Агент из будущего

Чтобы как можно лучше использовать свои ограниченные возможности, они намеренно собрали наиболее неустойчивых людей, нервная система которых наиболее легко поддавалась влиянию. Таким образом, их реакции, ощущения, которые записывались на ленту, были значительно интенсивнее и четче. Если бы я своевременно не предпринял бы кое-что против этого, я бы появился в этом «собрании» как безнадежный алкоголик.

— А я как лесбиянка, — сказала Хитер. — Это еще больше пугает меня, Мюррей! Импульс на моей ленте был во много раз сильнее, чем это запланировали Валентайн и Дельгадо, и если бы ты не предупредил меня, я сама никогда бы не догадалась каждый вечер перерезать эту проволочку. Меня предназначили для того, чтобы соблазнить Иду, а позже еще кого-то, кто даже еще не родился. Эти… эти страсти…

— Только никаких преувеличений! — вмешался доктор Кромарти и попытался успокаивающе улыбнуться. — В конце концов, ведь эта попытка не удалась, девушка.

— Нет, она удалась, — заверила она его. — Вам, как врачу, лучше известно, что порочные страсти, вполне вероятно, кроются в каждом человеке. Это заключено в глубине его натуры и ждет возможности, чтобы…

«Настоящая истерия», — сказал Мюррей самому себе. Он подумал было, не поможет ли здесь пара пощечин, даже если Хитер возбудится еще больше. Но решить ничего не успел, ибо в это мгновение доктор Кромарти затормозил, и перед ними из темноты вынырнул дом. Штора в одном из окон на первом этаже отодвинулась.

Над входной дверью загорелась лампочка, и на пороге появилась домоправительница доктора Кромарти.

Она озабоченно покачала головой, увидев состояние Хитер, и повела ее прочь, чтобы помочь ей принять ванну и уложить в постель.

Доктор Кромарти принес Мюррею теплый халат, а затем начал обрабатывать ожоги на обеих его ногах.

Он действовал молча и сосредоточенно и начал задавать вопросы только тогда, когда все сделал и наложил повязку.

— Мистер Дуглас, вы действительно верите тому, что сказал этот Дельгадо?

— Спросите меня об этом утром, — устало попросил Мюррей.

— Да, конечно. — Кромарти, извиняясь, махнул рукой.

— Мне очень жаль. Я давно уже должен был подумать об этом и отправить вас в постель. Моя домоправительница, вероятно, устроила на предназначенной для вас кровати девушку, но мы, конечно, сейчас подыщем вам что-нибудь другое. Миссис Гарбетт!

26

Раздался зверский звонок. Мюррей вздрогнул, подумал о телефоне на ночном столике и вообразил, что это Валентайн вызывает его, чтобы сказать, что завтрак будет подаваться от восьми до девяти часов утра. Он начал вставать, но потом вспомнил, что все это уже позади.

Мюррей сел на край кровати… Нет, на край большой кушетки, стоящей в гостиной дома доктора Кромарти. На улице сияло солнце. Он взглянул на свои часы. Было уже двадцать минут второго. Потом он поднес часы к уху и заметил, что они все еще тикают.

Они еще ходят. Следовательно…

Кто-то постучал в дверь. Появилась улыбающаяся миссис Гарбетт.

— Он проснулся, доктор, — крикнула она через плечо. Потом сказала Мюррею:

— Доброе утро, мистер Дуглас, или, скорее, добрый день. Доктор Кромарти прежде всего хотел дать вам выспаться.

— Я… тогда сейчас, значит, правда, двадцать минут второго? — Мюррей протер глаза. — Мне очень жаль, если я доставил вам затруднения.

— Затруднения? Бог с вами, сэр. После всего, что произошло с вами вчера вечером… Это уже появилось в газетах, и я прочитала статью два раза. Все, что мы для вас сделали, вы вполне заслужили. За дверью вас ждет посетитель, но я просила его не мешать вам.

Посетитель? Тогда я, должно быть, проснулся от дверного звонка.

Мюррей довольно улыбнулся, придя к этому логическому заключению. Прежде чем он успел спросить себя, что же такое могло появиться в газетах, миссис Гарбетт отступила в сторону, пропуская посетителя. Роджер Грэди обеспокоенно поспешил к Мюррею.

— Великий Боже, Мюррей, я снова рад видеть тебя живым и здоровым! Когда я во время завтрака услышал последние известия, я тотчас же выехал сюда. Можешь ли ты простить меня за то, что вчера вечером я не слишком серьезно воспринял твой телефонный звонок?

— Минуточку, — медленно произнес Мюррей. — Какое сообщение ты услышал в известиях?

— Что Филдфайр-Хаус сгорел и что ты спас находившихся там людей!.. — Теперь у Роджера на лице было удивление.

— Но как это попало в газеты? Было уже слишком поздно, чтобы…

— Для лондонских изданий совсем не поздно, по крайней мере, для тех, что выпускаются здесь. Кто-нибудь мог же тебе сказать… О, да ты, конечно, проспал все утро. После того как я услышал сообщение по радио и поговорил с Сэмом…

— Что ты сделал? — Мюррей приподнял руку, останавливая его. — Ты слишком быстр для меня. Боже мой — Сэм! Что вы здесь делаете? Вы же еще должны находиться в больнице!

— Но со мной все в порядке, — сказал Близ-зард. До сих пор он молча ждал у двери, пока Мюррей не обратил на него внимание. — После того как я услышал о том, что произошло предыдущей ночью, я всех предупредил, что все, кто попытается воспрепятствовать мне, жестоко поплатятся за это, и сам пошел к вам, чтобы поблагодарить вас.

— Сэм вызвал меня, чтобы выяснить, куда ты исчез после всех этих событий, — объяснил Роджер Мюррею. — В больнице никто ничего о тебе не знал, и это действительно твое счастье, потому что таким образом ты избежал всех этих репортеров. Да, миссис Гарбетт?

— Здесь есть все, — сказала миссис Гарбетт и показала на утреннюю газету. — «Актер-спаситель. Сегодня около двух часов ночи в Филдфайр-Хаус, Бэксфорд, в то время как труппа актеров репетировала и готовила там новую пьесу Дельгадо, вспыхнул сильный пожар. Только Мюррей Дуглас, известный актер, в этот час не спал. Он поднял тревогу и перенес всех остальных членов труппы, которые уже были отравлены дымом, в безопасное место. Пожарная команда из ближайшего города справилась с пожаром».

— Кто-нибудь утверждает, что это всего лишь инсценированный Дельгадо ход? — осведомился Мюррей спустя некоторое время.

— Да, — смущенно ответил Роджер. — Ты, конечно, знаешь, кто это.

— Очевидно, синяк от моего удара у него еще болит?

— Очевидно.

— Я позабочусь о том, чтобы он не смог широко распространить свою ложь, — возбужденно ответил Близ-зард. — Сегодня после обеда я буду у издателя «Газетт», и если Барнетт сегодня утром не извинится публично за свои пасквили, я позабочусь о том, чтобы он никогда больше не получил доступа ни в один театр Лондона. После этого ему останется только покончить с собой.

Продюсер повернулся к Мюррею и тихо заговорил:

— Я пришел сюда не только для того, чтобы поблагодарить вас за все проделанное вами, Мюррей. Я должен выразить вам благодарность совсем в другой форме. Пока я еще не знаю, что, собственно, намеревался сделать этот Дельгадо, но, во всяком случае, я точно знаю, что он далеко не всегда действовал законным образом. Мы все спокойно и мирно спали крепким сном, в то время как в доме разразился сильный пожар? Это невозможно! Я никак не могу в это поверить! Я так и не проснулся ни в машине скорой помощи, ни тогда, когда меня вытаскивали из нее. Мы все спали, как мертвые. Без вас мы давно уже были бы действительно мертвы. Дельгадо обманул меня, и это уже не изменить.

— Но этот человек, несмотря ни на что, все же был гением. Его ленты помогли ему в этом.

— Что? — непонимающе спросил Близ-зард у Мюррея.

— Оставим это, — ответил ему Мюррей. — Теперь я, прежде всего, хочу позавтракать и где-нибудь раздобыть подходящую одежду, — Я захватил для тебя костюм. — Роджер встал. — Я захватил с собой все, но не могу гарантировать, что эти вещи тебе подойдут.

Он исчез, но Близ-зард не сменил тему.

— Мюррей, вы не должны теперь бросать меня на произвол судьбы. Мы вбили в этот театр и пьесу много денег и труда, и я хочу поставить эту пьесу до конца, даже без Дельгадо. Он похитил меня при помощи гипноза и этих своих проклятых аппаратов.