Страница 40 из 40
- Плетью обуха не перешибешь, - сказал новгородец и перевернул оловянную бляху на груди своей обратно, Ярилиным знаком наружу.
От этого легкого движения ожил обращенный внутрь лик архангела Михаила, суровый взор которого вопрошающе вонзился в душу старого мечника: не поверил ли ты, человече, словам нехристя-святотатца? не пошатнулся ля в истинной вере своей? Невидимый этот взгляд ледяным клинком полоснул по сердцу, развалил его надвое, и не знал Невзор, за какую половинку ухватиться, чем укрепиться и упрочиться, на что положиться и понадеяться. И вовсе зябко стало бы застывшей душ его, но сквозь олово змеевика прорвались горячие лучи солнечного бога, осветили и обогрели, утешили, уравновесили у успокоили...
Суров грецкий бог, да милостив, не оставит он чад своих без надежды, без выхода. А выход простой и верный: куда бы ни забрел ты, человече, покайся,- и спасен будешь, Ярило же, бог славянский, светит и вовсе без разбора, одинаково любит и тех, и других, и верных, и неверных, и правых, и виноватых. Сияет лик его на груди Невзора, и горячие лучи разлетаются по земле, лелеют и ласкают всех сущих-живущих.
Мила, да не люба эта ласка закованному в цепь Микуле. Обливаясь потом, вздымает он тяжелое весло, и не видно конца постылой работе.
Бий Торымтай, напротив, благоденствует в тени кормового шатра. Скоро волок, а дальше - Серебряная река, прямой путь домой.
В тени же прячутся верховный жрец северных вотов Уктын и булгарский наместник юзбаши Серкач. Угостившись вином из ржаной, они осторожно обсуждают свои хитроумные замыслы.
Катится солнце в закатную сторону, и туда же поглядывает боярский отрок Петрило. Там, на закате, стоит красавец-город, в городе том любушка-женка с малыми чадами. Изболелось сердце и рвется к дому, но там же, в красавце-городе, - ненавистный боярин Дмитр, будь он неладен и трижды проклят. Вот и думай, Петрило, как быть, как дальше жить. Пока ты думаешь, ватажники твои отыщут недостающий ушкуй, починят паруса да уключины, наладят оружие, а там видно будет...
Греется в добрых лучах спасенный Куакар, а неподалеку, в русском селении на Пыжме-реке, старец Добросkав тихонечко беседует с приемной внучкой Жданкой, раскрывает ей тайны целебных трав, цветов, листов, корней.
Довольно щурясь и прикрываясь от Солнца широкой ладонью, гледенский воевода Василий Нырок любуется почти достроенным храмом. Скоро, совсем скоро придет подмога из стольного града Владимира, а это значит - будем жить, милые мои, будем жить...
На это же надеется вогульский князь Отей, уводящий cdой народ за Большой Камень. Солнце еще высоко, к закату можно добраться до перевала, а завтра - Сибиир-земля, свобода, мирная жизнь.
О мирной жизни думает и Ларо, вождь Нижнего племени. Ларо обижен на нерасторопного Выра, не сумевшего, не успевшего защитить своих подданных от набега чирмишей. Но обиды обидами, а жизнь продолжается, стучат топоры, и вождь торопит работников. Надо построить жилища взамен cожженных и успеть закончить это дело, пока миром правит могучий Шундыр. Придет время, светлоокий солнечный бог окутается тяжелым облачным одеялом в доме отца своего Инмара и погрузится в зимнюю спячку. Надо успеть.
На высоком берегу близ устья Вотской реки стоит молодой вождь Верхнего племени Келей. Он любуется солнечными бликами на поверхности Серебряной реки и привычно думает о Люльпу. Неудача на шийлыкской скачке почти изгладилась из памяти, и Келей по-прежнему надеется на благосклоннасть ваткарской княжны и милость ее отца.
А Выр в последнее время задумчив больше обычного. Он помнит предсказанье туно, но не боится смерти, ведь она позволит ему встретиться с отцом и другими давно ушедшими предками. Одно печалит старого князя отправившись в лучший мир, он оставит детей своих без догляда и опеки. Их судьба волнует Выра, и он, закрывшись в келье домашнего святилища, подолгу молится и просит великих богов Шундыра и Инмара быть милостивыми к Люльпу и Гырыны.
Давно отсвистали соловьи в рощах предградья, но в душу Люльпу так и не вернулся привычный безмятежный покой. Княжна все так же подолгу сидит на берегу Серебряной реки и молча смотрит в даль верхнего плеса. Внизу журчит и плещет вода, вверху неумолчно шелестят листья, и вместе с ними тихонечко шепчет сердце-вещун - оттуда, оттуда:
Не ее ли судьба мчит на всех парусах вниз по Вотской реке? Дружина Светобора миновала уже Иднакар, где сошли на берег Кытлым и Юма.
Вскоре после этого бесседно изчес Юмшан - все таки обманул лукавый вогулич! Ничего пусть погуляет пока: И стоит ли хлопотать из-за такой малости, когда впереди - Светобор чует это взбудораженным сердцем - ждут новгородцев большие дела. Не к тебе ли, Вятшая река, стремительно летят легкокрылые ушкуи? Не твои ли высокие берега и синие плесы готовы открыться ждущему взору и дивным видом поразить взволнованное сердце? Пока незнамо и неведомо, но все равно - наддай, братцы, наддай!