Страница 2 из 2
А.Б.: Конечно. Но я мало годился в законопослушные партийцы. Например, меня в свое время просили подписать письмо, в котором одобряли ввод наших войск в Чехословакию. Я отказался. Это отнюдь не была демонстрация инакомыслия. Просто не подписал, и все.
Е.М.: Почему после фильмов "Шинель", "Игрок" и "Три толстяка" вы больше не снимали как режиссер?
А.Б.: Фильм надо делать своей командой. А когда я переехал из Ленинграда в Москву, команда распалась.
Умер Урусевский, с которым мы вот-вот должны были приступить к съемкам новой ленты. Сценарий состоял из трех новелл, причем во всех главными героями выступали совсем молодые люди: один из маленького городочка на Волге, другой жил в степи на пастбище, третий -- в Ленинграде. Ни с кем другим снимать этот материал я не мог. Он был рассчитан на то, чтобы снимал Урусевский: все три новеллы требовали разного изображения, совсем особой среды, света, фактуры. Но -- не получилось...
Потом меня начали упрекать, что я отклоняюсь от генеральной линии: не ставлю фильмов о современниках. Хейфицу почему разрешили снять "Даму с собачкой"? Потому что это была награда, которую он заслужил лентами о советской действительности.
И я написал два сценария -- они и сейчас есть. Один -- по рассказу Володи Максимова, второй -- по Георгию Владимову. А так как оба эти писатели были к советской власти настроены весьма скептически, своих убеждений не скрывали и через некоторое время эмигрировали, ни о каких картинах не могло быть и речи.
Возвращаться же к режиссерской работе сейчас, в наши дни, я не рискну. Прав Никита Михалков: сегодня нужно делать картину современными средствами, современным языком. Это как дизайн автомобиля. Боюсь, сейчас я способен сконструировать только ретро-автомобиль.
Е.М.: Алексей Владимирович, вы больше двадцати лет преподаете во ВГИКе. Удается ли вам находить общий язык со студентами?
А.Б.: Это надо спросить у студентов. Во всяком случае, они мне очень многое дают. Мне кажется, что я их слышу и понимаю. Но тут я говорю о своих ощущениях. Понятен ли я студентам? Так-то, вообще, я, конечно, из секции динозавров.
Е.М.: Вы всю жизнь снимались с самыми яркими, интересными актрисами. Как вам удалось ни разу не дать повода для кривотолков?
А.Б.: Нас связывали прекрасные, высокие и светлые отношения. Это общение совсем на другом уровне. И потом, дело не во мне, а в них.
Е.М.: Ваши киногерои очень трепетно относились к женщинам. Это и ваша личная позиция?
А.Б.: Женщина способна на подвиг, который совсем недоступен мужчине. Она бывает счастлива, когда живет во имя кого-то -- своего мужа или ребенка. Она как личность может самореализоваться в том, что просто поможет жить другому человеку. Но если вы попробуете поставить на это место мужчину, его просто не станет как личности. Он не будет существовать.
В 1936 году Пикассо полюбил одну молодую особу. То, что он был увлечен по-настоящему, можно понять не только по письмам, но и по рисункам. Через пятнадцать лет они расстались. Пикассо женился на другой, а его бывшая подруга всю оставшуюся жизнь жила воспоминаниями об этой любви.
Она умерла совсем недавно, в конце октября, в Париже -- в одиночестве и бедности. Картины Пикассо, которые висели на стенах ее квартиры, оценили в 70 миллионов долларов. Она не продала ни одной, завещав все свое имущество церкви. Но умерли священники, на чье имя было составлено завещание. Нашли ее родственников, которые не были с ней даже знакомы. Сейчас идет распродажа, 60% вырученных средств достанется государству, 40% -- родственникам.
Но дело, собственно, не в миллионах, внезапно свалившихся на голову не мечтавших о таком счастье людей, а в самой женщине. Поставленная перед выбором между богатством и воспоминаниями о прекрасной любви, она поступила вопреки житейской логике и выбрала любовь.