Флот

- Хорьки! - взвизгнул мальчик, прятавшийся в кустах, потому что было уже поздно. Поздно прятаться, поздно бежать. Но Фавн, младший конюх, попытался - выскочил из укрытия, кинулся от убежища семейства к развороченному господскому дому, и его белокурая голова заблестела золотом и тут же раскрылась алым цветком, когда халианский снайпер уложил его.

Из-за трупа, который упал на землю, подергался в судорогах и застыл, вышли халианские пираты. Вооруженное до зубов, подразделение осторожно пробиралось между деревьями и кустами, точно хищники, которыми они и были. В солнечном свете их мех переливался коричневыми тонами. Черные глаза блестели, влажные носы подергивались, вынюхивая товарищей врага, который закричал перед смертью. Когтистые черные руки крепко сжимали автоматы.

Пока они лавировали, из кустов у них за спиной не донеслось ни единого звука. Но плечи под густым мехом были сгорблены, мускулистые ноги полусогнуты. Некоторые теребили форменные пояса на бедрах, чуть ниже которых яростно хлестали хвосты с черными кисточками на конце. Некоторые порыкивали сквозь острые зубы. Халиане давно сражались с людьми охотились на безволосых врагов, уничтожали их, порабощая, истребляя при каждом удобном случае, - а потому понимали, что убитый выкрикнул предупреждение, а не завопил от страха и не испустил боевой клич.

И теперь подразделение продвигалось очень медленно по инопланетной местности. Один, согнув колени, опустив голову, выскакивал вперед - просто треножник для взятого наизготовку автомата - и застывал, готовый пристрелить все, что шевельнется, а затем тот же маневр проделывал солдат позади него и держал под прицелом все впереди. Таким образом, сменяя друг друга, бойцы подразделения продвигались вперед к роще и развалинам господского дома за ней в этом стилизованном менуэте, дышащем смертью.

Наблюдая из убежища в кустах, юноша по имени Инглиш обнаружил, что халианские пираты удивительно похожи на лесников, охотящихся на браконьера. Только мех, черные носы да хлещущие хвосты и глухое рычание отличали их от крадущихся лесников. Ну и, конечно, количество оружия. А злобную жестокость, стрельбу по живым мишеням, возбуждение погони - все это молодой слуга Дома Диннинов (развалины которого виднелись в отдалении) наблюдал и раньше.

Хорьки ничем не отличались от его господ-людей, и, пожалуй, прятаться от них было немногим труднее, думал юноша, скорчившись в своем лиственном приюте, - ведь и он иногда занимался браконьерством. Но если тебя изловят пираты, это будет концом.

Они ловили рабов, это Инглиш знал. Им требовались рабы. Ему это сказали совсем недавно Кеннеди и Смит. Он рассчитывал на это, успокаивал себя этой мыслью, когда начался налет. Налет, сыплющаяся с неба смерть, за одну ночь взрывов, огня и все новых и новых ударов уничтожившая жалкую наземную оборону Эйре...

Камни господского дома, ограда поместья, конюшни, склады и амбары - все исчезло, словно свихнувшийся исполин смел их небрежным движением руки.

Но семейство уцелело.

Позади него и десятка таких же дозорных благородные Диннины прятались в пещере с оружием, слугами и лучшими лошадьми, храня обычную надменность.

И прежде чем Хорьки расправятся по-своему с хозяевами поместья, все слуги Диннинов должны умереть, как умер Фавн, чей труп теперь волокли халиане.

Это была подлость. Терри Инглиш хотел убежать, но не разделить судьбу Фавна, который валялся на земле безголовый, а халианские пираты дрались из-за трупа. Не хотел он, и чтобы его пристрелил как предателя кто-нибудь из слуг у него за спиной - десятерых, оставшихся теперь, чтобы защитить семейство, которое владело десятками их.

А потому Инглиш, дрожа, затаился в гуще листвы, и скользкой от пота почти детской рукой сжимал охотничий нож у себя на поясе. Все оборачивалось совсем по-другому, чем ожидалось. Совсем! Халианским пиратам следовало пронестись в небе на сверкающих военных кораблях, смести дом и окрестности, а затем проследовать в сторону Корка, где город оказал бы им достойный прием. Им не следовало быть здесь, топтать голубую траву, кусать друг друга в ярости из-за того, кому из них достанется правая кисть бедняги Фавна.

Инглиш зажмурился. Его била дрожь. Что толку бояться? Что толку думать о том, как все могло быть, как должно было быть. Халианские пираты здесь, и Фавн уже убит.

Инглиш никогда не задумывался над тем, что халиане делают со своими рабами. Рабы - это рабы, считал он. Рабами были все, то есть все, кроме семейств с их судами, их законами, полицией, с их недостижимыми благами богатства и образования.

С усилием открыв глаза, молодой конюх Дома Диннинов продолжал смотреть со стоицизмом, свойственным таким, как он. Действительно ли то, что пираты проделывают с трупом Фавна хуже того, что владыка Диннин сделал бы с ним, попадись он с убитым голубем или даже белкой? Сейчас Фавн хотя бы мертв.

Ягодицы Инглиша ныли от неудобного положения, его мучили страх и сочувствие мальчику, который спал рядом с ним в конюшне. Все лошади, все бесценные лошади Диннинов были мертвы или где-то бегали, обезумев, если не считать немногих личных верховых лошадей, укрытых в семейном убежище.

Диннины приготовились спрятаться, приготовились выдержать осаду и, возможно, переживут ее, даже если все выставленные часовые вроде него и Фавна погибнут, чтобы обеспечить это.

Халианские бойцы внизу убеждали в этом Инглиша, каждым новым торжествующим поруганием трупа, каждым злорадным тявканьем, каждым веселым рычанием.

Единственный корабль Альянса в нормальном пространстве, находившийся неподалеку от Эйре в момент, когда подал сигнал охранный маячок, мог добраться до планеты за шестнадцать часов, если бы его командир забыл обо всем и пожирал бы парсек за парсеком.

Что он и сделал. Экипаж эсминца "Хейг" насчитывал двести самых закаленных ветеранов, каких только мог выставить Альянс. Эйре, пожалуй, была им в самый раз. Они предпочитали воздушные десанты и наземные бои, а пятьдесят рядовых 92-й десантной дивизии быстрого реагирования "Рыжий конь" стремились "нарастить свои накидки", раздобыв столько халианских хвостов, что их накидки будут мести землю. Один из десантников по фамилии Инглиш кроме накидки обзавелся и целым одеялом.