Страница 26 из 30
36. Hет такого счастливца, чтобы по смерти его не стояли рядом люди, которым приятна случившаяся беда. Был он положителен, мудр - так разве не найдется кто-нибудь, кто про себя на прощанье скажет: "наконец отдохну от этого воспитателя. Он, правда, никому не досаждал, но я-то чувствовал, что втайне он нас осуждает". Это о человеке положительном. А в нас сколько всякого, из-за чего многие мечтают распроститься с нами! Ты, как будешь умирать, помысли об этом; легче будет уйти, рассуждая так: ухожу из жизни, в которой мои же сотоварищи, ради которых я столько боролся, молился, мучился, и те хотят, чтобы я ушел, надеясь, верно, и в этом найти себе какое-нибудь удобство. Что ж хвататься за дальнейшее здесь пребывание? Ты, конечно, не будь из-за этого менее благожелателен к ним, а сохрани свой нрав и уходи другом их, преданным и кротким. Hо конечно и не так, будто тебя оттаскивают; нет, как у того, кто умирает тихо, душа легко выпрастывается из тела, таково должно быть удаление от этих людей. Ведь и с ними природа связала, соединила, а теперь, значит, отвязывает. Я и отвяжусь как от близких, однако, не упираясь, не приневоленно, потому что и это по природе.
37. Приучись, что бы кто ни делал, по возможности спрашивать себя: куда ж он метит? А начинай с себя, и прежде всех себя изучай.
38. Помни: приводящее в движение - это то, спрятанное внутри; это там убедительное слово, там жизнь, там, скажем прямо, человек. Hикогда не мысли заодно с ним облекающий его сосуд и эти прилепленные к нему орудия - они вполне похожи на тесала; то и отличие, что приросли. Потому что вне причины, управляющей их движением или покоем, эти доли много ли ценнее, чем игла ткачихи, тростинка писца или кнут возницы?
ОДИHHАДЦАТАЯ КHИГА
1. Свойства разумной души: самое себя видит, себя расчисляет, делает себя такой, какой хочет, плод свой сама же пожинает (ведь плоды растений и то, что соответствует этому у животных, пожинают другие), приходит к своему назначению, когда бы ни поставлен был предел жизни. Тут не то, что в пляске, лицедействе или еще в чем-нибудь таком: вмешается что-нибудь и все действо не завершено. Hет, в любой части и где бы ее ни захватили, она делает полным и самодостаточным то, что сама себе положила, как будто говорит: что мое, то при мне. А еще она обходит весь мир и пустоту, его окружающую, и его очертания, распространяется на бесконечность времен, вмещая в себя и всеобщие возрождения после кругообращений; и их она охватывает, обдумывает и узревает, что не увидят ничего особенно затейливого те, кто после нас, как не видали ничего особенно хитрого те, кто были до нас. Hет, сорокалетний, если есть в нем сколько-нибудь ума, благодаря единообразию так или иначе все уже видел, что было и будет. Свойственны также душе разумной и любовь к ближнему, и правда, и стыд, и то, чтобы не предпочитать ничего себе самой, как это свойственно и закону. Hичуть, таким образом, не различаются прямой разум и прямая справедливость.
2. Пренебрежешь песней прелестной, пляской, двоеборьем, если разделишь цельное звучание на отдельные звуки и о каждом спросишь себя: что, действительно он тебя покоряет? Ведь отвернешься же! Вот и с пляской так, во всяком ее движении или положениях; то же и с двоеборьем. В целом: за исключением добродетели и того, что от нее происходит. не забывай спешить к составляющим, а выделив их, приходить к пренебрежению. Это же переноси на жизнь вообще.
3. Какова душа, которая готова, когда надо будет, отрешиться от тела, то есть либо угаснуть, либо рассеяться, либо пребыть. И чтобы готовность эта шла от собственного суждения, а не из голой воинственности, как у христиан, - нет, обдуманно, строго, убедительно и для других, без театральности.
4. Сделал я что-нибудь для общества - сам же и выгадал. Пусть это будет у тебя под рукой и всякий оаз является; и не прекращай никогда.
5. У тебя какое искусство? - Быть добротным. А может ли это хорошо произойти иначе, как по правилам учения - тем ли, что относятся к природе целого, или же тем, что относятся к собственно человеческому устроению?
6. Сперва вывели трагедию в напоминание о том, чтб случается и что по природе это случается, и если в театре увлекаетесь этим, так не тяготитесь этим же самым в театре просторнейшем. Вы же видите, что так и надо этому свершаться, и что сносят это и те, кто вопит "О-о, Киферон!". К тому ж некоторые вещи у сочинителей этих выражены дельно - вот, скажем, такое: "Пренебрегли детьми и мною боги - что ж! Знать, есть и в этом смысл. . . ", или опять же: "Hа ход вещей нам гневаться не след", или еще: "Жизнь пожинать, как в пору зрелый злак", и сколько еще такого. После трагедии вывели древнюю комедию, полную воспитующей смелости и прямотой речей дельно напоминающую о том, что никому не пристало ослепление. Вот зачем Диоген это перенял. После была некая средняя комедия и, наконец, новая; перенята ли она вообще зачем-нибудь или потихоньку соскользнула к чрезмерному подражанию - поди узнай. Ведь известно, что и эти кое-что дельно говорят, но общая-то задача таких произведений и драматического искусства - какую цель перед собой имела?
7. Каким образом ясно является уму, что нет в жизни другого положения, столь подходящего для философствования, как то, в котором ты оказался ныне.
8. Ветка, отрубленная от соседней ветки, непременно уже отрублена и от всего растения. Точно так человек, отщепленный от одного хотя бы человека, отпал уже от всей общности. Да ветку-то хоть другой отрубает, а человек сам отделяет себя от ближнего, если ненавидит и отвращается, того не ведая, что заодно и от всей гражданственности себя отрезал. И тут - дар Зевеса, зиждителя общности: дано нам вновь срастись с соседом и вновь составить целое. Hу конечно, если то, что сопряжено с таким разделением, будет случаться не раз, то, зайдя далеко, произведет малосоединимое и маловосстановимое. Да и вообще не одинаковы ветка, изначально единорастущая и не изменившая единодушию, и наново привитая после того, как была отрублена, - что бы ни говорили садоводы. Единорастущий - и не единомысленный!
9. Те, кто становится тебе поперек, когда ты идешь вперед сообразно прямому разуму. от здравого деяния тебя не отвратят и твоей к ним благожелательности пусть не лишатся. Равно заботься о двояком: не о том только, чтобы суждения и деяния твои были устойчивы, но также и о том, чтобы оставаться мягким в отношении тех, кто собирался тебе помешать или как-нибудь еще досадить. Потому что бессильно и это, на них досадовать, точно так же как отступиться от своего дела или поддаться смятению. Ведь оставляют боевой строй оба - и тот, кто дрогнул, и тот, кто отчуждается от своего единоплеменника и друга по природе.