История одного приключения

– А ничего, что я его видела один раз в жизни? «Ну, два…»

То, что Альберт был вдвое старше ее, она сказать не решилась, ведь ровно такая разница в возрасте была между ее родителями. Хотя, собственно, сколько лет было Крамбу, Марибель интересовало в меньшей степени. Она ждала любви, а при мыслях о вышеупомянутом баронете у нее возникала лишь дрожь в коленях.

– А мое мнение кто-нибудь спросил? – прохрипела девушка. – Оно, вообще, интересует кого-нибудь в этом доме? Я сама решу, что мне нужно.

– Твой отец прав, – вмешался в разговор Джек. – Это путешествие слишком опасно для тебя.

Марибель скривилась в лице. Ее охватила такая сильная обида. Предатели! Все предатели! Слезы навернулись на глаза.

«Ну, нет, я не заплачу! Вы не дождетесь от меня проявления слабости».

Марибель шмыгнула носом, опустила голову, пулей вылетев из кабинета, побежала вверх по лестнице в свою комнату.

Софии хотелось броситься вслед за сестрой, чтобы поддержать и успокоить, но потом решила, что ей стоить побыть сейчас одной.

– Мы с ней не слишком жестоки? – спросил Питер Джека.

– Так будут лучше для нее.

Арчибальд вышел из кабинета и обратился к Софии.

– Передай этой поклоннице Фрэнсиса Дрейка, что я запрещаю ей выходить из своей комнаты.

София кивнула. Питер и Джек откланялись. София и Лидия поднялись в свои комнаты, и лишь Арчибальд продолжал стоять неподвижно в дверном проеме. Его лицо по-прежнему было спокойным, но только один Господь знал, что творилось у него на душе.

«Джонатан!»

Мысль, ударом колокола зазвенела в его голове.

«Джонатан! Как она на него похожа».

Он был его первым ребенком, единственным мальчиком. Смелый и отважный, он с детства грезил далекими путешествиями в неизведанные страны. А когда подрос, сам вызвался служить на Королевском флоте.

Как отец гордился им, как восхищалась его мать, первая жена графа. Их сын, их замечательный мальчик, умный, талантливый, отчаянный. Как скоро он всего добился, как быстро стал помощником капитана. Это его вещи граф хранил в старом сундуке на чердаке, подальше ото всех, с той самой поры, когда в их дом пришла весть о без вести пропавшем корабле, на котором плавал их Джонатан. Мать, не выдержав удара, вскоре скончалась. А Арчибальд остался один, со своим горем, своей внутренней болью. Позже он женился, и него появились две дочери, но рана в сердце так и не зажила.

Поэтому сейчас, когда он видел, как его малышка Марибель, сама того не понимая, быть может, идет на встречу к той же участи, что и его сын, он не мог на это спокойно смотреть. Старый граф знал, что нет на свете страшнее кары небесной, чем смерть собственного ребенка, и потеря второго чада, он уже не допустит. Пусть для этого ему придется пожертвовать ее мечтами и хорошим к нему расположением.

Вбежав в свою комнату, Марибель вся кипела от злости. Брови ее были нахмуренны, зубы стиснуты так, что скрипели. Она навалилась на дверь, скрестив руки на груди, скривила лицо и заговорила гнусноватым низким голосом, пародируя Джека.

– Твой отец прав, это очень опасно. Знаем, знаем, для кого ты это говоришь. Решил подлизаться к папочке.

Она чувствовала себя маленьким обиженным ребенком, у которого отняли любимую игрушку. Марибель посмотрела на свой дубовый шкаф. Ну, уж нет! Она не допустит крушения своих надежд.

– Пусть хоть весь мир горит огнем, но я отправлюсь в это путешествие!

Она подошла к шкафу, открыла и начала выбрасывать из него одежду на кровать. Марибель долго рылась среди вещей, пока не отыскала старую дорожную сумку. Именно с ней она приехала в этот дом.

– Маловата, конечно, но я же не на бал собираюсь.

Она бросила в него несколько платьев, туфель и головных уборов. Потом посмотрела на свой ночной столик, на котором стояла икона Святого Доминика из Канзада, подержала ее в руках и тоже отправила в мешок.

– Ма-ри-бель! – услышала скрипучий голос.

Девушка повернула голову и подошла к клетке и попугаем.

– Мока, – она провела пальцем вдоль по его острому когтю птицы.

За то недолгое время, что попугай был здесь, девушка очень привязалась к нему. А тот в свою очередь определил ее как свою хозяйку. Именно поэтому его клетка стояла именно в ее спальне.

Дверь открылась и в комнату вошла старая осунувшаяся женщина. Она была немного сгорбившаяся, с морщинистым лицом, и, совершенно белыми от седины волосами. Старушка посмотрела на копошащуюся Марибель и одарила ее строгим взглядом.

– Няня!

Девушка даже не пыталась скрыть своих намерений. Она подбежала к старой женщине и крепко ее обняла. Даже, если няня будет против, все равно никому ничего не скажет, хотя бы потому, что не знает английского. И это не смотря на то, что провела вместе со своей подопечной в Британии десять лет.

– Как хорошо, что ты пришла, – Марибель взяла ее под руку и посадила за стол. – Ты как раз вовремя.

– Говори со мной по-испански, – рассердилась женщина. – Ты же знаешь, я не понимаю!

Марибель стыдливо улыбнулась.

– Прости, я совсем забегалась, – заговорила она на-испанском с ярко-выраженным кастилийский диалектом.

Няня посмотрела на мешок с одеждой и покачала головой. Марибель слегка покраснела, но затем в глазах у нее появился слегка лукавый блеск.

– Няня, погадай мне.

– Еще чего. Тебе рано.

– Мне уже двадцать лет.

Няня ткнула указательным пальцем ей в лоб.

– А в голове ты еще совсем дитя.

– Угу, – Марибель скривила лицо. – Скажи это моему отцу, который считает, что я уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж.

На суровом лице старой женщины появилось что-то похожее на улыбку.

– Для замужества таким инфантильным богачкам, как ты стала здесь голова вовсе не нужна.

Девушка предпочла не обращать внимания на колкость няни, а снова взмолилась, погадать ей.

– Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Няня не одобрила эту затею, но своей любимой девочке отказать не могла. Хоть Марибель, по ее мнению, и была трудновоспитуемым ребенком, но все же родная, как дочка, раз женщина в таком зрелом возрасте решилась на такой далекий переезд ради нее.

Няня вынула из кармана старую, весьма потрепанную колоду карт, перемешала ее в руках и попросила Марибель сдвинуть ее левой рукой. Девушка расплылась в улыбке, предвкушая что-то интересное. Она аккуратно сдвинула колоду в направлении от себя, и няня раскинула карты. Она долго смотрела на них, слегка перекладывая. Марибель закусила губу, обхватив руками стул, заерзала на месте.

– Ну, что там? – сгорала она от нетерпения.

– Хм… я вижу длинную дорогу. Тебя ждут большие приключения, хотя и не мало трудностей предстоит пройти. Но ты будешь вознаграждена… ты встретишь настоящую любовь.

Щеки Марибель вспыхнули румянцем, и всю обдало сильным жаром. Она испытала такой внутренний экстаз, что на секунду ей показалось, что у нее отнялись ноги.

– Это твой единственный, – продолжала няня, – на веке веков. Самое волшебное чувство, которое ты только испытаешь. И он будет любить тебя так же сильно, но…

Няня нахмурилась, и на ее лице появилась тревога.

– Что ты видишь? – испугалась Марибель.

Няня помолчала немного, стараясь подыскать слова.

– Смерть.

– Смерть?!

– Да, но самую лучшую смерть, которую можно пожелать. Вы будите любить друг друга и умрете в один день.

– Ничего себе, – Марибель выдохнула и засветилась счастьем. – А кто он, няня? Ты видишь его? Каким он будет?

Старушка усмехнулась, но решила не портить радости своей девочки.

– Он будет таким, как ты его себе представляешь.

Марибель захотелось подняться в воздух от счастья. Ее радости не было предела. Она соскочила со стула и начала кружиться. Няня рассмеялась. Приятно видеть свою девочку в хорошем настроении. Марибель упала на кровать, закрыла глаза и мысленно стала представлять, как выглядит ее единственный, кого она полюбит всем сердцем.