Страница 1 из 5
Айзек Азимов
Дэвид Старр, космический рейнджер
Предисловие
Уолтеру Брэдбери, без которого эта книга не была бы написана
Эта книга опубликована впервые в 1952 году, и описание поверхности Марса и его атмосферы соответствует астрономическим представлениям своего времени.
Однако с 1952 года знания астрономов о Солнечной системе необыкновенно расширились благодаря использованию радаров и ракет.
28 ноября 1964 года космический аппарат, известный как «Маринер IV», вылетел в направлении Марса. 15 июля 1965 года «Маринер IV» обогнул Марс на расстоянии немного менее 6000 миль, записал данные и сделал фотографии, которые были по радио отправлены на Землю.
Оказалось, что плотность марсианской атмосферы равна лишь одной десятой того, что считали раньше. Вдобавок фотографии показали, что поверхность Марса усеяна кратерами, похожими на лунные. С другой стороны, не было обнаружено никаких признаков каналов.
Последующие космические аппараты, направленные в сторону Марса, показали, что на Марсе меньше воды, чем думали раньше, и что ледяные шапки Марса, видимые с Земли, состоят из замерзшей двуокиси углерода, а не из воды.
Это значит, что жизнь в любой форма гораздо менее вероятна на Марсе, чем считали астрономы в 1952 году.
Надеюсь, что читателям тем не менее книга понравится, но я не хотел бы, чтобы их ввел в заблуждение материал, считавшийся «точным» в 1952 году, но с тех пор устаревший.
1. Сливы с Марса
Дэвид Старр как раз смотрел на этого человека и поэтому видел, как все произошло. Он видел, как умер этот человек.
Дэвид терпеливо ждал доктора Хенри, тем временем наслаждаясь атмосферой новейшего ресторана Интернационального Города. Это была для него первая возможность по-настоящему отпраздновать свой диплом и статус полноправного члена Совета Науки.
Ожидание его не раздражало. Кафе Верховное все еще блестело от свеженаложенной хромосиликоновой краски. Приглушенный свет, ровно разливавшийся по всему залу, не имел видимого источника. На столе Дэвида у стены стоял маленький блестящий куб, в котором виднелась крошечная трехмерная копия оркестра, чья негромкая музыка доносилась из глубины зала. Палочка дирижера представляла собой полудюймовую движущуюся вспышку, и, конечно, поверхность стола была самой современной модификацией силового пола и, если бы не преднамеренное мерцание, оставалась бы совершенно невидимой.
Спокойные карие глаза Дэвида осматривали соседние столики, полускрытые в альковах; Дэвид занимался этим не от скуки, а потому, что люди интересовали его гораздо больше научных побрякушек, которые были собраны в кафе Верховном. Трехмерное телевидение и силовые поля были чудом десять лет назад, но с тех пор к ним привыкли. Люди, с другой стороны, не меняются, но даже теперь, десять тысяч лет после постройки пирамид и пять тысяч лет после взрыва первой атомной бомбы, в них неразрешимая загадка и нечто удивительное.
Девушка в красивом платье негромко смеялась, глядя на сидевшего против нее мужчину; человек средних лет в неудобном выходном костюме набирал номера меню робота-официанта, а его жена и двое детей серьезно следили за ним; два бизнесмена оживленно разговаривали за десертом.
Именно когда взгляд Дэвида упал на бизнесменов, это и произошло. Один их них, с налитым кровью лицом, конвульсивно дернулся и попытался встать. Второй, слабо вскрикнув, протянул руку в тщетной попытке помочь, но первый уже упал в кресло и скользил под стол.
Дэвид вскочил при первом же признаке происшествия, и теперь его длинные ноги в три шага преодолели расстояние между столиками. Прикосновением пальца к электронному контакту у телевизора он опустил фиолетовый занавес с флуоресцирующим рисунком в открытом конце алькова: теперь сцена не привлечет внимания. Многие обедающие вообще предпочитали такое уединение.
Только теперь спутник заболевшего обрел голос. Он сказал:
– Мэннинг заболел. Какой-то припадок. Вы врач?
Голос Дэвида был спокойным и ровным. В нем звучала уверенность. Он сказал:
– Сидите спокойно и не шумите. Сейчас здесь будет управляющий, и все, что можно, будет сделано.
Он поднял больного, как куклу, хотя тот был плотного телосложения. Дэвид оттолкнул как можно дальше стол; пальцы его при этом сверхъестественно задержались в дюйме над поверхностью силового поля. Он положил человека в кресло, расстегнул магнитный зажим его куртки и начал делать искусственное дыхание.
У Дэвида не было иллюзий. Он знал эти симптомы: неожиданный прилив крови к лицу, утрата голоса и дыхания, несколько минут борьбы за жизнь и затем конец.
Занавес отлетел в сторону. С удивительной скоростью управляющий отозвался на сигнал тревоги, который Дэвид нажал до того, как покинул свой столик. Управляющий был низеньким полным человеком в черном тесном костюме консервативного кроя. Лицо его было обеспокоено.
– Здесь что-то… – Он, казалось, съежился при виде зрелища.
Оставшийся в живых посетитель говорил с истерической поспешностью:
– Мы обедали, когда у моего друга произошел приступ. А кто этот человек, я не знаю.
Дэвид оставил свои тщетные попытки. Отбросив густые каштановые волосы со лба, он сказал:
– Вы управляющий?
– Я Оливер Гаспер, управляющий кафе Верховного, – удивленно ответил полный человек. – Кто-то со столика 87 подал сигнал тревоги, но столик пуст. Мне сказали, что молодой человек только что вбежал в альков столика 94, и вот я здесь. – Он повернулся. – Пойду за врачом.
Дэвид сказал:
– Минутку. Бесполезно. Этот человек мертв.
– Что?! – воскликнул второй обедавший. Он бросился вперед с криком: – Мэннинг!
Дэвид удержал его, прижав к невидимой крышке стола.
– Спокойней. Помочь ему нельзя, а шуметь не нужно.
– Да, да! – быстро согласился Гаспер – Нельзя расстраивать других обедающих. Но послушайте, сэр, все же врач должен осмотреть этого беднягу, чтобы установить причину смерти. Я не могу допустить нарушений закона в своем ресторане.
– Мне жаль, мистер Гаспер, но в данный момент я запрещаю осмотр этого человека кем бы то ни было.
– О чем это вы говорите? Если человек умер от сердечного приступа…
– Пожалуйста. Давайте не устраивать бесполезных дискуссий. Как вас зовут, сэр?
Оставшийся в живых посетитель тупо ответил:
– Эжен Форестер.
– Ну что ж, мистер Форестер, мне нужно точно знать, что съели вы и ваш спутник.
– Сэр! – Маленький управляющий смотрел на Дэвида выпученными глазами. – Вы считаете, что причина в пище?
– Я ничего не считаю. Я задаю вопросы.
– У вас нет права расспрашивать. Кто вы такой? Никто! Я требую, чтобы этого беднягу осмотрел врач.
– Мистер Гаспер, это дело Совета Науки.
Дэвид обнажил внутреннюю поверхность запястья, загнув гибкий металлитовый рукав. На мгновение была видна только кожа, потом она потемнела и стал виден черный овал. Внутри блеснули и заплясали желтые огоньки, образуя знакомый рисунок Большой Медведицы и Ориона.
Губы управляющего задрожали. Совет Науки не официальный правительственный орган, но его члены почти над правительством.
Он сказал:
– Простите, сэр.
– Не нужно извиняться. Мистер Форестер, ответьте, пожалуйста, на мой первый вопрос.
Форестер пробормотал:
– Мы заказали обед номер три.
– Оба?
– Да.
Дэвид спросил:
– Были ли какие-нибудь замены?
Он рассматривал лежавшее на столике меню. Кафе Верховное предлагало внеземные деликатесы, но обед номер три был одним из наиболее обычных на Земле: овощной суп, телячьи отбивные, жареный картофель, горошек, мороженое и кофе.