Страница 1 из 5
Айзек Азимов
Лакки Старр и пираты астероидов
1. Обреченный корабль
Пятнадцать минут до нуля. «Атлас» ждал старта. Гладкие полированные борта космического корабля блестели в ярком земном свете, заполнявшем небо Луны. Тупой нос устремлен вверх, в пустое пространство. Вакуум окружал его, а под ним простиралась мертвая пемза лунной поверхности. Количество экипажа – ноль. На борту нет ни одного человека.
Доктор Гектор Конвей, глава Совета науки, спросил:
– Который час, Гас?
Он чувствовал себя неудобно в помещении Совета на Луне. На Земле он находился бы на вершине иглы из камня и стали, которую называют Башней Науки. В окне открывался бы вид на Интернациональный Город. Конечно, на Луне пытались сделать все возможное. В помещениях фальшивые окна, а за ними ярко освещенные сцены земной жизни. Очень естественно окрашенные, свет за окном в течение дня менялся, соответствуя утру, полудню и вечеру. А в периоды сна за окном все темнело, и свет становился темно-синим. Но для землянина типа Конвея этого было недостаточно. Он знал, что если разбить стекло окна, за ним окажутся только раскрашенные миниатюры, а дальше – другое помещение или, может быть, скальные породы Луны.
Доктор Огастас Хенри, к которому обратился Конвей, взглянул на часы. Попыхивая трубкой, он сказал:
– Еще пятнадцать минут. Не о чем беспокоиться. «Атлас» в прекрасной форме. Я сам проверил вчера.
– Знаю. – У Конвея абсолютно седые волосы, и выглядит он старше худощавого Хенри, хотя они ровесники. Он сказал: – Я беспокоюсь о Лаки.
– Лаки?
Конвей застенчиво улыбнулся.
– Боюсь, я перенял привычку. Я говорю о Дэвиде Старре. Сейчас все его так зовут. Ты разве не слышал?
– Лаки Старр? Счастливчик? Прозвище подходит ему. Но где он сам? В конце концов это его идея.
– Совершенно верно. Такие идеи могут возникать только у него. Думаю, в следующий раз он возьмется за сирианский консулат на Луне.
– Хорошо бы.
– Не шути. Иногда мне кажется, что ты одобряешь его стремление все делать в одиночку. Я потому и прилетел на Луну: присмотреть за ним, а не за кораблем.
– Если ты прилетел за этим, Гектор, ты отлыниваешь от работы.
– Ну, не могу же я всюду ходить за ним, как курица за цыпленком. С ним Бигмен. Я сказал малышу, что сниму с него кожу живьем, если Лаки решит в одиночку вторгнуться в сирианский консулат. – Хенри рассмеялся.
– Говорю тебе, он это сделает, – проворчал Конвей. – И что всего хуже, выйдет, разумеется, сухим из воды. – Ну и что?
– Это еще больше подбодрит его, и однажды он чрезмерно рискнет, а он для нас слишком ценен, мы не можем его потерять!
Джон Бигмен Джонз, покачиваясь, шел по утоптанной глиняной поверхности и с величайшей осторожностью нес свою кружку пива. Псевдогравитация не распространялась за пределы самого города, поэтому в районе космопорта приходилось справляться с собственным полем тяготения Луны. К счастью, Джон Бигмен Джонз родился и вырос на Марсе, где тяготение составляет две пятых земного, так что ему не было особенно трудно. На Марсе он весил бы пятьдесят фунтов, а на Земле сто двадцать. Он подошел к часовому, который, забавляясь, следил за ним. Часовой был в мундире Национальной лунной гвардии и привык к местному тяготению. Джон Бигмен Джонз сказал:
– Эй! Не стой так мрачно. Я принес тебе пиво. Выпей!
Часовой удивился, потом с сожалением сказал:
– Не могу. На посту нельзя.
– Ну, ладно. Справлюсь сам. Я Джон Бигмен Джонз. Зови меня Бигмен. – Он доходил часовому только до подбородка, а тот не был особенно высок, но когда Бигмен протянул руку, он это делал как бы сверху вниз. – Меня зовут Берт Уилсон. Ты с Марса?
Часовой взглянул на красно-зеленые полусапожки Бигмена. Только фермер с Марса может оказаться в таких сапогах в космосе. Бигмен с гордостью посмотрел на них.
– А как же. Сижу здесь уже неделю. Великий космос, что за скала эта Луна! Вы, парни, так и сидите, не выходя на поверхность?
– Иногда выходим. По делу. Там не на что смотреть.
– Хотел бы я выйти. Не люблю сидеть в курятнике.
– Вон там выход на поверхность. Бигмен взглянул туда, куда указывал палец сержанта. Коридор, тускло освещенный на удалении от Луна-сити, сужался и переходил в расщелину в стене. Бигмен сказал:
– У меня нет костюма.
– Даже если бы захотел, ты не смог бы выйти. Без специального пропуска никому не разрешен выход – на время.
– А почему?
Уилсон зевнул.
– Там готовится к старту корабль. – Он взглянул на часы. – Минут через двенадцать. Может, после этого строгости отменят. Я не знаю, в чем дело. – Покачиваясь на пятках, часовой смотрел, как остатки пива исчезают в глотке Бигмена.
– А где брал пиво? В портовом баре Пэтси? Там много народу?
– Пусто. Слушай, что я тебе скажу. Тебе нужно пятнадцать секунд, чтобы туда добраться. Я постою за тебя и присмотрю, чтобы ничего не случилось.
Уилсон вожделенно посмотрел в направлении бара.
– Лучше не надо.
– Как хочешь.
Никто из них, по-видимому, не заметил фигуры, прокравшейся мимо по коридору и исчезнувшей в расселине, которая вела к прочной двери – выходу на поверхность.
Ноги Уилсона сами пронесли его на несколько шагов к бару. Потом он сказал:
– Нет! Не стоит!
Десять минут до нуля. Это была идея Лаки Старра. Он находился в кабинете Конвея, когда пришло сообщение, что корабль земного регистра «Уолтхем Захари» был вскрыт пиратами, груз исчез, офицеры превратились в замороженные трупы, а большинство экипажа в плену. Сам корабль слишком поврежден, чтобы пираты его захватили. Но все, что можно снять с него, они сняли, даже инструменты и моторы. Лаки сказал:
– Наш враг – пояс астероидов. Сто тысяч скал.
– Больше. – Конвей выплюнул сигарету. – Но что мы можем сделать? Даже когда Земная империя была полна сил, мы не справлялись с поясом астероидов. Десять раз отправлялись туда и очищали осиные гнезда, но оставляли достаточно, чтобы они возрождались и причиняли новые беды. Двадцать пять лет назад, когда… Седовласый ученый замолчал. Двадцать пять лет назад родители Лаки были убиты в космосе, а сам он, маленький мальчик, в одиночестве блуждал в пространстве. В спокойных карих глазах Лаки не отразилось никакого чувства. Он сказал:
– Беда в том, что мы даже не знаем, сколько астероидов и где они.
– Естественно. Нужно сто кораблей и сто лет, чтобы отметить все астероиды достаточного размера. И даже тогда тяготение Юпитера не перестанет изменять их орбиты.
– Можно попробовать. Если мы пошлем один корабль, пираты не будут знать, что это немыслимая работа, и побоятся последствий картографирования. Если до них дойдет слух о картографической экспедиции, корабль будет атакован.
– И что тогда?
– Допустим, мы пошлем автоматический корабль, полностью оборудованный, но без персонала.
– Дорогое удовольствие.
– Оно может оправдаться. Корабль снабдим шлюпками, которые автоматически стартуют, когда инструменты корабля зарегистрируют характерные колебания приближающегося гиператомного двигателя. Что сделают пираты?
– Расстреляют шлюпки, возьмут корабль на абордаж и отведут на свою базу.
– На одну из своих баз. Верно. Увидев шлюпки, они не удивятся, не найдя на борту экипажа. Ведь в конце концов это безоружный исследовательский корабль. От такого корабля не стоит ждать сопротивления.
– К чему ты ведешь?
– Предположим дальше, что корабль должен взорваться, если температура его корпуса поднимется выше двадцати градусов от абсолютного нуля, а так и будет, если его приведут в ангар на астероиде.
– Ты предлагаешь мину-ловушку?
– Огромную. Она расколет астероид на части. И уничтожит десятки пиратских кораблей. Больше того, обсерватории на Церере, Весте, Юноне или Палладе зарегистрируют вспышку. Тогда мы сможем отыскать уцелевших пиратов и извлечь из них ценную информацию.