Страница 1 из 1
Виктор Астафьев
Из рассказа "Ясным ли днем"
"Через повешение..."
С передовой выехали, когда солнце было уже высоко. Низкие частые бугры Западной Украины полыхали маками. В этот год было особенно много красного мака. Может оттого, что поля не перепахивали, не засевали, а может оттого, что была эта земля, каждый бугорок, называвшийся высотой No..., полита кровью многих людей, своих и иноземных, и вот каждая капля взошла красным цветком. Сколько же пролито ее здесь, если красна земля до самого горизонта!
В машине пели, свистели. Все солдаты и командиры умытые, прибранные. У каждого подворотничок, отрезанный от новой портянки, пуговицы начищены, медали тоже. У всех праздничное настроение. Как же, интересно. Все они вояки, привычные к тяжелому труду, к передовой, к выстрелам, к той жизни, которой, кажется, и конца не будет, когда было начало - тоже неизвестно. Кажется, давно, давно - целая вечность уже прошла, а они все копают, стреляют, мотают и сматывают провода и едут, едут все ближе и ближе к чужой земле, все дальше и дальше от родной.
И вот на тебе. Они - артисты! Смешно! Забавно! С неделю назад приехал чистенький лейтенант, долго разговаривал по телефону с начальником штаба, тот похохатывал, благодушно царапал затылок и говорил: "А их не заберут? Глядите, не губите солдат искусством своим. Ну, ну, договорились, договорились..." И, бросив трубку телефонисту, приказал вызвать в блиндаж таких-то и таких-то. Среди "таких-то" был и Толя Мазов. К нему к первому и обратился начштаба:
- Вот что, Мазов. В штабе корпуса проводится смотр самодеятельности. Будешь петь. И не романсы свои "Я вас любил, любовь еще быть может..." Это у тебя, конечно, получается под настроение. Хотя, откровенно говоря, харя твоя для романсов неподходяща. Давай что-нибудь такое, - он покрутил пальцем у потолка блиндажа, - что-нибудь такое сентиментально-патриотическое. Генералы такое любят. А там генералов будет, что карасей в старом пруду. Словом, рвани эту: "Встретились ребята в лазарете". И погромче, и со слезой. Хотя со слезой ты не особенно, а то еще заберут в какой-нибудь ансамбль. Словом, сдерживай чувства... А вы, орлы, плясать, плясать. И так, чтобы генералы и генеральши, полковники и полковничихи ляжками от восторгу дрыгали. Генерал - он пляску любит пуще сраженья. Ну, с Богом, люди искусства. Остальные инструкции вам даст лейтенантишка тыловой. Он мастак по части инструкций, а я что, - начштаба развел руками, как бы говоря этим: "А я что, наматерить могу вас - это сколь угодно. Ну, накормить там, жизнь спасти иной раз, иной раз и в морду заеду..." - и какая-то неловкая, чуть виноватая улыбка появилась на его губах. Наверное оттого, что вот этих солдат он должен куда-то отправить, на какие-то дела, не входящие в его ведение, и они будут неподвластны ему, и вот непривычно как-то это, вроде свои они и вроде уж и не свои. - Ну топайте, топайте! - махнул рукой начштаба и уже сердито крикнул вдогонку, как бы напоминая, что, в общем-то, он навечно с ними и чтобы они не забывались:
- Хламиду в порядок привести! Все надраить, побриться и прочее. У меня чтобы никаких этих отклонений! Кто набедокурит, либо напьется... Морду набью!..
В "цирке" (на кухне, в хозвзводе) к ним присоединились солдаты, сержанты и даже два младших лейтенанта (художественное чтение "Жди меня и я вернусь" - первый младший лейтенант, "Рассказ Щукаря" - второй) из других подразделений.
Интеллигентный, чистенький старший лейтенант с музыкальными тоже чистыми руками, стараясь скрыть смущение и неловкость перед этими "овеянными пороховым дымом" людьми, отвел их в клуню, где были расставлены на скорую руку сделанные скамьи и выметен до блеска ток, на котором проросли зерна, и спросил:
- Все, товарищи, здесь?
- Все, - врастяжку, с ленцой ответили солдаты. Лейтенан- ты сидели в отдельности на передней скамье, к ним в середину затесался вертлявый старший сержант с бачками - парикмахер из штаба бригады, придурок и ловкач, еврей по национальности и по фамилии.
- Так вот, товарищи, - не зная, куда девать свои белые руки, начал старший лейтенант и чуть виновато улыбнулся, - штаб нашего корпуса решил создать ансамбль песни и пляски, - он улыбнулся уже более уверенно, поднял глаза, очень красиво обвешанные нежненькими ресницами. - Пришла пора побед. Мы далеко ушли от центров и наших крупных городов. Концертные группы и армейские ансамбли у нас немногочисленны и отстали далеко, а как поется, "после боя сердце просит музыки вдвойне", и вот нужно нам создать свой подвижной ансамбль. Корпус наш большой и... не бедный, я имею в виду и кассу, и таланты людей, - он уже несколько фамильярно подмигнул, но внимательно и настороженно слушавшие его люди не поддержали улыбками ответными этот выпрыг, и он смутился и быстро закончил, - сейчас для начала, для общего знакомства я просмотрю и прослушаю то, что вы исполните, потом мы посмотрим фильм "Радуга", а завтра начнем репетиции и через три дня поедем на смотр в районное село. Вот все. Вопросы будут?
Солдаты напряженно помалкивали.
- Курить можно?
- Пожалуйста, пожалуйста!
К соломенному верху клуни густо поплыл дым. С задней скамейки поднялся Ванеев, и, покашляв, а потом смяв цигарку о скамью, сказал:
- Поскольку нам вместе... - он замялся, видимо, хотел сказать "вместе воевать", другие слова не вдруг нашлись, и он вывернулся. - поскольку того... мы бы хотели, - он обвел жестом сеятеля сидящих впереди, познакомиться, что ли. Узнать, как вас зовут и кто вы такие?
Старший лейтенант заполыхал ярче мака, вскочил, одернул гимнастерку;
- Прошу прощения, товарищи. - И тут он совсем уж виновато улыбнулся. Зовут меня Алексей Леонидович, фамилия моя простая и совсем не музыкальная, Малафеев, - по клуне прокатился сдержанный смешок и старший лейтенант уже бодро, со скрытой грустью закончил. - я был студентом консерватории, по классу фортепиано (это пианино, "пианино", - послышались там и сям разъяснительные шепоты), с третьего курса ушел на фронт. Хотел на передовую, в штабе корпуса задержали... Да... почему-то задержали...
- И правильно сделали. - сказал заряжающий Круцов. - У нас вон Федька Фомин какой баянист был и погиб. Его бы поберечь, как талант, а его на батарею. Таких людей, как вы, надо беречь, ведь вон даже дичь всякую редкую, косулю там, кабаргу, птицу иную, обратно, под запретом держат, не велят стрелять...
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.