Темный Берег

Решительно шагая по следу волокуши Бульдога, он ломал голову, вспоминая всё, что знал о Чарме, пытаясь придумать способ, как выжить без него. Люди стали жертвой неудачной мутации. Это он узнал, ещё будучи чармоделом, до того как стал управляющим фабрики. Первые люди, аборигены Ирта, жили без Чарма сотни лет. Раз они выжили, то и он сможет. Ночью надо будет бодрствовать. Сознание само по себе кажется некоторым аспектом Чарма, и его достаточно, чтобы удержаться на якоре. Днём, когда приливы уходят, он будет спать. Хотя это будет трудно, признался он сам себе. Хищные твари здесь повсюду. А днём его будет лучше видно.

Месть Бульдога казалась тем страшнее, чем больше Вороний Хлыст о ней думал. Только ярость не позволяла ему впасть в парализующее отчаяние. «Дворняга, я тебя раздавлю!» — повторял он про себя, стремясь за вором.

Вскоре после полудня он дошёл до места взрыва. Образовавшийся кратер был глубже обгорелых концов корневых тросов, пронизавших гранитную глубину, где все ещё держались клочья зелёного тумана. Деревья наклонились прочь от кратера, будто отпугнутые едкой вонью сожжённой земли.

Не осталось ни следа от амулетов, но Вороний Хлыст знал, что здесь случилось. Взрыв Чарма. «Этот кабысдох взорвал его нарочно, чтобы мне насолить. Разбил камеру Чарма второго ружья и уничтожил все амулеты, чтобы они мне не достались!»

Думая, что вор с нищенкой сейчас идут налегке, он стал осматривать местность в поисках их следов. И тогда, на ковре лишайника и листьев, он заметил резко выделяющиеся следы, каждый с отодвинутым большим пальцем.

«Огры!» — ахнул наводчик, присел и огляделся в испуге. Листья блестели в свете дня, словно зубы, шевелились какие-то тени. Вороний Хлыст завернулся в плащ и не поднимался, пока не понял, что он один и что его ввели в заблуждение дневной свет и тени облаков.

Следы на суглинке были отчётливо различимы, и наводчик бросился бежать в обратном направлении. Но сделав два шага, обернулся. Без Чарма лес его сожрёт. Как ни опасны огры, Вороний Хлыст понял, что его единственный шанс на спасение — следовать за ними. Они живут без Чарма, как первые люди, и знают самые безопасные тропы в лесу. И хотя они славятся жестокостью к людям, это может послужить ему на пользу, если они выведут его к какому-нибудь селению людей в своих поисках рабов.

Он шёл по следам через ручейки, остерегаясь гадюк. Дважды он заметил мохнатых зелёных медведей, но они не обратили на него внимания, когда он крался мимо — его шаги заглушал мох и лесная подстилка. К концу дня следы огров слились со следами колёсных телег, и на дороге появились длинные, похожие на кварц экскременты василисков.

Вороньего Хлыста одолевала усталость — странное чувство после прожитой под Чармом жизни — и он решил поспать до темноты. Он забрался на дерево, привязал себя подолом плаща к ветви и устроился в развилке. Разбудил его кошмарный сон — большеголовые огры с чернозубыми ухмылками.

Он думал, что проспал только минуты, но небо на западе уже задрапировали складки заката. А под ним шевельнулась какая-то фигура. Моргнув, чтобы лучше видеть, он разглядел в туманной полутьме Бульдога, опирающегося на янтарный посох и пытающегося разобрать колеи на земле.

Взрыв забросил вора на верхушку дерева. Перевязь с жезлами спасла его от удара, хотя сознания он всё же лишился. Очнувшись, он нашёл ружьё, посох и рулоны грезоткани, заброшенные с ним на крышу леса.

Увидев врага, Вороний Хлыст сразу понял, что случилось. Огры похитили Тиви — и дворняга идёт её выручать!

Вороний Хлыст подождал, пока вор скроется среди деревьев, и только потом спрыгнул со своего насеста. Надо быть осторожным. У Бульдога есть Глаза Чарма. Но фабричный управляющий знал, как избегать их, сохраняя дистанцию. Вор будет идти по следам, а Вороний Хлыст будет держаться сзади неподалёку, прячась за завесами плюща и мха.

Сумерки перешли в ночь, облака закрыли звезды, и лес погрузился в непроницаемую тьму. Биолюминесцентные щупальца, свесившиеся с чёрных крон, и фосфоресцирующие грибы осветили неверные ночные пути. Хотя надсмотрщик шёл теперь медленнее и ещё больше, чем прежде, тревожился из-за воя ночных тварей и близких лесных шорохов, он был рад, что не зарядил дождь и не смыл следы огров.

Беззвучно вспыхнула молния, выхватив контуры лесных коридоров. Вороний Хлыст все так же брёл вперёд, сражаясь с усталостью и роковым сном, который пыталась навеять на него ночь.

Сияя жёлтой серой, поднялся рассвет, озарив снизу уходящие к востоку грозовые тучи и уносимые за ними сорванные ветром листья. Вороний Хлыст натянул на себя одеяло из скользкого плюща и немедленно провалился в сон. И снова его разбудила чернозубая ухмылка огров.

Потоки полуденного света били сквозь листву и погружали весь мир в переливы зелёного. Мелькнули эльфы в шёлковых мантиях и в сиянии ауры, пробежали по лианам и траве, весёлые и быстрые.

Вспомнив о мести, Вороний Хлыст заставил себя встать и пойти, шатаясь, вперёд. Ему надо было поесть. Он никогда прежде не испытывал голодных болей и принял их за усталость, которую может вылечить сон. Высунувшись из русла ручья, он нашарил несколько висячих лиан с райскими орехами. Оторвал пару петель, втянул их в русло и стал разбивать орехи камнем.

Утолив голод, Вороний Хлыст снова пустился в погоню. По пути он срывал сахарные стебли и грыз сладкие корни, впитывая жизненную силу, которой ему не хватало, чтобы идти вперёд. Дневной свет стал слабеть за несколько часов до наступления ночи, и серый туман заклубился, выливаясь из русел ручьёв, окутывая корни деревьев и гниющие бревна. Холод пробирал до костей, и наводчик трясся так, что стучащие зубы болели до самых корней.

В сумерках, когда небо обрело цвет камня и только на западе ещё оставалась холодная зелень, он прибрел к опушке, пробираясь через бурые листья и стелющийся туман. Солёный ветер шевелил воздух и обжигал кончики ветвей, сворачивая их пепельными кольцами. Вороний Хлыст оказался над обрывом, от которого уходили вниз склоны, покрытые сумахом и вереском, тянущиеся к песчаным дюнам внизу, а дальше виднелся чёрный морской горизонт.

У песчаной косы стояла вытащенная на мель грубо сколоченная деревянная баржа, сильно накренившаяся, и прилив за ней разбивался пеной ощупывающих волн. Даже с такого расстояния и через туманную дымку были видны массивные косматые тела огров, разводящих на берегу огонь из плавника. В песчаной седловине между дюнами стояли две зарешечённые телеги. С десяток человек тянулись по песку и приливным лужам к барже, а там стоял огр и направлял их в трюм.

Дальше по берегу стояли два василиска, что-то хищно раздирая, хлеща чёрными бичами хвостов. На чешуйчатых красных спинах торчали культи на месте обрубленных ограми крыльев. Вороний Хлыст так внимательно рассматривал этих изувеченных тварей с шипастыми суставами, змеиными шеями и головами со спиральным рогом, что чуть не проглядел фигурку человека в дюнах. Человек стоял на коленях на песке и что-то закапывал.

Сощурившись, Вороний Хлыст разглядел Бульдога. Вор энергично работал, раскапывая руками песок и расшвыривая его ногами.

Уверенный, что занятый своей работой Бульдог не будет заглядывать в Глаз Чарма, Вороний Хлыст не стал прятаться, а открыто двинулся по опушке леса, чтобы оказаться точно над дюной, где копал его враг. Там он лёг и пополз по подстилке обломанных ветвей, гумуса и грибов и стал смотреть, как Бульдог закапывает посох и два рулона грезоткани.

Когда вор закончил работу, он закрыл яму кучкой водорослей и грудой плавника, а потом побежал, согнувшись, чтобы его не видели кормящиеся василиски. Вороний Хлыст сдержался и не побежал сразу раскапывать клад, потому что со своего нового наблюдательного пункта разглядел, что пожирают василиски. Они шумно дрались над остатками человека — раздавленным черепом и раздроблёнными костями.

Пока они доедали, Вороний Хлыст следил за вором.

Бульдог перешагнул через гребень дюны, выйдя прямо в пределы видимости огров. Он уже решил не нападать на них с ружьём, рискуя проиграть битву тактически превосходящему его противнику. Вместо этого он надумал пойти на переговоры и воззвать к их корыстолюбию.