Страница 89 из 109
Кюхельбекер, Вильгельм Людвиг Карлович (1796-1846)-русский писатель и политический деятель; сын ученого агронома; учился в Царскосельском Лицее вместе с А. С. Пушкиным, который позже вышучивал его за приверженность к старой литературной школе и отсутствие поэтического таланта. Служил при Ермолове в Тифлисе, где сблизился с Грибоедовым. Член "Северного Общества" и активный участник вооруженного восстания, он был приговорен к 20-летней каторге, причем 6 лет провел в различных тюрьмах, а затем сослан в Сибирь. В 1835 г. поселен в Баргузине, затем переведен в Западную Сибирь. Умер в Тобольске от чахотки.
28 Тюрьма, специально выстроенная для декабристов при Петровском железном заводе вблизи Верхнеудинска; туда декабристы, сосланные на каторгу, и были переведены из Читы в конце лета 1830 года.
29 Лепарский, Станислав Романович (1754-1837)-генерал-лейтенант; в 1810-1826 гг. командир Северского конно-егерского полка; в августе 1826 г. был назначен комендантом нерчинских рудников, куда предполагалось направить осужденных на каторгу декабристов. Хотя и соблюдая предписанные правила, Лепарский старался по возможности облегчить положение своих узников и заслужил от них хорошие отзывы.
30 Пестель, Павел Иванович, см. том I, стр. 441.
31 Муравьев-Апостол, Сергей Иванович, см. том I, стр. 441.
32 Рылеев, Кондратий Федорович, см. том I, стр. 442.
33 Крузенштерн, Иван Федорович (1770-1846)-известный путешественник и мореплаватель; с 1788 г. служил в русском флоте, а в 1793-1798 в английском. В 1803-1806 гг. совершил путешествие по побережью Тихого океана, объехав западные берега Америки и берега Японии. В 18-26-1842 гг. был директоров Морского кадетского корпуса. Оставил ряд сочинений.
34 Корсаков, Михаил Семенович (1826-1871)-генерал-лейтенант, член Государственного Совета; в 1845 г. выпущен из школы гвардейских подпрапорщиков в Семеновский полк; в 1848 г. назначен чиновником особых поручений к генерал-губернатору Восточной Сибири H. H. Муравьеву. Принимал активное участие в присоединении Амурского края к России. В 1854 г. уже в чине подполковника проехал с Муравьевым по Амуру; в 1855 г. совершил второе плавание по Амуру с экспедицией. В конце 1855 т. назначен военным губернатором Забайкальской области и наказным атаманом Забайкальского казачьего войска. В 1860 г. назначен председателем совета при генерал-губернаторе Восточной Сибири, а в 1861 г. - исправляющим должность генерал-губернатора В. Сибири (в это время при нем бежал из Сибири Бакунин). В 1863г. получил чин генерал-лейтенанта. С 1870 г. назначен членом Госуд. Совета. Его сестра Наталья Семеновна вышла в 1862 г. замуж за Павла Бакунина.
35 Т и м а ш е в, Александр Егорович (1818-1893)-русский полицейский деятель. В 1856 г. назначен начальником штаба корпуса жандармов, и управляющим Третьим Отделением вместо Дубельта; в 1867 г. назначен министром почт и телеграфов и членом Государственного Совета. В 1868 г. назначен вместо Валуева министром внутренних дел, на каковом посту оставался до 1878 года. Реакционер, гонитель печати, земства и пр.
36 Таким образом Бакунин называет здесь доносом жалобу на злоупотребления местной администрации. Этак нетрудно возвести в доносчики. кого угодно. Злоупотребляя такою терминологиею, Бакунин дошел до клеветнического обвинения в писании доносов и Петрашевского.
В этом отношении Бакунин повторял обвинение Муравьева, который в письме к Корсакову из Петербурга от 15 марта 1860 г. сообщал, что "(Петрашевский пишет доносы в III Отделение". Бакунин не ограничивался, возведением этого обвинения на Петрашевского в частных письмах; так, будучи в гостях у иркутского губернатора Извольского, он позволил себе там сказать, что Петрашевский и Завалишин пишут доносы в Третье Отделение. Муравьев, а вслед за ним Бакунин объявляли доносом всякую подписанную даже полным именем жалобу на произвольные действия администрации. Но если царскому сатрапу Муравьеву это было простительно, то политическому ссыльному Бакунину это вряд ли подобало (см. статью В. Семевского "М. В. Буташевич-Петрашевский в Сибири". "Голос Минувшего" 1915, март, стр. 48). В. Полонский в "Материалах для биографии Бакунина", т. II, стр. 647-677, перепечатал жалобы Петрашевского по начальству, которые дали повод его врагам бросать против него позорящее обвинение в писании им "доносов". Содержание этих документов, свидетельствующих скорее о мужестве Петрашевского, который в качестве бесправного ссыльного дерзнул вступить в открытый бой с всемогущими царскими сановниками, разоблачая их неправильные действия" показывает, насколько легкомысленно поступал Бакунин, повторяя это обвинение, брошенное против Петрашевского раздраженным генерал-губернатором Восточной Сибири.
37 Как указывает В. Семевский в своей работе о петрашевцах, характеристика, даваемая в письмах к Герцену Петрашевскому, "гораздо более роняет самого Бакунина, чем Петрашевского". Семевский кстати напоминает, что Петрашевский был единственным из своих сопроцессников, так и кончившим свои дни в Сибири. А то, что именно Бакунин, а не кто другой, выдвигает против Петрашевского такие обвинения, как то, что он не платит своих карточных долгов (Бакунин вообще никаких не платил), или что его поклонниками является мелкая интеллигенция, которую Бакунин всегда и везде провозглашал главною силою революции, показывает только, что в своем желании угодить своему покровителю Муравьеву Бакунин утратил меру и потерял чувство смешного.
Для характеристики атмосферы, создавшейся тогда в Иркутске, приводим выдержки из двух писем, перехваченных жандармами (не знаем, враждебными или дружественными Муравьеву) и принадлежащих повидимому рядовым обывателям. Первая выписка сделана из письма П. Новицкого, неизвестного лица, приехавшего по приглашению Муравьева на работу в Восточной Сибири и временно оставшегося без назначения, к Алексею Никифоровичу Майнову, полковнику лейб-гвардии уланского полка, прикомандированному к департаменту Генерального Штаба. В письме, датированном 1 июля 1860 г. и направленном из Иркутска в Петербург, автор выражает свой ужас по поводу сложившейся в Иркутске обстановки: людей нет, вместо них "шайка разбойников". "Муравьев в Петербурге и Муравьев в Иркутске это - дело иное. Здесь он неузнаваем... Вы видите перед собою какого-то хама сибирского или, как его здесь называют, князя сибирского... Муравьев окружил себя людьми, подобными Беклемишеву, убийце Неклюдова; кругом его образовалась шайка людей, готовых на все, что есть безнравственного. От этих господ зависит сделать из вас то, что им хочется, и вы, явившись в Иркутск, должны себя заявить, т. е. стать на сторону этой шайки, к которой принадлежит и Бакунин, или же быть заброшенным без жалованья, переведенным в самое отдаленное место Восточной Сибири и оставленным за штатом, т. е. должны умирать с голоду. Шпионство, наушничество и полный деспотизм, разврат, мотовство и издевка над всеми святыми чувствами человека, гонение на всякий след, на всякое выражение гуманности - вот чем живет здешнее общество" (Дело Архива Революции, III О. 2 секр. арх. К. 8. No 361, лл. 1-2).
Допустим, что в данном случае мы имеем перед собою выражение настроения недовольного чиновника, обманувшегося в своих ожиданиях и сгущающего краски. Но вот перед нами выписка из письма другого иркутянина, какого-то Мехеды, по всему содержанию письма человека прогрессивного и принадлежащего к партии, составлявшей оппозицию Муравьеву. В этом письме, посланном 15 октября 1860 г. из Иркутска в Петербург Александру Александровичу Каргакову, автор, рассказывая о бесправии и диком произволе, благодаря которому "бывшие судьи по делу Неклюдова превратились в подсудимых", и о том, что "теперь целые толпы от утра до вечера спешат утешать любимцев сибирского властелина", т. е. Беклемишева и компанию, прибавляет: "Досаднее всего видеть в этой бестолковой толпе Бакунина, этого Иуду русской свободы, этого представителя (?) откупной системы в Иркутске, - чего доброго я поверю, что он принадлежит к тайной полиции, как и поговаривают в городе. Неужели Герцен не знает о страшном падении своего бывшего друга? Кажется, знает: так по крайней мере позволяют думать замечания редакции на письме Бакунина в защиту дуэли. Какое подлое письмо! Все состряпано с целью упрочить свое положение в материальном отношении. С одной стороны бесконечная похвала, с другой грубая насмешка над мертвецом, - письмо представляет собою крайность и выражает одну только сторону медали, представляет в светлом виде муравьистов и старается замарать покойного. Выражение "хамократы" падает неизгладимым пятном на Бакунина" (Дело Архива Революции, III О. 2 секр. арх. К. 9. No 362, л. 1).