Вечномечтовые

Пуля обжигает ухо, ах, ты ж долбанный ты ж на хрен…

Начинаю понимать. Слишком поздно. Правильно толстомясый сулил златые горы, реки, полные вина, можно хоть что наобещать, если знаешь, что человек не вернется…

– Ну а кто скажет, чем славятся Каракарельские горы? – экскурсовод хитро прищуривается.

– Драконами…

– А чего неуверенно-то так? Пра-авильно, драконами. В старину считали, что особо удачливым охотникам повезет, и они увидят крылатого змея, а уж если совсем в этот день улыбнулась удача, то можно и подстрелить дракона, и повесить его голову над камином. Вот мы с вами дальше поедем, там будут сувенирные лавки, можете купить себе голову дракона, или его шкуру…

– Настоящую?

– Ну что вы! – гид смеется, – это же легенда, про драконов, что вы в самом деле… это все равно как если бы вы приехали в Румынию и пошли искать вампиров…

Выстрел.

Лошадь падает с перебитой ногой, ага, игра пошла по-крупному. Правильно, надоело им за мной гоняться, вот и подбили…

Бегу в темноту чащи, скорее бы уже стемнело, а то и не темнеет по-настоящему, сумерки все не кончаются. Расправляю крылья, лечу над лесом, сейчас бы подняться как следует, да черта с два поднимешься, тут-то и подстрелят.

Подстрелят.

Как стреляли нас всех, из века в век, с самого сотворения мира. Не убьет парень дракона – не станет мужчиной, не позволят жениться, не убьет принц трех драконов – не позволят взойти на престол. Туристы валили со всех концов света, каждый мечтает отвезти домой шкуру змея, разборчивая невеста посылает жениха, принеси мне голову дракона…

– Ату-ату-ату!

Проклятый окрик, который мы слышали века и века, этот окрик у меня в крови, в памяти предков, еще дикие люди в шкурах гонялись за нашим братом, не зная языка, неумело вопили в темноту ночи – ату-ату-ату…

Люди потому и пережили оледенение, что нашего брата били, потому и… А? какие, на хрен, мамонты, люди нас били, вот и выжили…

– Ату-ату-ату!

Вижу принца, совсем не такого, как на обложках в газетах, вскидывает ружье, целится, врешь, не возьмешь…

Бросаюсь под копыта лошади, аг-га, вот мы на дыбы и встали, принц летит кувырком, сжимает кинжал, вонзает мне в горло…

…щениям официальных источников принц не вернулся с охоты в пятницу тринадцатого июня. В настоящее время поиски продолжаются, всем, кому что-то известно о местонахождении принца…

Обгладываю ребро, принимаюсь за второе ребро.

Надо лететь. К северу. К подножьям гор.

Что-то подсказывает мне, что там еще остался кто-то из наших.

Надо лететь – когда зайдет луна.

В такой снегопад…

Куда они поехали в такой снегопад…

Что за люди, вечно спешат куда-то, все хотят успеть, вот так вот и доспешатся когда-нибудь, полетят кувырком с моста или с обрыва…

…вот в такой снегопад.

Смотрю в окно, вертятся в голове строки: мчатся тучи, вьются тучи…

Смотрю, как он тормозит перед домом, огромный, четырехколесный, читаю – бенц. Хлопает дверца, выбирается из бенца молодой мужчина, зябко кутается в пиджак.

Выхожу на крыльцо – встретить гостя.

Не люблю, когда люди тревожат. Но такой снегопад…

– Мил человек… – он спешит ко мне, прикрывает лицо от ветра, – что, на порог-то пустишь?

– Отчего же не пустить, входи.

Отступаю – в глубину дома.

– Вот за это спасибо, вот это я понимаю… а то заборов везде понаставили, собак цепных понасажали, хрен куда достучишься…

Киваю, соглашаюсь. Повторяю про себя – мчатся тучи, вьются тучи, невидимкою луна…

– Это точно.

Оглядывается.

– Что, хлебнуть-то у тебя чего-нибудь можно?

– Отчего же нельзя…

Разливаю по чашам вино. Свищет за окнами вьюга, стучит в окна, в бешеном хороводе пляшет снег. Ветер терзает дохлые рощицы, заметает, путает дороги…

– Ну. За нас.

– За нас.

Чокаемся. Пьем.

Не удерживаюсь, говорю:

– Куда ж ты в такой снегопад…

Да я утром выехал, еще ничего было, а тут как началось… Блин, предупреждали же синоптики, как всегда не послушал, мы ж самые умные…

– Если предупреждали, слушать надо было…

– Надо было…

– До Москвы-то далеко еще?

– Да верст двести будет.

Кивает. Почему-то вижу, что он меня не понял. Сбросил куртешку – на спинку стула, стряхивает с пиджака мелкий снежок.

Слушаю его и не слышу, снова повторяю про себя, озаряет снег летучий… нет, как-то не так… мчатся тучи…

– Это еще что… тут зимой вообще что было, пробка от Питера до Москвы на несколько суток растянулась… – вспоминает он.

Не понимаю, что он говорит. Киваю. В голове крутится – мчатся тучи, вьются тучи, невидимкою луна…

– Так что сейчас-то еще ничего.

– Еще ничего, – соглашаюсь.

– Главное, в Питере все дела наскоро обстряпал, думал до Москвы в два счета вернусь, тут на тебе… сам не понял, как с дороги сбился.

Киваю.

– Бывает.

Знаю. Много их, которые сбиваются с дороги. А что, гонят, гонят неведомо куда, где ж их удержишь…

– Навигатор, главное, сдох… и сотовый…

Не понимаю.

– Жалко, – соглашаюсь.

– Ну, может, оживет еще.

– Может, оживет.

– Меня тут братки еще ищут…

– Может, найдут, – говорю.

– Ты че? Найдут, мне, считай, хана.

Не понимаю. Говорю:

– Ну, может, не найдут.

Он смотрит в окно – где метель чуток поутихла, но продолжает бесчинствовать.

– Ну… спасибо, мил человек. Пойду я…

Спохватываюсь. Пытаюсь удержать.

– Куда же ты… в такой-то снегопад.

– Да ничего… не привыкать. Там, говоришь, Москва?

– Там должна быть.

Набрасывает куртку. Сжимает мою руку. У них кланяться не принято, у них пожимают руки. Выходит. Жужжит что-то внутри бенца, вертятся колеса, гонят бенц – вперед, в метель, в снег.

Куда он в такой снегопад…

Закрываю дверь, зажигаю лампаду, читаю Отче Наш, осеняю стены крестным знаменем – как всегда, когда в дом приходят бесы. Ничего, так-то они смирные, людей не трогают, только одеты не по-нашему и говорят чудно. Еще вижу, как он несется на своем черном бенце – в снег, в метель, как за ним несутся другие, целятся, не то из ружья, не то не пойми из чего…

И сил нет – молчать, окунаю в чернильницу перо, пишу, быстро, бегло, ч-черт, кляксу посадил, хватаю новый листок…

Куда они в такую метель…

Откуда они – в такую метель…

И едут, торопятся куда-то, по заснеженным дорогам, за холмы, где виднеются за снегопадом силуэты огромных зверей – мохнатых, рослых, – и всполохи костров…

Бывает.

Когда такой снегопад…

Вавилон

Бензин кончился некстати, он всегда некстати кончается. Вроде бы заправлял бак только что, а Ленд Ровер уже выдохся, устал, захрипел, зафыркал. Вот так, еще спасибо, что не посреди пустыни, а на улице какой-то деревушки, больше похожей на мираж. Каменные кубики домов, белые простыни на окнах, темные люди в белых одеждах. Сухой старик на крыльце жевал персик. Я вышел из машины, поискал лица поприветливее. Не нравятся мне азиаты, в них как будто горит неясный огонь.

– Здравствуйте, – я подошел к группе молодых парней, сбившихся у крыльца, как лошади, – у меня машина…

И замолчал, глядя в черное дуло автомата. Оно появилось как из ниоткуда, как жало пчелы. Совсем рядом. И люди, в которых горит огонь.