Страница 38 из 48
-- Вы, молодой человек, просто дрянь, невоспитанная дрянь! I
-- Просто я сказал, что думал. Даже еще не сказал, сейчас скажу, слушайте: вы, Столик, бесполезный человек, вы всю жизнь не делали ничего, от вас и не останется ничего, кроме гумуса на совхозных полях. Вис даже коллеги-дармоеды не уважают. Ваше счастье, что вы родились в стране, где пять работяг могут прокормить десять бездельников и при этом терпеть их рядом с собой, даже терпеть, чтобы пустозвоны жили лучше них и руководили ими. Но лично я вас терпеть не намерен: вы мне противны до блевотины. Сплю -- его хоть природа бездельником создала, вы -- сознательный бездельник!
-- А работяга ты, что ли, хорек вонючий? Ты меня кормишь?
Столик-таки напросился, я дою ему пинка, и он летит на газон. Но ненароком и давлю цыпленка в кармане. Выкидываю трупик в урну. Думаю, если покажу, мы его три дня хоронить и рыдать будем.
...Что я за человек? Почему всю жизнь кого-нибудь душу, бью? С тех пор как научился сжимать ладошку в кулак. Я даже бил своего учителя -- тренера по боксу. Невероятная скотина -- он курил в спортзале, где и так дышать нечем, но это еще можно бы перетерпеть. Хуже было, что он постоянно ругался матом, словно других слов и не знал: только мат плюс боксерские термины. Я мирился три года, но однажды, когда он готовил меня персонально к соревнованиям и орал, потому что у меня никак не получался боковой удар, я все-таки съездил ему по уху -- так он меня достал. А этот сорокалетний бугай рассвирепел и ответил мне -- тринадцатилетнему мальчишке -- голым кулаком, без перчатки. Нос мой, конечно, захрустел и прилип к щеке, а кровь приклеила его...
Пока Столик барахтается в кустах, я думаю: "А правда, из какой я категории бездельников? Наверное, из категории вынужденных, из самой массовой... Надо бы предложить Сусанину организовать Союз временно нетрудоспособных..."
В квартире Марины я застаю такую картину: посреди кровати, поджав ноги и укрыв их пледом, устроилась хозяйка; с обеих сторон от нее чинно сидят Путаник и Кавелька, зажав ладони между ног.
Марина визжит от радости:
-- А я решила, что ты уехал навсегда! Вчера Адам ходил в изолятор, но ему никто не открыл.
-- Чем ты больна?
-- Расстройством, -- говорит Марина. -- Я расстроилась, когда решила, что ты уехал, и мне стало плохо, холодно, гадко. Меня тошнило без тебя.
Я тоже сажусь на кровать, и Марина забирается на мои колени. Она кладет голову мне на грудь и просит:
-- Не уходи больше, ладно?
-- Ладно, -- обещаю я.
Так мы сидим и молчим, потому что Марина уже спит. Когда на дворе становится томно, она открывает глаза, прыгает на пол и улыбается:
-- Вот я и выздоровела!
Путаник и Кавелька тоже чуть не прыгают от радости. Они берутся за руки и начинают водить вокруг Марины хоровод.
-- На-ко-нец-то! На-ко-нец-то! -- поют они с интонациями Сплю.
-- Что "наконец-то"? -- спрашиваю я.
-- Марина поправилась, -- говорит Кавелька, прекращая народный танец. -- Теперь мы пойдем в ЗАГС, и Миша станет моим мужем, а я, если соглашусь, его женой.
-- Мы с воскресенья сидим тут и ждем, когда Марина выздоровеет, -говорит Путаник.
"Господи! -- думаю я. -- Кто же в этой стране работает?"
-- Почему вы не могли ждать на работе? -- спрашиваю я наивно.
-- Мы боимся расставаться. У Кавельки предчувствие, что если мы расстанемся, то судьба уже не сведет нас. А это -- несчастье для нас обоих. Так мы решили.
Ну, что Кавелька -- набитая дура, я знаю. Однажды в аптеке на моих глазах она купила противозапорные свечи и спросила провизора, нужно эти свечи, вставив в одно место, поджигать или они сами сгорят? Но Путаник! От него я не ожидал такого расслабления мозгов.
-- Значит, вы высиживаете здесь свое счастье? -- спрашиваю.
-- Бежим скорее в ЗАГС, Марина, -- одновременно со мной требует Кавелька.
-- Но я тоже боюсь расставаться с Иваном, -- улыбается Марина.
-- Милый Ваня, -- умоляет Кавелька, -- бежим, пожалуйста, с нами.
-- Давайте хоть поужинаем сначала, -- предлагаю я.
-- Но в доме нет ни крошки, -- улыбается Марина.
-- Адам вчера доел последнюю рыбную консерву, -- подтверждает Путаник.
-- ЗАГС уже закрыли, -- говорю я. -- У Марины есть ключ от двери, -объясняет Кавелька.
-- И ключ от сейфа, где лежит печать, -- объясняет Путаник.
Деваться некуда -- я соглашаюсь
Марина снимает халат, и я говорю, напустив в голос строгость:
-- Марина, в комнате мужчины. Разве ты не стесняешься их?
-- Нет, -- улыбается Марина. -- Мы с девочками, когда переодевались, ни от кого не прятались.
-- Теперь тебе придется прятаться: ты не в детдоме, и уже взрослая девушка. Собирай свои тряпки и дуй в ванную.
-- Хорошо, я буду стесняться, -- улыбается Марина. -- Хочешь, я буду спать в одежде?.. У нас была такая девочка -- ее никто не мог раздеть...
Мы приходим в ЗАГС, зажигаем свет и садимся за круглый стол, положив руки на зеленое в кляксах сукно, как будто ночь напролет собираемся играть в карты. Мне достается грустное место регистраторши смерти.
Марина вынимает из стола бумаги и через одну сдает их жениху и невесте
-- Заполните ли бланки, -- улыбается она. -- Предупреждаю, что неверно указанные сведения могут повлечь за собой расторжение брака.
Кавелька и Путаник смотрят друг на друга с подозрением, потом дружно сопят и хватают ручки. Кавелька черкает скорописью, словно боится забыть о себе что-то, Путаник выводит крендельки и завитушечки, словно пытается что-то вспомнить. Пока они пишут, Марина забирается мне на колени, и мы резвимся, как две собачки. Потом я плачу пошлину, потому что жених с невестой выше денег, а Марина выписывает "Свидетельство о браке". Кавелька расписывается за себя и за свидетеля жениха, а Путаник -- за себя и за свидетельницу невесты. Я включаю электроколымагу, из которой тотчас ревет марш Мендельсона, отштамповываю паспорта и вручаю молодоженам. Кавелька ревет в голос и трясет головой, а Путаник так смущен, что закрывает лицо развернутым паспортом, и на лбу Миши отпечатывается непросохший штамп. Вдруг меня осеняет, я даже подпрыгиваю:
-- Марина, давай тоже станем мужем и женой!
-- Ой, как здорово! -- радуется Марина и хлопает в ладоши.
Кавелька тоже радуется и тоже хлопает. И даже Путаник бьет ладонь о ладонь.
Мы тотчас строчим анкеты и еще одно "Свидетельство о браке". Потом Марина встает на одном краю стола, а я -- на противоположном.
-- Иван, -- улыбается Марина, -- ты ведь согласен взять меня в жены?
-- Да, -- говорю я.
-- А я? -- улыбается Марина. -- Я согласна стать твоей женой? -- Она обегает полукруг стола, берет меня за руку и говорит: -- Я и подавно согласна.
И возвращается на свое место:
-- Объявляют нас мужем и женой! Вот так-то! Путаник заводит шарманку с Мендельсоном, а я беру Марину на руки и обношу вокруг стола, как приз.
Тут даже мне становится весело.
-- Пойдемте в ресторан! -- предлагаю я. -- Не каждый же день женишься!
Путаник смотрит на часы и издыхает с облегчением:
-- Ресторан закрыт.
-- Тогда пойдемте к моей жене и будем пить фирменный напиток Сворска: уж бутылка гидролизного у любого таксиста есть!
-- Зачем покупать? -- спрашивает Путаник. -- У меня в портфеле всегда лежит такая бутылка.
-- А еду можно попросить у Фрикаделины, -- улыбается Марина, -- или у Любки.
-- Мы с Мишей поспешим ко мне, -- говорит Кавелька, -- я вся горю. Я так долго ждала, что у меня не осталось сил на праздник.
-- Что ты ждала? -- улыбается Марина.
-- Когда, наконец, Миша станет моим мужем по-настоящему, когда два наших тела и две души сольются в одно и в одну на узенькой девичьей кроватке, и только сноп лунного света встанет вуайером над таинством любви да ветви за окном, шелестя и напевая...
-- Но Миша уже стал твоим мужем по-настоящему, -- перебивает Марина.