Русский транзит 2

- Терпеть не могу Европу, но что поделаешь? Ездить-то надо: тамошние ученые просят, приглашают... Ну как им откажешь, все же коллеги!

Пока они не допили коньяк, директор все распинался о чуждом и совсем ему не симпатичном волчьем мире капитала. Приятно утонув в теплой скрипящей коже кресла. Юрьев не возражал седовласому рассказчику, жалующемуся на свое нелегкое бремя директорства

- Эх, махнуть бы сейчас на охоту!-мечтательно вздохнул жалобщик - как поговаривали в институте, никудышный охотник, ничего не смыслящий ни в оружии, ни в охотничьих трофеях.

- Вы, Анатолий Иванович, наверное, недоумеваете, почему стари" поручил это дело именно вам, простому физику, ведь так? Так, так! Вы ведь у нас работаете около пятнадцати лет? Ну и кто, скажите, кроме рядового аналитика, может знать все тонкости ядерного анализа вещества, все, так сказать, хитрости? Только непосредственный исполнитель, такой вот дотошный, как вы.. Смотрите-ка, ведь вы ничтожное это превышение над предельно допустимой дозой подцепили. Браво, отличная работа! Я всегда, на всех совещаниях не устаю повторять: доверяйте рядовому персоналу, доверяйте, никто лучше их не знает нашей специфики. Должен вам сказать, Анатолий Иванович, что я в вас не ошибся, молодчина, высоко держите марку института!

Юрьев только широко улыбался пьяной своей улыбкой в продолжение этой директорской тирады; все никак не мог поверить счастливому повороту судьбы.

- Да-а, и ведь никто, кроме вас, таких вот рядовых, но ответственных и высокопрофессиональных физиков, не представляет, сколь условны все эти рамки и ограничения,- продолжал тем временем директор.- Ну, скажите на милость, какая-то пара-тройка лишних десятков микрокюри - и уже нельзя, некондиция. То есть вредно, опасно. Помилуйте, да кто же эту опасность выдумал? Столичные чиновники: всякие СЭСы*, Атомнадзоры. Подумать только, Мария Склодовская брала в руки радиевые образцы, по своей активности в тысячи раз превышавшие эти самые предельно допустимые дозы, и ничего. Сам я, будучи еще студентом, ежедневно возился с радионуклидными источниками, даже таскал их в кармане, и здоров, как видите. До пятидесяти шести дотянул и еще на пару десятков рассчитываю... Да кому же тогда все эти немыслимые рамки нужны? Все им, чиновникам. Ведь иначе придется им подыскивать себе новую работу. А тут сиди, выдавай или не выдавай разрешения - только и всего, да надувайся, как жаба, от сознания собственной исключительности... Да, был Чернобыль. Был. Сие - факт истории... Но ведь там мы-то с вами знаем! - активность почв и грунтов была в сотни, тысячи раз выше. Или вот взять хотя бы наши пески: в них, благодаря изотопу калий-сорок, активность иной раз такая же, как в этих самых отходах будет. Верно?

Юрьев был согласен с директором. Все эти нормы берутся чиновниками с потолка. Вопрос в должной степени еще нигде в мире не изучен. Вон, иные деревни и по сей день стоят прямо на урановых месторождениях, и народ тамошний десятилетиями радоновую воду пьет да еще и похваливает. И смертность у них не выше, чем в других местах, и рождаемость не хуже. Да и дети нормальными рождаются, а не с двумя головами... Никто толком так до сих пор и не знает даже, сколько рентген должен получить человек для летального исхода. Кому не хватит и шестисот, а кому и двухсот достаточно. Очень уж индивидуально реагирует организм на радиацию...

Но ведь есть инструкция, где черным по белому выведены все нормы, и, согласно ей, отходы, что томятся теперь на судне, должны благополучно вернуться, так сказать, на круги своя - к отправителю груза, в Европу.

Юрьев думал о том, что если он подпишет акт, фактически пропускавший груз на Урал, то в целом, конечно, не пойдет против истины. Превышение над узаконенной инструкцией дозой было незначительным, а сама активность груза просто смехотворной по сравнению с тем материалом, с которым он обычно имел дело...

- Но ведь не могу же я подписать акт на пропуск груза на основании собственного заключения, из которого следует, что груз по гамма-активности не прошел, а вы, в свою очередь, не можете отменить или изменить инструкцию. Я с вами согласен, но как же мне быть?

- Эх, молодой человек,-досадливо произнес директор,- я бы и сам подписал этот акт,| да не могу, НР тот уровень. Вот мы тут с вами! обмениваемся мнениями (Юрьев хмыкнул), и вижу я, что мыслим мы одинаково, мыслим как высокопрофессиональные специалисты, как знатоки... Так неужели мы, физики, пойдем на поводу у чиновников и позволим им творить, как теперь принято выражаться, беспредел? Ради истины, Анатолий Иванович, ради ее, родимой, мы просто пойдем на хитрость.

- На какую хитрость?

- Ах, да что же здесь непонятного? Ну просто перепишем заключение, где цифра будет соответствовать той, чиновничьей! Так и быть, не будем дразнить гусей и доказывать с высоких трибун, что принципиальной разницы между двумя этими цифрами нет, и обе они ничтожны по сравнению с действительно опасными и губительными для человека... Вот я тут уже и новое заключение подготовил. Оцените, Анатолий Иванович. Чего тянуть, пусть едет этот чертов груз на Урал, страна получает деньги, а рядовой физик Анатолий Иванович Юрьев-славу... Да, вот еще и приказ о вашем назначении. Ваш-то завлаб на пенсию попросился. Чего же задерживать старика?

Уже взяв ручку, любезно протянутую ему директором, Юрьев понял, что его купили, но дорого или не очень - этого понять он пока не мог.

Разрешите мне немного подумать, ну, хотя бы до завтра. Вы правы, я все понимаю, Юрьев уже успел достаточно протрезветь, что бы невооруженным глазом увидеть в ситуации какой-то подвох с далеко идущими последствиями, но все же моя профессиональная репутация может пострадать, ведь данные могут перепроверить и здесь, и там, на Урале...

Да что вы о своей репутации беспокоитесь, что из мухи слона делаете? уже раздраженным, не терпящим возражения тоном, говорил возбужденный Игорь Сергеевич. Не будет никто проверять больше, а если и проверят, так что из того: небось, сами специалисты и не хуже нас с вами понимают, что все эти нормы и дозы херня.

И все же позвольте мне до завтра подумать, просительным тоном произнес Юрьев и встал с извиняющейся улыбкой на губах.

Лицо Игоря Сергеевича вдруг приняло сердитое выражение с рвущимися на свободу нотками свирепости. Он недовольно поглядел сначала на пустую коньячную бутылку, потом на замусоленный костюм Юрьева и резко произнес:

- Завтра в девять утра ко мне. Только без фокусов. Стране нужны деньги, а институту репутация. Вы внесены в список экспертов приказом, и никто, кроме вас, к сожалению, уже не может дать заключения.

- Даже если я умру? - попробовал было пошутить на прощанье Юрьев, но тут же прикусил язык - седовласый хозяин кабинета смотрел на него с плохо скрываемым презрением.

В тот же вечер Юрьев запил. Он чувствовал, что его подставляют. Хотя, конечно, ничего страшного и принципиального в предложенном директором варианте заключения не было: ну что там лишние двадцать тридцать микрокюри, которые даже ни чего не меняют в радиационной обстановке?

И все же здесь был подлог, и с юридической точки зрения Юрьев, пусть совсем чуть-чуть одним боком, но становился вне закона.

О, с какой радостью он оставил бы в заключении те цифры, которые получил, но разъяснил бы при этом, что ничего страшного в них нет и что эти самые предельно допустимые дозы можно без ущерба для здоровья людей хоть сейчас увеличить до полученных им этих самых злосчастных цифирей... Но Юрьев понимал, что так не сделать, что есть инструкция с нормами и дозами и что нужно либо обмануть без особого ущерба для истины, либо теперь уж точно вылететь из института с волчьим билетом.

Понимал и не мог выбрать. Не мог выбрать и наливался горькой отравой.

"А что старику-то надо? Чего он так печется об этом треклятом грузе? Денежки-то не ему пойдут, а казне. Или тут свой, особый интерес? Вон как навалился, сначала все в жилетку плакался, а потом чуть не проглотил вместе с дерьмом. Думает, если коньячку алкашу налил, то алкаш уже и служить, как жучка, должен. "Рядовой физик, профессионал, молодчина",-словно не знает, кто я на самом деле. Интересно, какой у него тут интерес, если, конечно, исключить банальную взятку?"