты, а основная сумма автоматически погасится после моей смерти. В конце концов, для меня это будет обыкновенное помещение капитала.
- Не стоит говорить о процентах и даже о содержании дома, - сказал Жаннэ. - Но там ведь нет ни воды, ни канализации, ни отопления - мы сможем жить в этом доме только после перестройки, хотя бы частичной. А такой расход нам не по карману...
- Возражение серьезное, - сказала мадам Резо. - Я уже подумала. Эту сумму вы у меня тоже займете.
Щедрость в сочетании с коварством! Матушку всегда страшила перспектива сокращения ее доходов. Она не усовершенствовала, даже не ремонтировала "Хвалебное", лишь бы не тратить на это капитала. Ссудив мне некую сумму, она будет жить в перестроенном доме и не потеряет при этом ни единого су из своей ренты. Какая мешанина у нее в голове! Во что бы то ни стало ей нужно спасти главную резиденцию семьи Резо: Марсель-то ведь от нее отказывается, с Фредом считаться нечего, так что последняя возможность это я. Надо любой ценой устранить постороннего покупателя, который, став хозяином, не потерпит ни порубки леса, ни сделок с антикварами. А быть может, ей нужно зачеркнуть прошлое, освободиться от тяготевшей над ней легенды? Наконец, нужно привлечь людей в "Хвалебное": она больше не выносит одиночества, не в силах больше нести бремя своей кары. Напряженный взгляд матушки говорил об этом достаточно красноречиво: если от ее предложения, за которым скрывалась просьба, и не страдали ее капиталы, то явно страдала гордость.
- А там в реке есть рыба? - пропищал вдруг голосок Обэна.
Славный малыш пробил брешь в наших молчаливых размышлениях.
- Ну, рыбы-то хватает, - ответила мадам Резо. - От нее попахивает тиной, но твой отец, бывало, приносил мне полные сети: щук, угрей, ельцов.
- Ельцов? - повторил Обэн, очень заинтересовавшись, но не понимая кранского наречия.
- Ну, язей, если тебе так больше нравится, - объяснил я. - Особенно хорошо они ловятся на кузнечиков, которых надо помещать перед самым их носом, на поверхности воды.
- В сочельник ты будешь у нас, бабушка? - спросила Саломея.
- Я собиралась прикинуться дамой легкого поведения и заказала себе столик в "Красном муле", - сказала мадам Резо. - Но если вы меня приглашаете...
- Разумеется, - ответила Бертиль. - Так что мы решаем?
Мадам Резо сделала вид, что встает, снова села, снова приподнялась, опираясь на плечо внучки, и в конце концов опять уселась, вздыхая, словно обезоруженная. А я лишний раз убедился в том, до какой степени трудно определить, искренна она или хитрит или и то и другое вместе.
- Я предпочла бы не знать, кто высказался "за", а кто "против", заявила она. - У вас открытое или тайное голосование?
- Мне очень жаль, - сказала Бертиль, - но у нас каждый подписывает свой бюллетень - так получается откровеннее. А что до открытого голосования поднятием руки, то мы заметили, что при этом старшие оказывают слишком большое влияние на нерешительных... Ты хочешь что-то добавить, милый?
- Да, я хотел сказать, что, в сущности, здесь два вопроса. Первый - мы, кажется, только его и поставили - сводится к тому, откупаем ли мы "Хвалебное", невзирая на расходы, которые с этим связаны, и на то, как это может быть воспринято. Второй вопрос вытекает из первого и формулируется в нескольких словах: можно ли считать, что вы зачеркиваете разрыв, продолжавшийся между нами двадцать четыре года? Отрицательный ответ на первый вопрос вовсе не означает желания ответить отрицательно также и на второй. Сам я воздержусь.
- Признайся, папа, ты скорее "против"! - воскликнул Жаннэ.
- Он скорее "за", - возразила мадам Резо. - Это он только для очистки совести делает вид, будто подчиняется семейной демократии.
12
Обошлось без неожиданностей - один голос "против" подал Жаннэ. Четверо голосовали "за": Бертиль ("У каждого человека две ноги, у каждой семьи две линии родства", - сказала она мне потом), Саломея, Бландина (по примеру решительной матери, а не колеблющегося отца) и Обэн (побуждаемый чувством симпатии к язям, плавающим в речке Омэ). Один незаполненный бюллетень мой. Мадам Резо отказалась участвовать в голосовании: