Всем стоять на Занзибаре

КОНТЕКСТ (8)

ИЗОЛЯЦИЯ

«На поверку человечеству как биологическому виду идеализм подходит как корове седло. Наилучшее тому доказательство – неспособность ни одной из сторон, увязших в неразрешимом конфликте на Тихом океане, воплотить поставленные цели, а ведь идеалы и той, и другой сформулированы так просто, понятно и привлекательно, что беспристрастный наблюдатель не может не удивляться, почему за декларациями намерений не последовало – с непреложностью рассвета по окончании ночи – перехода к последовательным действиям.

«Отдайте богатства тем, кто их создал!» Вот идеал, способный отправить в крестовый поход всех, кто понимает его как экспроприацию собственности у землевладельцев, раздачу земли, чтобы каждая семья могла получать разумное пропитание, и отказ от выплаты долгов кредиторам, дававшим под грабительские проценты. Отталкиваясь от этого, китайцы ринулись вперед – только вот сами себя перехитрили, замахнувшись на слишком многое. Они утратили способность различать между злом, на которое ополчились, и влиятельными традициями, которые – буквально – лежали в основе образа жизни тех людей, которых они надеялись привлечь под свое знамя. Вскоре они попали в ту же яму, что и их соперники, которые десятилетиями игнорировали тот простой очевидный факт, что для умирающего с голоду «свобода» подразумевает миску риса или – если воображение у него богатое – здорового быка, который тащил бы его плуг, и ровным счетом никакого отношения не имеет к голосованию за депутата от той или иной партии.

Аналогично солдаты царской армии во время Первой мировой войны дезертировали en masse[25] не под влиянием большевиков, а потому что им надоело воевать и они хотели работать на своих фермах, к тому же до этих рьяных поборников красного знамени дошло, что, пока они умирали за границей, дома разваливалось то, что они желали охранять. Поэтому они все побросали. Китай, как до него Россия, обнаружил, что окружен целым роем наследников мантии покойного маршала Тито, причем немало таких нашлось на территории самого Китая.

Однако к тому времени вследствие неумелости, расовых предрассудков против белых, ведения правых войн неправедными средствами и скверной организации дела оппозиции (или если хотите «нашей стороны», хотя у меня язык не поворачивается назвать эту кучку неумех «нашей стороной») были настолько плохи, что одномоментный захват значительной территории только восстановил приблизительное равновесие в этом противостоянии, которое и по продолжительности, и по безрезультатности вполне способно переплюнуть Столетнюю войну, а вовсе не склонил чашу весов в ее пользу.

Мы не можем даже со всей честностью утверждать, что этот захват стал плодом предвидения и планирования: подвернулась возможность что-то присвоить, мы это присвоили. Не верьте тем, кто пытается утверждать, будто существование Изолы доказывает превосходство западной системы. Китайцы просто не смогли бы подмять ее под себя. Не было никаких проявлений недовольства, которые они могли бы использовать. Как разжечь ненависть к далеким, жирующим в столице землевладельцам и взяточникам, если амбиции простых людей не простираются дальше того, чтобы выбиться в первые или занять соответствующий пост, чтобы оказаться на положении вторых?

Жизнь на Филиппинах стала невыносимой задолго до гражданской войны 1980-х годов. Сложившаяся ситуация (которую некоторые ошибочно называют победой анархии, но которая, как скажет вам любой пристойный словарь, таковой не являлась, а представляла собой всего лишь распоясавшееся свободное предпринимательство) привела страну на грань окончательного развала. Среднегодовое число нераскрытых преступлений достигло тридцати тысяч при населении менее чем в пятьдесят миллионов. С точки зрения жителей архипелага Сулу, где совершалась большая их часть, преступление, из-за которого они восстали и за которое в конечном итоге застрелили президента Сайяха, заключалось в том, что он попытался ограничить их традиционное право резать и воровать. Это было непростительно.

Среди столь превозносимого большинства в восемьдесят восемь процентов голосов на референдуме за вход в состав США, несомненно, были и те, кто уповал, что правительство и полиция Большого брата в Вашингтоне гарантируют им более спокойную жизнь, избавив от необходимости закрывать окна пуленепробиваемыми ставнями и рыть в саду окопы. Однако много больше было таких, кто рассчитывал, что посулы Большого брата (права полноправного штата и миллиард долларов экономической помощи) станут тем сладким пирогом, от которого они смогут отхватить жирный кусок.

Ну и чьи же мечты сбылись? Ты, верно, шутишь, дорогой читатель. Хваленый миллиардный бюджет на восстановление до карманов туземцев не дошел. Его потратили на строительство дорог и аэродром, на оснащение портов и военных баз. И хотя орудовавшим до того безнаказно контрабандистам и спекулянтам бесспорно перекрыли кислород, чтобы избавиться от них, новые хозяева ввели военное положение, которое с 1991 года так и не отменили!

Окрещенный Изолой на том основании, что Монтана была гористой местностью, а новое приобретение – изолированной островной территорией, Последний штат попал из огня да в полымя. Американцам, однако, на тот момент отчаянно требовалось построить военные базы как можно ближе к азиатскому побережью, поэтому Большой брат был более или менее доволен.

Когда же китайцы попытались нанести контрудар, обхаживая Ятаканг, их ждало разочарование. Ятакангцы – потомки народа, некогда доминировавшего в Юго-Восточной Азии, и твердо держатся традиционного милитаристского афоризма: задумывая альянс, первым делом надо готовиться к тому дню, когда союзник ударит тебя в спину. То, что они азиаты, – еще не означает, что они готовы пустить к себе своих желтых братьев. Не следует предполагать (как это сделал ряд известных мне пустоголовых в Вашингтоне) и того, что, стукнув головой в пол по-пекински, они решили стать второй Изолой. К чему? В Ятаканге все замечательно: это одна из великих мировых держав, к тому же, по азиатским меркам, страна сказочно богатая и, судя по нынешнему положению дел, может до Судного дня развлекаться, стравливая Пекин и Вашингтон.

До Судного дня? Ну, это, пожалуй, небольшое преувеличение. Есть одно светлое пятно в общей мрачной картине, известной как зона Тихоокеанского конфликта. По моим расчетам, к 2500 году или около того мы перебьем всех до последнего представителей нашего вида, настолько безмозглых, чтобы участвовать в таком бесполезном времяпрепровождении, как война «идеалов», и – если повезет – генов от них не останется, поскольку их, как правило, будут убивать в возрасте, по меркам нашего общества, слишком раннем для того, чтобы брать на себя ответственность за деторождение. А после ради разнообразия мы, возможно, поживем в покое и мире».

«Лучше? Чем что?» Чада С. Муллигана

РЕЖИССЕРСКИЙ СЦЕНАРИЙ (7)

ОРУЖИЕ И БЕЗДЕЛЬЕ

В опустевшей, казавшейся теперь неприкаянной квартире Дональд места себе не находил. Он почти порадовался бы возвращению Виктории и необходимости вести себя как ни в чем не бывало, пока Норман не «запрограммирует» власти, чтобы ее арестовали.

Он набрал телефонный код, чтобы из кухни квартала принесли обед, но между заказом и появлением судков его аппетит как будто разъела апатия. Он поставил пластинку, которую недавно купил, и сел смотреть на подстроенную под музыку игру красок на экране. Композиция только-только началась, а он уже снова вскочил и принялся бесцельно бродить по гостиной. Ни на одном канале телевизора не нашлось программы, которая бы его заинтересовала. Пару дней назад один знакомый уговорил его купить полиформ-набор. Подняв крышку, он подумал было, не начать ли лепить копию роденовского «Поцелуя», но убрал руку и дал крышке Упасть снова.

Злясь, на самого себя, он уставился в окно. В эти вечерние часы коллаж Манхэттена сиял ярче всего – пещера Аладдина в многоцветных огнях, великолепных и зрелищных, как звезды в центре галактики.

25

Здесь: массово (фр.)