Утверждает Перейра

Потом он пошел домой укладывать чемодан. Билет он рассчитывал купить прямо на вокзале, так что оставалось немного времени, утверждает он.

9

Когда Перейра вышел на вокзале в Коимбре, первое, что он увидел, утверждает он, – это великолепный закат. Он огляделся по сторонам, но своего друга Сильву на перроне не обнаружил. Он решил, что, наверное, телеграмму не доставили либо что тот уже уехал из санатория. Однако, войдя в здание вокзала, он сразу увидел Сильву, курящего сигарету на скамейке. Он был растроган и двинулся ему навстречу. С тех пор как они виделись в последний раз, прошло какое-то время. Сильва обнял его и подхватил чемодан. Они вышли из вокзала и пошли к машине. У Сильвы был черный «шевроле», сверкавший хромированными поверхностями, удобная и просторная машина. Дорога к горячим источникам шла через гряду холмов, густо поросших зеленью. Сплошные повороты. Перейра открыл окошко, потому что его начинало слегка укачивать, и от свежего воздуха ему полегчало, утверждает он. Дорогой они почти не разговаривали. Ну, как жизнь? – спросил Сильва. Так себе, ответил Перейра. Ты живешь один? – спросил Сильва. Один, ответил Перейра. По-моему, это тебе не на пользу, сказал Сильва, нашел бы себе женщину, которая была бы тебе по душе и скрасила твою жизнь, я знаю, ты верен памяти своей жены, но нельзя же весь остаток дней жить одними воспоминаниями. Я старый, ответил Перейра, слишком толстый, и у меня больное сердце. Вовсе не старый, сказал Сильва, мы же с тобой ровесники, а что до остального, так нужно соблюдать диету, давать себе отдых, больше заботиться о своем здоровье. Все так, сказал Перейра.

Перейра утверждает, что гостиница на водах была роскошной – белое здание, вилла, окруженная огромным парком. Он поднялся в свой номер и переоделся. Надел светлый костюм и черный галстук. Сильва ждал его в холле, потягивая аперитив. Перейра спросил, видел ли он уже главного редактора. Сильва подмигнул. Ужинает постоянно с одной блондинкой средних лег, ответил он, она тоже остановилась в нашей гостинице, так что, похоже, он-то нашел себе компанию по душе. Вот и хорошо, сказал Перейра, по крайней мере, не станет приставать ко мне с деловыми разговорами.

Они вошли в ресторан. Это была зала девятнадцатого века, с плафоном, расписанным гирляндами цветов. Главный редактор ужинал за центральным столиком в обществе блондинки в вечернем платье. Главный поднял глаза и, увидев его, изобразил на лице удивление и сделал знак, чтобы тот подошел.

Перейра направился к ним, а Сильва усаживался пока за другой столик. Добрый вечер, доктор Перейра, сказал редактор, не ожидал вас встретить здесь, как же вы решились оставить редакцию? Страница культуры вышла сегодня, сказал Перейра, не знаю, видели ли вы уже ее, газета, наверное, еще не пришла в Коимбру, там есть один рассказ Мопассана и рубрика «Памятные даты», которую я взялся вести, во всяком случае, я пробуду здесь всего пару дней, не больше, и в среду вернусь в Лисабон готовить следующую страницу для субботнего номера. Сеньора, прошу прощения, сказал редактор, обращаясь к своей сотрапезнице, позвольте представить вам доктора Перейру, моего сотрудника. Потом добавил: Госпожа Мария ду Вале Сантареш. Перейра поклонился. Господин редактор, сказал он, я хотел бы оговорить с вами одну вещь, если вы не имеете ничего против, я решил взять практиканта, который будет помогать мне готовить некрологи впрок, сообщения о великих писателях, которые могут умереть вот-вот. Доктор Перейра, воскликнул редактор, я ужинаю в обществе любезной и чувствительной дамы, и мы толковали с ней о вещах весьма amusantes,[5] а вы вступаете вдруг со своими разговорами о смертном одре, не очень-то деликатно с вашей стороны. Прошу прощения, утверждает, что ответил на это, Перейра, я не хотел заводить этого чисто профессионального разговора, но коль скоро мы выпускаем страницу культуры, то обязаны предусмотреть, что кто-то из великих деятелей культуры может скончаться, и если он умирает внезапно, то не так-то просто дать некролог в ближайший выпуск, вы, наверное, помните, как три года назад, когда скончался Т.Э. Лоуренс,[6] ни одна португальская газета не смогла откликнуться вовремя и некрологи появились лишь неделю спустя, так что если мы хотим быть современной газетой, то и действовать должны своевременно. Главный редактор медленно дожевал кусок, который был у него во рту, и сказал: Ну, хорошо, хорошо, доктор Перейра, как вы, наверное, тоже помните, я отдал страницу культуры в ваше полное распоряжение, и меня интересует только одно, дорого ли нам обойдется этот ваш практикант и насколько он надежен. Если вы об этом, то у меня сложилось впечатление, что многого ему не надо, это скромный молодой человек, к тому же он защитил диплом о смерти в Лисабонском университете, и, таким образом, что такое смерть, он понимает. Редактор сделал протестующий жест рукой, отпил глоток вина и сказал: Послушайте, доктор Перейра, ни слова больше о смерти, прошу вас, иначе вы испортите нам ужин, что же касается страницы культуры, тут я полностью полагаюсь на вас, вам-то я доверяю, слава богу, тридцать лет проработали репортером, а теперь будьте здоровы и приятного вам аппетита.

Перейра направился к своему столику и сел напротив товарища. Сильва спросил, выпьет ли он бокал белого вина, но он отрицательно покачал головой. Подозвал официанта и заказал лимонад. Мне вредно пить вино, объяснил он, так сказал врач. Сильва заказал форель с миндалем, а Перейра филе из говядины с яйцом. Они приступили к еде молча, потом в какой-то момент Перейра спросил Сильву, что он обо всем этом думает. О чем обо всем? – переспросил Сильва. Обо всем, сказал Перейра, о том, что происходит в Европе. О, тут ты можешь не волноваться, отвечал Сильва, мы с тобой не в Европе, а в Португалии. Перейра утверждает, что продолжал настаивать. Все так, сказал он, но ты читаешь газеты, слушаешь радио и, стало быть, прекрасно знаешь, что происходит в Германии и в Италии, это же фанатики, готовые весь мир выжечь огнем и мечом. Не беспокойся, ответил Сильва, они от нас далеко. Согласен, подхватил Перейра, но Испания-то недалеко, всего в двух шагах, и ты знаешь, что происходит в Испании, настоящая бойня, а ведь у них было конституционное правительство, и что? В один прекрасный день его скинул этот святоша в генеральских погонах. Испания тоже далеко, сказал Сильва, мы в Португалии. Возможно, ты прав, сказал Перейра, но и у нас все не так благополучно, всем управляет полиция, убивают людей, обыски, цензура, у нас авторитарное государство, человек ничего не стоит, общесгвенное мнение ничего не стоит. Сильва посмотрел на него и отложил вилку. Слушай меня внимательно, Перейра, сказал Сильва, ты что, веришь в общественное мнение, так знай, что общественное мнение – это трюк, который изобрели англосаксы, англичане и американцы, это они засирают нам мозги, прости за грубое слово, своими идеями насчет общественного мнения, у нас никогда не было такой политической системы, как у них, у нас другие традиции, мы не знаем, что такое trade unions, мы южные люди, Перейра, и слушаемся того, кто громче кричит и кто командует. Мы не являемся южной расой, возразил Перейра, в нас течет кельтская кровь. Но мы живем на юге, и наш климат не способ-стует вызреванию политических идей, «laissez faire, laissez passer»[7] – вот это по нас, и потом, послушай, я преподаю литературу, и в литературе я разбираюсь, готовлю сейчас критическое издание наших трубадуров, дружеские канцоны, не знаю, помнишь ли ты по университету, в общем, то было время, когда молодые люди отправлялись на войну, а женщины оставались дома проливать слезы, и трубадуры собирали их плачи, а управлял всеми тогда король, понимаешь? Начальник, нам всегда нужен был начальник, и сегодня нам тоже нужен начальник. Но ведь я журналист, возразил Перейра. И что из этого? – сказал Сильва. А то, что я должен быть свободен, возразил Перейра, и должен давать людям правдивую информацию. Не вижу связи, сказал Сильва, ты же не пишешь на политические темы, а ведешь страницу культуры. Перейра, в свою очередь, отложил вилку и поставил локти на стол. А теперь ты послушай меня внимательно, заявил он, представь себе, что завтра умирает Маринетти, ты имеешь хоть какое-то представление о нем? Смутное, сказал Сильва. Так вот, сказал Перейра, Маринетти – большая сволочь, он начал с того, что стал петь о войне, стал апологетом убийства, это террорист, который приветствовал поход на Рим, Маринетти – большая сволочь, и я обязан сказать об этом. Отправляйся в Англию, там ты сможешь говорить все что тебе заблагорассудится и иметь при этом уйму читателей. Перейра доел последний кусок филе. Я отправляюсь спать, сказал Перейра, Англия слишком далеко. Как, без десерта? – спросил Сильва, а я бы съел кусочек торта. Мне вредно есть сладкое, ответил Перейра, так сказал врач, к тому же я устал с дороги, спасибо, что встретил на вокзале, спокойной ночи, до завтра.

5

Забавных (Фр).

6

Томас Эдвард Лоуренс (1888–1935) – английский писатель, востоковед, археолог: в годы Первой мировой войны в качестве британского военного советника участвовал в боевых действиях на арабских территориях.

7

Пусть делают, что хотят, пусть будет, как будет (фр.)