Стихи

На пустошах, где солнце Зарыто в пух ворон, Туман, костер, бессонница Морочат эскадрон, Мечется во мраке По степным горбам: "Ехали казаки, Чубы по губам..."

А над нами ветры Ночью говорят: - Коля, братец, где ты? Истлеваю, брат!Да в дорожной яме, В дряни, в лоскутах Буквы муравьями Тлеют на листах... (Над вороньим кругом Звездяный лед. По степным яругам Ночь идет...)

Нехристь или выкрест Над сухой травой,Размахнулись вихри Пыльной булавой. Вырваны ветрами Из бочаг пустых, Хлопают крылами Книжные листы; На враждебный Запад Рвутся по стерням: Тихонов, Сельвинский, Пастернак... (Кочуют вороны, Кружат кусты. Вслед эскадрону Летят листы.) Чалый иль соловый Конь храпит. Вьется слово Кругом копыт. Под ветром снова В дыму щека; Вьется слово Кругом штыка... Пусть покрыты плесенью Наши костяки То, о чем мы думали, Ведет штыки... С нашими замашками Едут пред полком С новым военспецом Новый военком. Что ж! Дорогу нашу Враз не разрубить: Вместе есть нам кашу, Вместе спать и пить... Пусть другие дразнятся! Наши дни легки... Десять лет разницы Это пустяки!

* Никогда (англ.). 1927 Э.Г.Багрицкий. Стихотворения. Ленинград, "Советский Писатель", 1956.

ВМЕШАТЕЛЬСТВО ПОЭТА Весенний ветер лезет вон из кожи, Калиткой щелкает, кусты корежит, Сырой забор подталкивает в бок, Сосна, как деревянное про 1000 клятье, Железный флюгер, вырезанный ятью (Смотри мой "Папиросный коробок"). А критик эа библейским самоваром, Винтообразным окружен угаром, Глядит на чайник, бровью шевеля. Он тянет с блюдца - в сторону мизинец, Кальсоны хлопают на мезонине, Как вымпел пожилого корабля, И самовар на скатерти бумажной Протодиаконом трубит протяжно. Сосед откушал, обругал жену И благодушествует:

- Ах! Погода! Какая подмосковная природа! Сюда бы Фофанова да луну!Через дорогу, в хвойном окруженья, Я двигаюсь взлохмаченною тенью, Ловлю пером случайные слова, Благословляю кляксами бумагу. Сырые сосны отряхают влагу. И в хвое просыпается сова. Сопит река.

Земля раздражена (Смотри стихотворение "Весна"). Слова как ящерицы,- не наступишь; Размеры - выгоднее воду в ступе Толочь; а композиция встает Шестиугольником или квадратом; И каждый образ кажется проклятым, И каждый звук топырится вперед. И с этой бандой символов и знаков Я, как биндюжник, выхожу на драку (Я к зуботычинам привык давно). А критик мой недавно чай откушал. Статью закончил, радио прослушал И на террасу распахнул окно. Меня он видит - он доволен миром И тенорком, политым легким жиром, Пугает галок на кусте сыром. Он возглашает:

- Прорычите басом, Чем кончилась волынка с Опанасом, С бандитом, украинским босяком. Ваш взгляд от несварения неистов. Прошу, скажите за контрабандистов, Чтоб были страсти, чтоб огонь, чтоб гром, Чтоб жеребец, чтоб кровь, чтоб клубы дыма,Ах, для здоровья мне необходимы Романтика, слабительное, бром! Не в этом ли удача из удач? Я говорю как критик и как врач. Но время движется. И на дороге Гниют доисторические дроги, Булыжником разъедена трава, Электротехник на столбы вылазит,И вот ползет по укрощенной грязи, Покачивая бедрами, трамвай. (Сосед мой недоволен:

- Эт-то проза!) Но плимутрок из ближнего совхоза Орет на солнце, выкатив кадык. - Как мне работать!

Голова в тумане.

И бытием прижатое сознанье Упорствует и выжимает крик. Я вижу, как взволнованные воды Зажаты в тесные водопроводы, Как захлестнула молнию струна. Механики, чекисты, рыбоводы, Я ваш товарищ, мы одной породы,Побоями нас нянчила страна! Приходит время зрелости суровой, Я пух теряю, как петух здоровый. Разносит ветер пестрые клочки. Неумолимо, с болью напряженья, Вылазят кровянистые стручки, Колючие ошметки и крючки,Начало будущего оперенья. - Ау, сосед!

Он стонет и ворчит: - Невыносимо плимутрок кричит, Невыносимо дребезжат трамваи! Да, вы линяете, милейший мой! Вы погибаете, милейший мой! Да, вы в тупик уперлись головой, И как вам выбраться, не понимаю!Молчи, папаша! Пестрое перо Топорщится, как новая рубаха. Петуший гребень дыбится остро; Я, словно исполинский плимутрок, Закидываю шею. Кличет рог Крылами раэ!- и на забор с размаха. О, злобное петушье бытие! Я вылинял! Да здравствует победа! И лишь перо погибшее мое Кружится над становищем соседа. 1929 Э.Г.Багрицкий. Стихотворения. Ленинград, "Советский Писатель", 1956.

СУВОРОВ В серой треуголке, юркий и маленький, В синей шинели с продранными локтями,Он надевал зимой теплые валенки И укутывал горло шарфами и платками.

В те времена по дорогам скрипели еще

дилижансы, И кучера сидели на козлах в камзолах

и фетровых шляпах; По вечерам, в гостиницах, веселые девушки

пели романсы, И в низких залах струился мятный запах.

Когда вдалеке звучал рожок почтовой

кареты, На грязных окнах подымались зеленые

шторы, В темных залах смолкали нежные дуэты, И раздавался шепот: "Едет Суворов!"

На узких лестницах шуршали тонкие юбки, Растворялись ворота услужливыми

казачками, Краснолицые путники услужливо прятали

трубки, Обжигая руки горячими угольками.

По вечерам он сидел у погаснувшего камина, На котором стояли саксонские часы и 1000 уродцы

из фарфора, Читал французский роман, открыв его

с середины, "О мученьях бедной Жульетты, полюбившей

знатного сеньора".

Утром, когда пастушьи рожки поют напевней И толстая служанка стучит по коридору

башмаками, Он собирался в свои холодные деревни, Натягивая сапоги со сбитыми каблуками.

В сморщенных ушах желтели грязные ватки; Старчески кряхтя, он сходил во двор, держась

за перила; Кучер в синем кафтане стегал рыжую

лошадку, И мчались гостиница, роща, так что в глазах

рябило.

Когда же перед ним выплывали из тумана Маленькие домики и церковь с облупленной

крышей, Он дергал высокого кучера за полу кафтана И кричал ему старческим голосом: "Поезжай

потише!"

Но иногда по первому выпавшему снегу, Стоя в пролетке и держась за плечо возницы, К нему в деревню приезжал фельдъегерь И привозил письмо от

матушки-императрицы.

"Государь мой,- читал он,- Александр

Васильич! Сколь прискорбно мне Ваш мирный покой

тревожить, Вы, как древний Цинциннат, в деревню свою