Чудовище из Атлантики

Джон Браннер

Чудовище из Атлантики

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ТАЙНА

ГЛАВА ПЕРВАЯ

До сегодняшнего дня их вожделение не знало предела. Они испытывали отвращение к самим себе, подстегивая собственное воображение снова и снова, опрометчиво расточая то, что, как они считали, никогда не истощится: они вели себя как дети, попавшие в дом, полный всяческих вкусных вещей, и уничтожали все, что могли употребить. До сегодняшнего дня.

Теперь же все было так, как будто планета устала от их самонадеянности.

Сколько раз приходилось слабым существам, населявшим этот мир, бежать от гнева Руаха и его сородичей? Не стоило даже вспоминать и подсчитывать все эти случаи. Но теперь ему, Руаху, хозяину тысячи жизней, самому приходилось спасаться от ужасающей ярости слепой стихии, которой невозможно было противостоять…

Далеко позади остались мраморные башни и сверкавшие драгоценными камнями цитадели Аввана, города, который возвели, чтобы прославить его. Далеко позади как во времени, так и в пространстве, поскольку, когда он со своей свитой покинул город, море уже пробило брешь в белой каменной стене гавани и швыряло суда об стены ближайших зданий. В стенах храма, храма Руаха, уже образовались трещины.

И вот повелитель Руах, кому в прежние времена служили тысячи людей, единственной целью которых было боготворить его, оказался здесь. Теперь он был всего лишь предводителем голодной и оборванной кучки беженцев; паланкин стал его храмом, а его высшим духовенством – горстка стонущих от усталости носильщиков.

Это было непереносимо! Руах кипел от злости, больше всего на свете он хотел бы наказать виновника всех своих унижений, но это было невозможно.

Перед их беспорядочной процессией расстилалась безбрежная равнина. Солнце нещадно палило с высоты, в его лучах ярко блестели церемониальные гонги. Ослабевшие музыканты с трудом несли их, бить в них они уже не могли, но и бросать не бросали, потому что не в силах были сообразить, что таким образом они могли бы облегчить свою ношу. Руах тоже постепенно слабел, хотя он экономно расходовал свои силы. Он понимал что, как только ослабнет железная хватка, с помощью которой он управлял людьми, его разорвут на части.

Он знал, что равнина не была безбрежной. Она представляла собой ровный уступ, который под небольшим углом поднимался от того места на морском берегу, где был построен Авван. Они проделали почти половину пути к месту своего назначения – городу, построенному другим правителем из рода Руаха, или, точнее, его подданными. Этот город был расположен в горах. Пусть обезумевшее море обрушилось на стены Аввана, но несокрушимые горы должны выдержать его атаку!

От жары над землей поднималось мерцающее марево. На одно мгновенье Руаху показалось, что он смотрит не на твердую землю, а на океан. Если бы только его взор мог проникнуть сквозь пелену, отделявшую их от заветной цели! Если бы он мог ясно видеть, а не только надеяться, что впереди их ждет безопасность! Разрушительная ярость моря поколебала его уверенность в разумности естественного порядка вещей.

Потрепанный в дороге паланкин внезапно упал на землю. Вся злоба Руаха выплеснулась, как лава вулкана. Он щедро расточал побои всем, кто попадался ему под руку, и от вида их страданий силы его прибавлялись. Такова была природа всех правителей из рода Руаха.

В конце концов, он смог овладеть собой настолько, чтобы позвать к себе высшего жреца и заставить его отвечать за то, что произошло. Но в ответ на его властный призыв никакого ответа не последовало. Ярость с новой силой вспыхнула в его душе. Наверно, пока он позволил себе немного задуматься, этот слабак упал замертво от усталости где-нибудь по дороге. Он позвал следующего по званию жреца и с облегчением услышал, что ему сразу же ответили.

Но вид у жреца был весьма плачевный. Он спешил к упавшему на землю паланкину, сильно прихрамывая, и кровь сочилась из ссадины на его лице. Он заговорил, запинаясь, каждое слово давалось ему с большим трудом.

– Великий Господин! Земля сошла с ума!

– О чем ты говоришь?

Руах, помня о недавно пережитых страданиях и боли, сопроводил свой вопрос ударом. Жрец вздрогнул и продолжал:

– Господин! В результате землетрясения образовалась огромная трещина, которая преграждает наш путь через равнину!

Руах взглянул в указанном направлении. Действительно, так оно и было. Он был так разгневан тем, что носильщики уронили его паланкин, что не заметил этого раньше. В центре равнины зияла расселина, ее глубина во много раз превышала человеческий рост. Рыхлая почва и камни скатывались с края этой впадины и исчезали внизу. Часть беженцев оказалась по ту сторону, они в страхе кричали и причитали, подняв лица к небу. Один глупец приблизился почти к самому краю расселины и пытался рассмотреть, что случилось с теми, кто упал вниз.

Руах понял, что его верховный жрец, по-видимому, попал в число этих несчастных.

Впервые в жизни он ощутил страх. Капризы стихии заставили его почувствовать то, что так часто он вызывал у своих подданных. Страх почувствовать страх – вот что на самом деле сводило его с ума.

– Постройте для меня мост! – приказал он. Выживший после катастрофы жрец смотрел на него, недоумевая; он видел равнину, покрытую низкорослым кустарником и редкими колючими кустиками, но на ней не росло ни одного дерева.

– Но, мой господин, из чего здесь можно построить мост? – возразил он.

– Из ваших тел! И как можно быстрее! – приказал Руах.

Переправа унесла жизни примерно половины людей из тех, что пережили землетрясение. Люди смогли найти в себе силы, чтобы держаться за руки, пока паланкин Руаха тащили над бездной, но им не хватило сил для того, чтобы самим выбраться на поверхность. По два и по три человека они е криками летели вниз к тем, кто раньше упал в расселину. Камни и земля, падавшие следом, засыпали их трупы.

Другие падали замертво по дороге, когда Руах, истощая свои силы и забыв о присущей ему рассудительности, без остановок гнал процессию вперед. Только когда на землю опустилась ночь, он позволил всем, кто остался в живых, отдохнуть и попить воды. Есть им было нечего, так как к этому времени они уже съели все те небольшие запасы продуктов, которые были у них с собой.

И даже теперь Руах раздражался, хотя и понимал, что целиком находится во власти носильщиков и сопровождавших его людей. Он не стал требовать выполнения ритуала поклонения солнцу в полном объеме, потому что этим он истощил бы последние силы людей. Он заставил себя переждать, пока они пили воду пересохшими губами, укладывались спать и снова просыпались, чтобы утолить жажду, которая преследовала их даже во сне. После того, как солнце село, на небе появились звезды, и Руах сконцентрировался на их созерцании, чтобы успокоиться и справиться с ужасом, который он испытывал перед стихией. Он знал названия некоторых звезд, или, пожалуй, можно было сказать, что он знает многие звезды, и еще вчера он рассматривал множество планет как нечто очень далекое от того райского, богатого всем, чего душа пожелает, места, где жили в свое удовольствие он и весь его род. Сейчас он почувствовал тоску по той спокойной жизни, которую он знавал под этими звездами.

Вдруг земля вновь закачалась. Не очень сильно; это, скорее, напоминало дрожь. Спящие вокруг него люди вздрагивали во сне, потом все успокоилось. Но даже такая дрожь земли пугала Руаха. Вперед! К городу, расположенному высоко в горах, в безопасное место. Он заставил утомленных носильщиков снова подняться на стертые до водяных пузырей ноги.

Наконец, на рассвете процессия поднялась на вершину холма. С нее была видна долина, и вдали – цель их путешествия. Страстно желая достичь безопасного места и одновременно страшась, что его подозрения оправдаются, Руах подгонял своих носильщиков, заставляя их двигаться почти бегом. Он не обращал внимания на то, что такой бег выматывал носильщиков до изнеможения.