Жизнь Кости Жмуркина

– В смысле объема? – уточнил Костя.

– В смысле содержания… Между прочим, и Катька так считает, – добавил он многозначительно, словно бы та была любимой ученицей Белинского и Добролюбова.

– Бог вам судья… Хочешь сказать, что ты тоже получил премию заслуженно?

– Конечно! Я автор текста национального гимна. Это тебе не шуточки…

– Спой.

– Еще время не пришло. Музыка не готова. Да и текст не мешает откорректировать. Собираюсь по этому вопросу съездить в Москву к Сергею Михалкову.

– Слышал, о чем вы базарите! – Уже изрядно подвыпивший Бубенцов обнял коллег-лауреатов за плечи. – Костя, здесь нет никакой загадки. Делить премию пополам как-то неудобно. Скажут, что Верещалкин злоупотребляет служебным положением. А на троих – в самый раз! Комар носа не подточит…

ГЛАВА 12. ПРЕДЕЛ ЖЕЛАНИЙ

Вечер этого памятного дня вновь застал Костю в седле велосипеда. Вот так, то со скрипом преодолевая очередной подъем, то катя по крутому спуску вниз, он устремлялся навстречу своей судьбе, обещавшей кардинально измениться в самое ближайшее время.

Настроение у Кости было самое радужное, чему немало способствовали три вещи: коньяк, выпитый в компании президента, изрядная сумма денег в конвертируемой валюте и роскошный диплом лауреата Государственной премии, благодаря наличию которого он мог не опасаться произвола местных правоохранительных органов.

Впереди его ждала любимая девушка, достойная жизнь, приличная работа и (как хотелось бы поверить!) много-много счастья. Ради этого стоило пустить корни даже на Земле Франца-Иосифа, а не в столь благословенном краю. Все его черные мысли растворились в эйфории волшебной ночи и удачного дня.

В знакомой закусочной, на сей раз почти пустой, Костя купил шоколадных конфет для Аурики и колбасы для Шандора. Хочешь не хочешь, а с псом нужно было налаживать дружеские отношения.

Полагалось бы, конечно, запастись еще и цветами, но в краю, где на каждом шагу благоухали розы, гвоздики и разные там пионы, это, по мнению Кости, никаких проблем не составляло. Когда впереди уже заблестела серо-голубая гладь реки, он приостановился у первого попавшегося дома и, размахивая деньгами, попросил хозяйку соорудить приличествующий случаю букет.

Та, ничего не ответив, скрылась в доме, а на крыльце появился загорелый до черноты мужчина с трубкой в зубах. Его взгляд сразу не понравился Косте.

– Спрячь деньги, – сказал хозяин почти без акцента. – Если цветы нужны тебе на собственные похороны, то получи их задаром.

Вырвав из земли какую-то уродливую колючку с одним-единственным лиловым цветочком, он через забор швырнул ее Косте. Тот ангелом, увы, не был и на сомнительную любезность хозяина отреагировал соответствующим образом.

– Баран черножопый! Залупеску! – Это были наиболее теплые слова, которые Костя сумел подобрать.

Не дожидаясь, пока хозяин сбегает в дом за охотничьим ружьем или в подпол за автоматом, хранящимся там еще с военных времен. Костя покатил дальше, однако его настроение было уже изрядно подпорчено.

Вскоре сады, виноградники и хутора оказались позади. Костя выехал на просторный кочковатый луг, в половодье, очевидно, заливаемый водой. За рекой вздымались такие утесы, что он невольно посочувствовал тяжкому уделу восточных племен, на протяжении всей своей истории вынужденных штурмовать крутые западные берега.

Несколько десятков разномастных коров, судя по холеному виду, явно не принадлежавших к колхозному стаду, щипали густую, как футбольный газон, траву. Аурики нигде не было видно, только у самой воды стоял какой-то тип, облаченный в длинный брезентовый плащ с капюшоном. Закинув на плечо длинный бич, он наблюдал за противоположным берегом, где как раз в этот момент рыбаки выбирали сеть со скудным уловом, состоящим главным образом из лягушек, водорослей и мелкой сорной рыбы.

– Эй, приятель! – молвил Костя, подъезжая к пастуху почти вплотную. – Ты тут девушку нигде не видел?

Пастух повернулся и, резко сбросив плащ, вдруг оказался Аурикой, одетой в весьма фривольный купальник. Это превращение, скорее похожее на эпизод из какой-нибудь волшебной сказки, произошло так быстро и так неожиданно, что Костя даже на велосипеде не удержался.

К несчастью, трава, на которую он рухнул, была изрядно сдобрена коровьими лепешками. Таким образом Костя в чем-то повторил подвиг злосчастного Кырли.

Аурика звонко расхохоталась и помогла ему встать на ноги. Откуда-то примчался разъяренный Шандор, но, получив свою колбасу, сменил гнев если не на милость, то хотя бы на нейтралитет.

– Быстренько раздевайся! – тоном, не терпящим возражений, приказала девушка. – Сейчас все простирнем. Заодно и позагораешь.

Действительно, щеголять в таком виде лауреату Государственной премии было как-то не к лицу. Пришлось Косте обнажить свое тело, давно не знавшее солнечных лучей. Сама-то Аурика успела приобрести такой загар, с которым не стыдно было и на обложку «Плейбоя» сняться.

Зайдя по колено в воду, Аурика быстро уничтожила следы Костиного фиаско и развесила мокрую одежду на прибрежных кустах. Все это время Костя исподтишка подглядывал за ней, замирая всем своим естеством, словно смертный человек, которому довелось лицезреть ангела божьего. На теле Аурики не было ни одной родинки, ни единой лишней складочки. Великий Овидий, наверное, был прав, когда утверждал, что народ, среди которого он коротает свой век, произошел от смешения богов, людей и нимф.

Когда стирка закончилась, Аурика шутки ради повязала Косте на шею галстук. (Наряду с трусами это была единственная вещь его гардероба, не пострадавшая при падении.)

– Будем считать, что я надела на тебя ошейник с поводком, – сказала она. – Чтобы не сбежал… А это что у тебя?

Костя предъявил ей диплом и деньги, а заодно кратко рассказал о событиях этого дня, не забыв упомянуть и о своей просьбе к президенту.

Странно, но у Аурики эти вести особого восторга не вызвали.

– Ты поступил, не подумав и не посоветовавшись со мной. Нельзя вселяться в дом, у которого уже пылает крыша. И президент, и этот твой Верещалкин всегда успеют унести ноги. А вот куда денешься ты? Чужаков у нас не очень жалуют.

– Я уже успел это заметить, – кивнул Костя. – Только давай забудем сегодня о грустном.

– Давай! Сейчас будем пить вино. – Она за веревку вытащила из воды тщательно закупоренную трехлитровую банку. – Видишь, сберегла!

– Молодец! А закусывать будем конфетами.

– Лучше раками. Ты умеешь их ловить?

– Приходилось когда-то.

– Тогда лови, а я разведу костер.

Вновь накинув на плечи свой жуткий плащ, она занялась поисками сушняка, а Костя осторожно залез в воду, которая более или менее теплой была только сверху, а на глубине сажени – ледяной.

В береге было множество подводных нор, и уже в первой из них, куда рука ушла почти по плечо, в Костин указательный палец впилась жесткая рачья клешня…

Это был поистине царский пир – прекрасное вино; огромные, как лапоть, раки, с успехом заменявшие чужеземных омаров; персики – немного недозрелые, а оттого имевшие пикантную кислинку, и шоколадные конфеты, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся соевыми.

Но главным украшением этого пира была, конечно, Аурика – богиня, нимфа, ангел.

Осмелевший после прошлой ночи Костя все время лез к ней – гладил, целовал, по-телячьи тянулся губами к грудям, совал руки туда, куда их, в общем-то, совать не следовало, бормотал всякие милые глупости.

Аурика дрыгала голыми ногами и хохотала так, что рыбаки оставили свое бесплодное занятие и, дабы получше рассмотреть происходящее здесь, взобрались по береговой круче как можно выше.

– Я с самыми серьезными намерениями, – клялся Костя. – Распишемся… Заживем не хуже других… Правда, не мешало бы сначала проверить эту… как ее… сексуальную совместимость… Понимаешь меня?

– Нет! – давилась смехом Аурика. – У нас такого обычая нет. Если девушку взяли в жены, то она в лепешку расшибется, а с мужем совместится. Такой уж у нее крест.