Оборотни

Выражение лица Малколма стало жестким.

– Меня все еще ищут из-за того, что произошло в клинике?

– Никто тебя не ищет, Малколм. В том, что случилось в Медвежьей Лапе, твоей вины нет. И это знают все.

– Знают?

– Даю тебе слово. Разве ты перестал доверять мне?

– Нет, Холли, я верю тебе.

– Значит, мы можем уехать отсюда? На лице мальчика отразились сомнения.

– Я не хочу вот так покинуть Бата.

– Почему бы и нет? Этот человек выставлял тебя напоказ, как какое-то чудовище.

– Это не совсем так, Холли. Мистер Стайлз был добр ко мне. Мне было очень плохо, когда я встретил его, и он мне помог. Кроме того… – он колебался.

– Что еще? – быстро спросила Холли.

– Я и есть одно из чудовищ.

Холли остановилась и повернулась к нему лицом. Глядя ему прямо в глаза, она отчетливо произнесла:

– Никогда больше так не говори, Малколм. Ты… не такой, как все, но в этом нет твоей вины. Иногда люди рождаются с ужасными деформациями. И им нельзя помочь. Но ты не чудовище. И никто не имеет права сажать тебя в клетку и показывать толпе любопытных зрителей.

– В этом нет ничего плохого, – возразил Малколм. – Я даже не думаю о тех людях, которые приходят посмотреть на меня. Когда я нахожусь в клетке, я думаю совсем о другом.

– И ты хочешь, чтобы это продолжалось и дальше?

– Нет, я… думаю, что нет. Я все время боюсь, что когда-нибудь действительно могу потерять над собой контроль.

– Ну, тогда поехали со мной, Малколм. Я попробую помочь тебе.

– Холли, ты на самом деле думаешь, что мне можно помочь? – его глаза внимательно изучали ее лицо.

Холли ответила не сразу.

– Не знаю, Малколм, я не хочу тебя обманывать и подавать ложные надежды. Твоя ситуация настолько отличается от тех, с чем когда-либо имели дело врачи, что никто определенно не сможет сказать, есть ли какой-нибудь способ тебя вылечить. Но я твердо обещаю, что сделаю все возможное, чтобы помочь тебе. Договорились?

– Да, – ответил он, и они улыбнулись друг другу.

– Только одно условие, – добавил мальчик. – Мы останемся здесь до завтра. Я хочу дать несколько последних представлений для мистера Стайлза.

– Он так много для тебя значит? – спросила Холли.

– Я никогда не знал своего настоящего отца, но мне бы хотелось, чтобы он был похож на Бата.

– Пусть будет по-твоему, – согласилась Холли. – Я сниму комнату в городе. И может быть, приду посмотреть твое выступление.

– Нет, – быстро возразил он. – Не стоит этого делать.

– Хорошо, если не хочешь, не буду, – ответила она.

– Так будет лучше. Это совсем другая часть моей жизни. В ней нет ничего, связанного с тобой, и я не хочу, чтобы ты оказалась в ней.

– Ну, тогда я останусь в мотеле и буду ждать тебя там.

– Спасибо, Холли, – облегченно вздохнул Малколм.

– Ну, а сейчас, – произнесла она оживленно, – у нас в запасе целых два часа. Что бы тебе хотелось?

– Давай я покажу тебе карнавал. Мы свободно можем пройти на любой аттракцион, так как я здесь работаю. – Это звучит заманчиво. Пошли.

Когда к десяти часам Малколм вернулся в палатку, он увидел Батмана Стайлза, сидящего рядом с клеткой и болтающего ногами. Около него стояла бутылка и пластиковый стаканчик. Казалось, что Батман внимательно рассматривает, как начищены его ботинки.

– Привет, Бат, – радостно крикнул Малколм.

– Привет, – ответил старик, но даже не поднял головы.

– Что-нибудь случилось?

– Случилось? А что могло случиться?

– Что с тобой? Ты не похож на себя. Стайлз плеснул виски в стаканчик и выпил.

– Да, Малколм, мне не по себе. Я всегда знал, что у тебя была другая жизнь до встречи со мной и что придет день, когда кто-нибудь появится и заберет тебя обратно. Ты ведь покидаешь меня?

– Да.

Стайлз спрыгнул со сцены и, подойдя к мальчику, положил руку ему на плечо. За лето Малколм заметно вырос и теперь был выше Батмана.

– Я хочу пожелать тебе всего самого хорошего, мой мальчик. Если ты решил уйти, я не буду тебя удерживать. Карнавал – не место для тех, у кого есть свой дом. Мы хорошо провели с тобой время, правда?

– Да, – согласился Малколм. – Бат, но я хочу закончить выступление. Сегодня вечером и завтра мы дадим еще представления.

– Не стоит этого делать. Я представляю, с каким нетерпением ты хочешь уехать вместе с твоим другом, доктором.

– И все-таки я сделаю это, – возразил Малколм. – Ты можешь объявить, что это прощальное представление, и увеличить цену на билеты.

На красном лице Стайлза медленно расплылась улыбка. Он засмеялся, но смех перешел в кашель. Придя в себя, он сказал:

– Малколм, ты начинаешь рассуждать, как настоящий делец. Иди и подготовься, а я повешу объявление, – и он снова засмеялся. – Прощальное представление. Я горжусь тобой.

Малколм ушел за занавес и переоделся. Теперь на нем была дешевая рубашка и брюки, купленные Батманом специально для выступления. Не было смысла одевать что-нибудь хорошее, когда его тело меняло форму и разрывало одежду.

За последнее время перевоплощение шло все дальше, прежде чем он мог его остановить. Это начинало беспокоить Малколма, и он был рад тому, что скоро уедет вместе с Холли. Если ему действительно еще можно помочь, он верил, что Холли сможет это сделать.

Едва он застегнул рубашку и заправил ее в брюки, как услышал, что Стайлз начал перед палаткой свою речь.

– Итак, леди и джентльмены, сегодня вечером и еще завтра вам предоставляется последний шанс увидеть девятое чудо света. Сенсацию, о которой уже говорят во всей стране. Неподражаемый, непостижимый, невероятный… Гроло, Звериный Мальчик.

Малколм улыбнулся. За эти недели он искренне привязался к Батману и чувствовал, что Стайлз тоже любил его. При других обстоятельствах он с радостью остался бы здесь, пока был нужен Бату, но его будущее было слишком неопределенным. То, что они делали, приносило хороший доход, однако Малколм понимал, что они играют в смертельно опасную игру.

– Да, друзья мои, – тем временем продолжал Стайлз, – сегодня вечером и, быть может, завтра, вы в последний раз сможете увидеть Звериного Мальчика. Никогда больше ни на этом континенте, ни в каком-либо другом месте вам не представится возможность увидеть это поразительное перевоплощение! Поэтому, друзья мои, если вы хотите быть свидетелями того, чего больше никто и никогда не сможет увидеть, поспешите попасть на прощальное представление. В связи с особыми обстоятельствами цены на билеты немного увеличены, но вполне приемлемы – всего пять долларов. А если кто-нибудь из вас решит, что сможет сегодня вечером лучше распорядиться своими деньгами, пожалуйста, скажите мне об этом, и я отправлюсь туда вместе с вами.

Малколм слышал смех толпы в ответ на речь Стайлза и знал, что Батману удалось привлечь внимание людей. Он был рад, что Батман сможет получить еще немного денег за эти последние два дня. В какой-то степени это была своего рода компенсация за то счастливое время, которое он провел вместе со Стайлзом.

Закончив одеваться, он вошел в старую обезьянью клетку. Стайлз собирался сделать более прочную клетку, но так и не успел. Малколму было все равно, он испытывал бы одинаковые чувства в любой клетке. Дверь клетки никогда не запиралась, смысла в этом не было, так как, когда звериная сила наполняла его тело, он мог и без этого легко выбраться наружу. Зрители, конечно, об этом даже не догадывались.

Он опустился на табуретку и вслушался в голоса, раздававшиеся за занавесом, где постепенно собиралась публика.

Когда палатка заполнилась, Батман появился у клетки и подмигнул Малколму.

– Все в порядке, малыш?

– Все отлично, Бат.

– Вот и хорошо. Покажем, что они не напрасно потратили свои деньги.

Стайлз вышел за занавес, чтобы начать свою обычную вступительную речь. Он был прекрасным конферансье и умел завести публику еще до того, как открывал занавес. Лицо Малколма озарила счастливая улыбка.