Страница 11 из 32
- Что же мы ответим этому незнакомцу? - спросил он.
Бывший Единорог Лу прыгал, скакал и веселился вовсю.
- Признаться, ваше величество, человеком быть куда приятнее, чем Единорогом.
- У тебя довольно дурацкий вид, - отрезал Серый Орангутанг.
- Но отличное настроение! - возразил толстяк.
- Предпочитаю оставаться медведем, - сказал Бру. - Я родился медведем, у меня медвежьи повадки, и мне нравится медвежья жизнь.
- Это потому, что ты не знаешь лучшей жизни, - сказал Руггедо. - Когда мы покорим народ Страны Оз и ты станешь человеком, то поймешь, что к чему.
Огромный Леопард погрузился в размышления.
- Лесные звери будут сами решать, как им поступить, - наконец сказал он. - Ступай, Ранге, и скажи своему обезьяньему народу, чтобы они оповестили всех зверей: завтра на заре все должны собраться на большой поляне. Когда они там соберутся, этот полузверь-полуптица обратится к ним с речью и повторит все, что рассказал нам. Если они решат объявить войну народу Оз, который задумал поработить нас, я сам поведу в бой нашу армию.
Ранго тотчас же отправился исполнять распоряжение. Медведь что-то проворчал и пошел восвояси. Царь Гугу поднялся и потянулся. Затем он сказал Руггедо:
- Приходи завтра на заре на поляну. - И большими прыжками удалился.
Человек-единорог, оказавшись один с незнакомцами, прекратил веселиться.
- Сделайте все-таки меня снова Единорогом, - попросил он. - Мне нравится быть человеком, но лесные хищники не узнают во мне их старого друга Лу и разорвут в клочья.
Кики вернул ему первоначальный облик, и Единорог поспешил присоединиться к своим собратьям.
Руггедо не скрывал своей радости.
- Завтра, - сказал он Кики Ару, - мы перетянем на нашу сторону всех лесных зверей и пошлем их воевать с народом Оз. Тогда-то я сведу счеты с Дороти, Озмой и прочими моими недругами.
- Но пока я делаю всю работу, - обиженно протянул Кики Ару.
- Не волнуйся. Ты станешь королем, - пообещал ему Руггедо. - И все в стране Оз будут тебя слушаться.
- А этот огромный Леопард согласится, чтобы я стал королем? - вдруг забеспокоился Кики.
Гном подошел к нему вплотную и прошептал:
- Если Гугу начнет возражать, ты превратишь его в дерево, и он ничего не сможет сделать.
- Правильно! - обрадовался Кики, а про себя подумал: "Заодно я превращу в дерево и этого хитреца Гнома. Он постоянно лжет, и ему нельзя доверять".
9. ОСТРОВ ВОЛШЕБНОГО ЦВЕТКА
Стеклянный Кот оказался отменным проводником: он уверенно вел Трот и Капитана Билла к заветной цели. Сначала путь лежал через Страну Жевунов, а затем через безлюдные места, где не было дорог. Но идти было нетрудно, и в конце концов они подошли к большому лесу, где решили устроить стоянку и переночевать.
Из веток и сучьев Капитан Билл сделал шалаш, в котором могла поместиться одна лишь Трот. Но сначала они подкрепились провизией, которую захватила с собой девочка.
- Не хочешь поужинать? - спросила она Стеклянного Кота.
- Нет! - услышала она ответ.
- Он может пойти на охоту и поймать мышь, - предположил Капитан Билл и сказал Стеклянному Коту:
- Поднять якоря, дружище, и полный вперед! Сдается мне, что Волшебный Остров не так уж далеко, верно?
- В общем-то, да, - согласился их прозрачный спутник, двинувшись по лесной тропе, - только боюсь, что добраться до него быстро не удастся.
Вскоре они подошли к реке. В этом месте она не отличалась особенной широтой, но когда они двинулись вниз по течению, река стала делаться все шире и шире.
Внезапно деревья с голубовато-зелеными листьями кончились, и их сменили деревья, одетые в фиолетовый наряд. Заметив это, Трот сказала:
- Почему листва теперь другого цвета?
- Потому что мы покинули Страну Жевунов и теперь находимся в Стране Гилликинов, - пояснил Стеклянный Кот. - А это значит, что наше путешествие приближается к концу.
Река сделала крутой изгиб, и, миновав этот поворот, путешественники увидели, что она стала широкой, словно озеро, а в центре этого озера виднелся небольшой островок шагов в пятнадцать в длину и ширину. В середине этого островка они увидели что-то блестящее, и Стеклянный Кот, немного помолчав, сказал:
- Это золотой горшок, в котором растет Волшебный Цветок, прекрасный и удивительный. Если сумеете попасть на остров, то считайте, что вы у цели. Остается только благополучно вернуться домой.
Капитан Билл взглянул на широкую водную гладь и начал тихо насвистывать какуюто мелодию. Трот поняла, что Капитан задумался. Старый моряк смотрел не столько на островок, сколько на деревья, что росли у реки. Наконец он вынул из кармана топорик, аккуратно завернутый в парусину. Затем взял нож и, срезав толстую ветку, превратил ее в топорище.
- Сядь и посиди, Трот, - сказал он девочке. - Мне предстоит немного поработать. Я хочу сделать плот.
- Зачем нам плот, Капитан?
- Чтобы доплыть до острова. Мы же не сможем с тобой перейти реку по дну под водой, как Стеклянный Кот, поэтому нам нужен плот.
- А ты сможешь сделать такой плот?
- Ну конечно, Трот, только нужно время.
Девочка уселась на пенек и стала смотреть вдаль, на остров, где рос Волшебный Цветок. Кроме него, на острове больше ничего не было: ни деревьев, ни цветов, ни травы. Только золотой горшок поблескивал на солнце, а над ним всеми цветами радуги играло это удивительное растение, на котором распускались все новые и новые бутоны.
- Когда я был здесь раньше, - заметил Стеклянный Кот, лениво развалившись у ног Трот, - я видел на этом берегу двух Калидасов, они пришли сюда на водопой.
- Кто такие Калидасы? - спросила Трот.
- Самые сильные и самые свирепые животные во всей Стране Оз, - сказал Кот. - Они водятся именно в этих лесах, и, кроме них, тут больше никто не живет, не считая обезьян. Обезьяны - существа ловкие и проворные и умеют не попадаться на пути Калидасов, которые нападают на других животных да и между собой нередко устраивают побоища.
- А на тебя они не пытались напасть? - спросила Трот, заметно заволновавшись.
- Было дело! Увидев меня, они сразу на меня набросились, но я их перехитрил. Я растянулся на земле плашмя, чтобы они своей тяжестью не передавили мне лапы, а когда они попытались укусить меня, я стал над ними потешаться, отчего они страшно разъярились и чуть не переломали зубы о стекло. Когда же они убедились, что ничего не могут со мной поделать, то оставили меня в покое. Вот была умора!