Тараканьи бега

- Да, Сачков оступался в своей жизни и не раз, - согласился Бронштейн. - Но он каждый раз признавал, что поступил неправильно, и ему было стыдно.

- Я тоже могу перестрелять из пулемета полсотни человек, а потом мне будет стыдно, - сказал Дамкин. - По-твоему, это оправдание?

- У тебя нет пулемета, - заметил Стрекозов.

- Это только слова, - ответил Бронштейн. - А я говорю о том, что человек испытывает в своей душе на самом деле...

Стрекозов похлопал художника по плечу.

- Ладно, Бронштейн, нам пора. Приходи к нам сегодня в гости, мы еще на эту тему поговорим.

- А когда же я буду рисовать для вас иллюстрации?

- Ты прав. Тогда не приходи.

Соавторы попрощались с художником, оставив его читать новый роман, и двинули на выход.

Витя, закончив свою "утреннюю гимнастику", собирал по комнате пустые бутылки и сносил их в ящики, стоявшие на улице.

- Мы скоро едем на юг, - сообщил Дамкин музыканту. - Осталось всего ничего: найти деньги на билеты.

- Мы тоже еще раз поедем. Вот запишем новый альбом, пока есть такая возможность, и сразу двинем. Так что, если окажетесь в Гурзуфе раньше, можете запросто договориться в каком-нибудь санатории о наших гастролях.

- Мы туда отдыхать едем, а не по санаториям бегать, - ответил Дамкин.

- А баб где снимать? - фыркнул басист. - Кстати, я тут вспомнил один занимательный случай. Входим мы во Фрунзенское. Мы с Олегом на гитарах поигрываем, Игорек по бонгам постукивает, у Паши сакс на шее болтается... Душевно так идем... Тут около нас начинает бегать стайка ребятишек. Радостные такие пацанята, прыгают, в ладоши хлопают! Мы сначала никак не могли понять, что происходит, чего им надо? И вдруг один из них выбегает вперед и кричит во весь голос: "Смотрите! Бременские музыканты! Они вернулись! Я же говорил, что они обязательно вернутся!"

Басист добродушно улыбнулся.

- Блин, до чего приятно, когда тебя любят дети! - сказал он. - И это уже не в первый раз.

- Дети - они такие, - пожал плечами Стрекозов. - Можно надеть мотоциклетный шлем, написать на нем "СССР", и в тебе сразу признают космонавта. То ли дело мы, литераторы! Нас, мастеров пера, узнать не так просто... И это при нашем-то профиле!

Дамкин продемонстрировал профиль.

- Ладно, - сказал Стрекозов. - Нам пора. Передавай привет остальным, когда вернутся.

- Оставайтесь, - предложил басист. - Сейчас ребята с пивом придут, посидим, пообщаемся...

- Мы бы с удовольствием, да дел много. Надо деньги искать на Крым, по редакциям бегать, гонорары выбивать.

- А этому доктору Сачкову, если он появится, дай бас-гитарой по голове! Из-за его дурацких историй Бронштейн весь испереживался!

- Договорились.

Соавторы душевно простились с музыкантом и покинули гостеприимное кладбище.

Глава следующая,

в которой Дамкина и Стрекозова приглашают на работу

Думаю, самая пленительная свобода, о которой только может мечтать человек на земле, в том, чтобы жить, если он того пожелает, не имея необходимости работать.

Сальвадор Дали "Дневник гения"

- Добрый день, Максим Максимович, - поздоровался Стрекозов с папой пионера Максима Иванова, встретив его в подъезде.

- Добрый день, - печально ответил Иванов-старший.

- Что-нибудь случилось? - спросил участливо литератор.

Иванов грустно посмотрел на своего собеседника.

- Ох, и не говорите! Вчера у нас на заводе такое ЧП случилось, что можно и партбилета лишиться! Несуны совсем уже обнаглели! Уперли через дыру в заборе два револьверных станка, за которые было уплачено валютой!

- Да, обидно, - согласился Стрекозов. - И куда только сторож смотрел?

- В сторону другой дыры. Там, кроме этих станков, в другом месте были доски свалены, их в основном и воровали. И кому только понадобились эти чертовы станки! - Максим Максимович горестно поправил очки. - Три года стояли у нас во дворе и никому не были нужны, и тут какой-то негодяй их украл! И ведь самое обидное, что использовать эти станки для своих целей он не сможет, уж очень они специфичные, разве только в металлолом сдать...

- Воруют у нас, что верно, то верно, - посочувствовал Стрекозов. - Еще классики русской литературы это заметили, когда у Достоевского в трактире кошелек украли.

- Да ладно, не будем больше об этом, - вздохнул Максим Максимович. Жена моя, кстати, передавала вам большое спасибо за утюг, очень была рада.

- Да не за что, Максим Максимович.

- Слушайте, Стрекозов, я краем уха слышал от нашего дворника Сидора, что якобы вас уволили с работы... В общем-то Сидор известный врун, но я не из любопытства интересуюсь.

- Да, действительно, такой факт имел место в нашей биографии. А что? спросил Стрекозов.

- Я в общем-то хотел предложить вам с Дамкиным работу. Корреспондентами в заводской малотиражке.

- Туда трудно устроиться, - сказал Стрекозов. - Мы однажды уже работали в такой газете, там большой блат нужен...

- Работали? Значит, знакомы со всей нашей спецификой? - не на шутку обрадовался Иванов-старший. - Выговор там через газету объявить, заклеймить несунов, алкоголиков, тезисы очередного съезда перечислить...

- Нет никаких проблем, - согласился Стрекозов, живо улыбаясь. - Это же наш хлеб. Кого пожурить, а кого похвалить...

- А ленинский принцип партийности знаете?

- Ясное дело! Лучше самого Ленина знаем! И не один принцип, а целых четыре!

- Вот и отлично! Нам на заводе как раз два корреспондента нужны! А на счет блата не волнуйтесь. Я ведь, простите, и есть директор этого машино-строительного завода "Заветы Ильича".

- Что вы говорите! А мы как раз на этом заводе однажды интервью брали у начальника цеха. Он под машину попал, легко отделался, ни единой царапины не получил. Интересный был материал!

- Так что вы подумайте...

- Я посовещаюсь с Дамкиным, и если он не против, мы к вам зайдем.

- Непременно! Жена вам будет так рада! Если честно, мы всегда думали, что вы пьяницы и хулиганы, а вы оказались симпатичными интеллигентными людьми.

- Спасибо...

- И Максим о вас хорошо отзывается!

- Максим - тоже молодец, - похвалил Стрекозов. - Тимуровец.

От его похвалы Максим Максимович прямо-таки расцвел.

Стрекозов простился с обрадованным директором Ивановым и, почесав в затылке, подумал, рад будет Дамкин новой работе, или ему так понравилось ничего не делать, что он откажется? Очень уж не любил этот Дамкин работать. Да и кто любит?..