Страница 4 из 44
Но не таков был Книггз. Чем больше трудностей встречалось на его пути, тем веселее он становился. Офицеры вздыхали, а солдат знай себе посвистывал. Видя его хорошее настроение, приободрилась и Анна; вскоре она стала обращаться к нему за советом куда чаще, чем к его командирам.
На третий день странствий их поджидало первое приключение. Ближе к вечеру небо внезапно потемнело, и майор Болт воскликнул:
- Нас накрывает туман!
- Не похоже на тумак, - отозвался Книггз, с любопытством поглядывая на приближающееся облако. - Думаю, что это дышит Орак.
- Кто такой этот Орак? - спросила Анна, в страхе озираясь по сторонам.
- Это чудовище с жутким аппетитом, - ответил солдат, слегка побледнев. - Я, конечно, никогда не видал Орака, но зато читал о нем в книжках, которые растут у меня в саду. Если это действительно он, то, боюсь, нам не завоевать мира.
Услышав эту весть, офицеры встревожились не на шутку и со всех сторон обступили солдата.
- Какой он, этот Орак? - спросил кто-то.
- Я видел его всего на одной картинке, да и та была довольно мутная, - отвечал Книггз. - Книжку сорвали неспелой. Но я знаю, что он умеет летать, бегает, как олень, и плавает, как рыба. Внутри у него - пылающая печь: он вдыхает воздух и выдыхает дым; где бы он ни проходил, все вокруг заволакивает черной пеленой. Орак сильнее сотни мужчин и пожирает все живое. - Офицеры захныкали и задрожали, но Книггз постарался подбодрить их:
- Мы же не знаем, кто там идет. Может, это и не Орак. Кроме того, не забывайте, что наша земля Угабу входит в Страну Оз, где никто не умирает.
- А ну как Орак нас поймает, разжует и проглотит, - заговорил капитан Клютч, - что тогда?
- Кусочки останутся жить, все до единого, - заявил Книггз.
- Нашел чем утешить, - захныкал полковник Банджо. - Котлета она котлета и есть - хоть живая, хоть нет.
- Послушайте, я же сказал, может, это и не Орак, - сердито произнес Книггз. - Пусть облако приблизится - тогда и увидим, Орак это или нет. Если ничем не пахнет, значит, туман, а вот если дохнет солью с перцем, значит, Орак, и тут уж предстоит биться не на жизнь, а на смерть.
Все в страхе уставились на темное облако. Вскоре оно приблизилось к перепуганному войску и накрыло его. Каждый, принюхавшись, мог почуять запах соли с перцем.
- Орак! - воскликнул Книггз.
Шестнадцать офицеров взвизгнули от ужаса и повалились на землю, воя и стеная. Королева Анна присела на большой камень встретить опасность мужественнее своих воинов, но сердце ее отчаянно билось. Что до Книггза, то он, как и подобает солдату, хладнокровно зарядил свой мушкет и приготовился открыть огонь по врагу.
Наступила кромешная тьма, ибо черное как сажа облако закрыло небо и ни один луч заходящего солнца не пробивался сквозь пелену. Во мраке возникли два сияющих шара; Книггз тут же сообразил, что это, должно быть, глаза чудовища.
Он вскинул ружье, прицелился и выстрелил.
Ружье было заряжено несколькими патронами - Книггз выбрал самые крупные и увесистые с лучшего патронного дерева в Угабу. Пули настигли чудовище, и оно, издав дикий вопль, в судорогах повалилось наземь. Огромная туша всей тяжестью обрушилась на шестнадцать офицеров, которые заорали пуще прежнего.
- О горе мне! - возопил Орак. - Посмотри, что ты наделал своим ужасным ружьем!
- Как же я посмотрю, если твое дыхание заволокло все вокруг черной пеленой? - отвечал Книггз.
- Только не говори мне, что ты не нарочно! - Крылья Орака беспомощно хлопали, а его голос дрожал от обиды. - Прошу тебя, не говори, будто ты не знал, что ружье заряжено!
- А я и не собираюсь, - отозвался Книггз. - А что, сильно тебя ранило?
- Одна пуля попала мне в челюсть, и я не могу открыть рот. Слышишь, какой у меня глухой и хриплый голос? Это оттого, что мне приходится говорить со сжатыми зубами. Другая пуля сломала мне левое крыло, и я не могу летать. А третья попала в правую ногу, так что идти я тоже не могу. Почему ты так неосторожно обращался с ружьем?
- Слез бы ты с моих командиров, а? - попросил Книггз. - Ты такой тяжелый - как бы ты их не раздавил. Слышишь, как вопят?
- Обязательно раздавлю, - прорычал Орак. - Если только сумею, то раздавлю непременно, потому что я не в духе! Жаль, у меня рот не открывается, а то бы я вас всех съел, не поглядел бы, что у меня по теплой погоде аппетит плохой.
С этими словами Орак стал перекатываться с боку на бок всем своим гигантским телом, чтобы окончательно раздавить офицеров. Но вместо этого он скатился в сторону, и все шестнадцать, кое-как поднявшись на ноги, понеслись прочь что было Духу.
Рядовой Книггз не видел их, но по удаляющимся крикам понял, что они убежали, и решил больше о них не беспокоиться.
- Прошу прощения, я вынужден откланяться, - сказал он Ораку. - Мне пора идти, ибо мы намерены продолжать наше путешествие. Если ты умрешь, прошу меня не винить: стрелял я в тебя в порядке самообороны.
- Я не могу умереть, - отвечало чудовище, - мою жизнь охраняют волшебные чары. Но прошу тебя, пожалуйста, не покидай меня!
- На что я тебе? - спросил Книггз.
- Моя сломанная челюсть заживет через час, и я смогу тебя съесть. Крыло заживет через день, а нога через неделю, и я буду здоров, как прежде. Раз уж ты в меня стрелял и причинил мне столько неудобств, было бы только справедливо, чтобы ты остался здесь, подождал, пока я смогу открывать рот, и отдал мне себя на съедение.
- Позволь с тобой не согласиться, - твердо возразил солдат. - Я обещал королеве Анне из Угабу, что помогу ей завоевать мир, и я не имею права нарушить обещание только ради того, чтобы быть съеденным Ораком.
- Это другое дело, - сказало чудовище. - Раз ты связан словом, не стану тебя задерживать.
Оглядев вокруг себя, Книггз отыскал в темноте дрожащую королеву, взял ее за руку и повел прочь. Спотыкаясь о камни, они уходили все дальше и дальше от страшного места, где, вздыхая и хлопая крыльями, осталось лежать раненое чудовище. Вскоре впереди забрезжил свет, и Книггз с королевой смогли различить дорогу.
По мере того как путники удалялись, дымное облако, которое надышал Орак, постепенно рассеивалось: вскоре они оказались на вершине небольшого холма, откуда открывался вид на прекрасную долину, освещенную лучами заходящего солнца. Тут же жались друг к другу шестнадцать офицеров; они тяжело дышали после своего безоглядного бегства и все еще не пришли в себя от страха. Они бежали бы и дальше, но силы их уже иссякли.