Страница 23 из 27
– Уволить! – приказал Гроховский. – Слушаю дальше…
Титов: – Пусть дадут слово, что исправятся. Я их премиальных лишу. |
– В третий раз? Нет, – ответ Гроховского прозвучал категорично. – Слушаю дальше. Конструкторы.
Конструкторы, не вдаваясь в мелкие детали, познакомили собравшихся с ходом дел на сегодняшний день, и почти все, обращаясь к начальнику, сетовали на нехватку исполнителей, разработчиков.
– Я беседовал с некоторыми молодыми специалистами из отделов ЦАГИ и НИИ, из других близких нам по профилю научных учреждений. Обещал творческую свободу, поддержку, и даже повышение оклада. Результат неважный. В нас далеко не все верят. Точнее – не верят многие. Так мне сказали в штабе ВВС, и в довольно резкой форме. Вот почему я сегодня, извините, товарищи, так зол. Только успехи могут привлечь к нам народ. Иван Васильевич, – обратился Гроховский к Титову, – что вы предпринимаете по подбору кадров как мой заместитель? Стараетесь?
– Даже объявления в газеты дал. Приглашаю всех, кто мало-мальски владеет нужным нам ремеслом. Обещаю золотые горы и молочные реки с кисельными берегами.
– А прилива нет и нет.
– Ждет вас один молодец из Саратова. Кажется, вполне гож для нас.
– Прошу разойтись по рабочим местам… Давайте молодца, Иван Васильевич. Неужели и в Саратове о нас слух идет? Туда, в глушь, в Саратов, раньше ссылали.
– Я ж говорил… газета.
Титов вышел и скоро вернулся с худеньким чернявым пареньком небольшого роста. Гроховский сразу же поймал смелый взгляд его больших коричневых глаз.
Титов представил:
– Борис Дмитриевич Урлапов. Планерист.
– Дмитриевич, значит, ну, ну… Где родились? Когда? – спросил Гроховский.
– В Астрахани. Здравствуйте сначала.
– Извини. Здравствуй, здравствуй… Так сколько вам лет, Дмитриевич?
– Скоро будет девятнадцать.
– Пожилой человек! – улыбнулся Гроховский. – Что умеете делать? Много ли знаний подкопили за свою долгую жизнь? Практика у вас, наверное, богатая?
– В школе имел отличные оценки по физике и математике, легко дифференцирую простейшие функции. Знаю почти наизусть книгу Фадеева «Аэродинамический расчет планера». В Саратове занимался постройкой летательных аппаратов и немного летал. Работал чертежником седьмого разряда, – торопился выложить Борис все, что, по его мнению, могло способствовать приему на работу.
– Немало, немало. Ну, а у нас, чем желаете заниматься? – По лицу Гроховского было заметно, что юноша вызвал интерес. – Могу предложить только место чертежника. С этого у нас все начинают, Дмитрий.
– Меня привлекает конструкторская работа.
– И не меньше?!
– Другую можно получить всюду. Я не из-за денег к вам пришел.
– Кто же к ним сейчас равнодушен…
– Так берете конструктором?
– Вот тебе лист бумаги и карандаш, нарисуй, каким ты видишь автомобиль эдак лет через десять, пятнадцать? Пойди в «скворечник», там сейчас один из столов свободный. Проводи, Иван Васильевич…
– Не прошло и получаса, как Борис Урлапов прервал беседу начальника с заместителем.
На рисунке каплевидная автомашина с полностью застекленным носом и скошенной радиоантенной на крыше.
– Так, так, – рассматривал старательно выписанную картинку Гроховский. – Значит, радиофицировал… А мотор где?
– Сзади.
– Какой фирмы поставишь мотор?
– Отечественной.
– Но наши слабоваты, а, Дмитрии?
Авиаконструкторы – Борис Урлапов, Глеб Котельников, инженер Константин Калинин, лётчик и военноначальник Михаил Громов (сверху-вниз, слева-направо)
– Так вы ж сказали, через десять-пятнадцать лет.
– Молодчина. Хвалю…
– Так берете конструктором или нет?
– Иван Васильевич, ты как считаешь, доверим Дмитричу? А то ведь утекёт конструктором в ЦАГИ или повыше куда. Горючими слезами будем обливаться. Так берем конструктором, только самым-самым младшим, а?
– Обязательно, обязательно, – в тон начальнику весело ответил Титов. – И кабинет просторный дадим. И штат человек в сто организуем. В будущем, в будущем, конечно.
– По рукам, Борис Дмитриевич! Талон на общежитие получите у Спаррэ. Спарре найдете, это самый большой и мощный дядя среди нас…
Так в Особом конструкторском бюро появился новый молодой сотрудник, которого сослуживцы называли сначала просто Боря. Динамичному обаятельному парнишке вскоре действительно исполнилось девятнадцать лет.
Совсем мальчиком, одним из первых в Саратове записался Боря Урлапов в планерный кружок «Парящий полет», возглавляемый тоже юным Олегом Антоновым. Помогал строить один из первых безмоторных летательных аппаратов Антонова. – ОКА-2. Научился столярничать в кружке, овладел мастерством слесаря, обойщика, маляра. Работал на совесть.
Уже в четырнадцать лет Борис стартовал на ОКА-2, правда, не совсем удачно, а через год после этого сконструировал свой первый планер, балансирный.
Учился отменно и в школе и в кружке. К юным планеристам проявляли большое внимание профессор Саратовского госуниверситета, известный математик и гидродинамик Мичурин, другие ученые. Они занимались с молодежью в основном аэродинамикой, а с Борисом Урлаповым и некоторыми другими ребятами – математикой, механикой, графостатикой, сопроматом.
Так в коллектив Гроховского пришел еще один молодой и грамотный, технически подготовленный, а главное – увлеченный авиацией человек.
Вечером Борис Урлапов уже как полноправный служащий конструкторского бюро присутствовал на политчасе, слушал помполита Фоменкова. Здесь многое из международной обстановки начинающий конструктор узнал впервые. Повышая военные бюджеты до крайности, Германия, Япония, Италия переводят свою экономику на военные рельсы. Ими взят такой разбег, который позволит во второй половине тридцатых годов практически быть готовыми к большой войне. В подобной обстановке Советскому Союзу необходимо принимать решительные меры по наращиванию оборонной мощи. И не только количественно. Главное звено – техника. Насытить, пропитать, оснастить качественной техникой Красную Армию – вот главная задача. Тухачевский предупреждает: «Наш враг номер один – это Германия.
Фоменков рассказал, что такое фашизм. Бориса Урлапова так потрясло услышанное, что после политчаса он попросил у Фоменкова конспект его выступления и сделал для себя выписку из «Проекта морального, правового и духовного укрепления Третьей империи, предложенного одним из теоретиков немецкого фашизма графом Куртом фон Эйхеном. Вот что советовал сделать своим единомышленникам граф-садист:
«…Живущему с открытыми глазами в Третьей империи нельзя не видеть печального зрелища, которое закрывают нам окраина и множество разоренных деревень. Полуголая, исхудавшая армия детей, тысячи нищих, тянущиеся к знатнейшим кварталам, как некогда пиратские суда к мирным гаваням. Изнуренные, с ужасными лицами, вшивые, с уродливыми телами, еле спрятанными в лохмотьях, они измученными, нечеловеческими голосами беспокоят даже тех, кого исключительные свойства сверхчеловека оградили от подобных кошмаров… Для охраны арийцев высшего порядка во имя достижения Третьей империей внутренней, а также и всемирной гегемонии, ради обеспечения в этих целях людьми низшего порядка, необходимо: рабочих, крестьян и неимущих интеллигентов, а также всех евреев – ослепить…
Каждый германский ариец вправе использовать все низшие расы, а мы, сверхлюди, наделены правом использовать, помимо этого, еще и арийцев низшего порядка…
Шагающие в атаку слепые дивизии! Слепые миллионы! Представьте себе, господа, психологическое воздействие подобной системы на неприятеля…
Если мой проект не осуществится, если пятьдесят миллионов немецких рабочих, крестьян и неимущих интеллигентов не дадут себя ослепить, лишить голоса и слуха, тогда наступит варварство, осуществленное уже Советским Союзом, тогда Третья империя и с ней вся европейская цивилизация погибли… Господи, упаси нас от этого!»