Страница 4 из 5
Ботаник с интересом прислушивался к разговору и тихонько посмеивался. Отсмеявшись, он спросил:
– А чему ты ещё научилась, кроме как из корней табуретки сворачивать?
– Да разному тут, – заскромничала Й-Ола и иголочки её из голубых стали розовыми, – вот посмотри!
И вырастила на ветке пару ананасов.
– А можно манго тоже? – пискнула из скворечника Скворчиха, – Ну пожалуйстаааа! А то Скворец прилетит, опять мяса натащит! А я из дома выйти не могу, птенцы-то еще совсем маленькие! А мясо это – уж поперёк глотки стоит!
В подтверждение её слов из скворечника послышался многоголосый возмущённый писк. Й-Ола понимающе кивнула и вырастила манго неподалеку от скворечника. Тут подлетел Скворец с пучком червяков в клюве, нырнул в домик и возмущённый писк немедленно стих.
Из скворечника пулей вылетела Скворчиха и принялась ожесточённо клевать манго.
– Давай быстрее, что ли! Тоже мне, вегетарианка хренова! – вякнул из домика Скворец.
– Изыди! – рявкнула Скворчиха, не переставая, впрочем, уплетать манго, – Шляешься невесть где, говоришь на работе, вроде как за кормом полетел! А сам поди опять в курятнике был!!!
Скворец от неожиданности поперхнулся и смутился. Как говорится, не в бровь, а в глаз, потому что действительно битый час провел в курятнике – пытался спародировать петушиное кукареканье.
– Ругаются, – пояснила Й-Ола Ботанику, – Нервные стали – ужас. Быт заел. А ведь какая любоффф была!
– Всё как у людей, – снова засмеялся Ботаник, – с ананасами и манго – это ты здорово придумала! А ещё что-нибудь можешь?
– Для тебя – всё, что угодно, – ответила Й-Ола словами Скворца и вырастила валенок.
Потом глянула на Ботаника и вырастила второй.
– Срывай, – протянула она валенки Ботанику, – зимой пригодятся.
Ботаник сорвал валенки, понюхал и удивленно сказал:
– Надо же… Настоящие… Только ёлкой пахнут.
– Потому что фирменные, – объяснила Й-Ола, – зато никакая моль не сожрёт. Если понадобится – и варежки сгоношу, ну и всякое такое…
Наевшаяся Скворчиха нырнула в домик, послышались истошные вопли Скворца, а потом и сам он вылетел из домика, сел на ветку, отряхнулся, почистил перышки и неуверенно сказал:
– Кукуреку, что ли?
Немного подумал, откашлялся и уже в полный голос завопил:
– Кукареку!!! Ура! Получилось!
Сорвался с ветки и полетел за кормом для вечно голодных отпрысков.
Из скворечника высунулась Скворчиха:
– Улетел? Вот артист! – сказала она с некоторой гордостью, – И нечего тут хихикать! – возмутилась Скворчиха, взглянув на Ботаника.
Ботаник тихо корчился от смеха, уткнувшись в новые валенки.
– Й-Ола, – простонал он, – я теперь в цирк ходить не буду, только к тебе в гости! Ты всё-таки уникальное чудо-дерево!
– Да ладно, – сказала Й-Ола, расправляя ветки, – сам же сказал: всё, как у людей! Иди уж, у тебя, как всегда, дел полно!
Глава седьмая. Чёрный Ворон
Лето было в разгаре. Й-Ола росла в свое удовольствие и училась новым штучкам. Скворчата подросли и резвились в её ветках. Й-Ола подкидывала птенцов, они прыгали, как на батуте, восторженно верещали и изо всех сил размахивали куцыми крылышками.
– Ты их совсем разбаловала, – проворчала Скворчиха, – только и знают, что скакать, а уж пора бы и летать учиться!
– Так я их и учу, понемногу, – возразила Й-Ола, – видишь, как у них лихо получается?
– Так летать не учат, – безапелляционно сказала Скворчиха, – это что такое получается? Никто не боится, раз не боится – значит, страх не преодолевает! Так неправильно, нас вот в детстве маменька с ветки клювом спихивала! А у тебя они сами вовсю порхают! Что это за новшества такие?!
– Отвянь, зануда, – ответила Й-Ола, смеясь, – ты еще про Естественный Отбор расскажи, и что непременно надо, чтоб кто-нибудь из них геройски разбился при попытке полететь!
– А как же иначе? – не согласилась Скворчиха, – Слабым в жизни не место!
– Где ты тут видишь хоть одного слабака? – изумилась
Й-Ола, – Нормальные дети! Ещё успеют хлебнуть опасностей, не всегда же я рядом буду.
– Ша, ребята, – сказала Дозорная Белка, сидящая на верхушке Й-Олы, – никак, к нам гости пожаловали. Давайте-ка все в укрытие, вижу Ворона на горизонте!
Скворцы быстренько юркнули в скворечник, а Белки собрались поближе к стволу и расселись на ветках.
Ворон кружил над Ботаническим садом и что-то высматривал. Угрюмые Белки затянули нестройным хором: «Чёрный воороон, что ты вьешьсяааа над моеэээю головой-ой-ой-ой? Ты добыычи не дождёоошься…» Ворон спикировал прямо на верхушку ёлки.
– Уф, – сказал он, – умаялся. Можно, я тут посижу немножко?
– Да пожалуйста, – вежливо сказала Й-Ола, – только чур, никого не жрать.
– А очень хочется, – сразу погрустнел Ворон.
– Чёрный вооорон, я ж не твой! – грозно пели Белки.
– Хочешь, фрукт какой-нибудь выращу? – спросила дипломатичная Й-Ола. Голодную птичку было жалко.
– Он же хищник! – пискнул Скворец, – Мелких пташек-зверушек ест! И падальщик!
– Вырасти ему какой-нибудь банан! – сказала сердобольная Скворчиха.
– Тухлый! – уточнил один из Скворчат. Белки захихикали.
Й-Ола вырастила большущий жёлтый банан, который на глазах почернел.
– Лопай, какой получился, – сказала она, – уж не знаю, тухлый ли, но вполне съедобный.
– Благодарствуйте, – вздохнул Ворон и принялся клевать банан, – Не мясо, конечно, но очень недурственно! – сказал он, распробовав угощение.
– Дядька Ворон, расскажи-ка, что там у нас в лесу новенького происходит, – попросила Й-Ола, когда Ворон почти закончил трапезу. Ворон от неожиданности поперхнулся, закашлялся и захлопал крыльями, с трудом удерживая равновесие.
– Нельзя ж так пугать-то!!! – с возмущением сказал он, – Й-Ола, ты ли это?! Я тут ищу маленькую такую ёлочку, битый час над Ботаническим садом кружу, отдохнуть вот сел, оглядеться, спросить… А тут вместо Ёлочки – этакая Ёлища чудовищная, каких и в лесу-то не бывает! Я ж тебя вот такусеньким деревцем помню!
– И вовсе не чудовищная! – обиделся за покровительницу самый храбрый Скворчонок и выпрыгнул из скворечника, – Это Чудо-дерево, а не чудовищное вовсе!
– Умолкни, заступничек, – Й-Ола на всякий случай осторожно сопроводила птенца обратно в домик, – не встревай, когда взрослые разговаривают, птах пестро… хвостый!
Вмешательство глупого птенца её насмешило и растрогало.
Ворон поудобнее устроился на ветке и, откашлявшись, принялся рассказывать:
– Да жизня у нас все так же, Ёлки стоят, как всегда ругаются, кому больше света надо. Иногда между собой спорят, что с тобой Ботаник сделал: Бонсай в горшке или сразу на дрова пустил. А вообще – погано дело, – совсем опечалился он, – Дождей бы надо, побольше. А то просто засуха какая-то. Боимся, кабы пожара не вышло. Лесник, с горя видать, самогонку гонит и пьёт её, проклятую, с утра до ночи. А потом по лесу с топором ходит и орёт, мол, всех на дрова порублю, а кто выступать будет – того вообще на стружку пущу. На ДэЭсПэ и Оргалит. Это он ругается так, непонятными словами. Когда он так вот дурить начинает, даже Колобродиха по стойке смирно стоит, а Цапцарапиха – дак вообще чуть было не облысела со страху-то… Зверьё разбегается, слухи один другого страшнее ходят: то болтают, что Ельник целиком под топор пустят, чтоб, значицца, лесным пожаром его не уничтожило, то говорят, что вроде прилетит вдруг волшебник в Голубом вертолёте с гуманитарной помощью в виде принудительного полива, а что на самом деле – никому не ведомо… Ты вот, смотрю, всякие бананья заморские выращивать научилась…
– И ещё – валенки! – снова встрял неугомонный Скворчонок, высовываясь из домика.
– Утихни, мелочь, – добродушно сказала Й-Ола, – захочу – вообще тулуп выращу!
– А дождь, дождь организовать – можешь? – с надеждой спросил Ворон, – Да и Лесника припугнуть – не лишнее было бы…
Й-Ола задумалась. В Ботаническом саду дождь шёл как-то сам собой, без всякого вмешательства и когда надо, а пьяных Лесников тут отродясь не видали.