Смерть Билла Штоффа

- Если кто к вам сунется, я ему сразу навешаю, - пообещал программист. - Не зря же я столько времени занимался боевыми искусствами!

- Арнольд, ты главное подожди, пока мы тебе знак подадим, вешать этому товарищу или нет, - попросил Стрекозов. - А то еще убьешь не того, кого надо.

- А какой знак вы мне подадите? - деловито поинтересовался Арнольд.

- Стрекозов ему первым по морде даст, - пошутил Дамкин.

Они вышли на "Смоленской" и неторопливо пошли по Арбату, выбирая место, где было бы удобнее продавать "Билла Штоффа".

Был выходной, по улице прогуливались москвичи и гости столицы. Говорят, что по Дерибасовской тоже прогуливаются, но разве так? В Одессе люди ходят по тротуарам, раскланиваются, снимая цилиндры, останавливаются, чтобы поговорить о погоде, рассказать последние новости о налетчиках да перекинуться парочкой шуток в одесском стиле.

В корыстной Москве все иначе. Здесь прогуливаться выходят не просто так, а для того, чтобы заработать деньги, или для того, чтобы их потратить.

На Арбате возле каждого дома стоят лотки с разной всячиной, молодые люди с неумно-коровьими лицами пожевывают жевательную резинку и пристально выискивают среди снующей туда-сюда толпы валютных иностранцев. Без покупки буржуйский гость столицы отсюда не уйдет. К его услугам матрешки, поварешки, покрашенные под самовар балалайки, картины непризнанных, но очень бородатых художников. В общем, чего только нет!

И среди прочего - ордена русских солдат, выброшенных на обочины жизни, пробитые каски и солдатская форма. Вернувшись куда-нибудь в Америку или ФРГ, радуются капиталисты, как дети, надевая красноармейскую гимнастерку, вешая на грудь Ордена Славы трех степеней.

Дамкин и Стрекозов месяца два назад писали об этом статью, где с горечью замечали, что вот они, те самые снаряды, которые долетели с полей Отечественной войны до наших дней. Гордись своими детьми, русский солдат-победитель!

Журнал, для которого они писали эту статью, ее не опубликовал. Да и если бы опубликовал, что изменилось бы? Все так же стояли бы на Арбате откормленные мордовороты, торгуя всем, за что можно получить столь необходимые для них "зеленые".

Друзья прошли мимо театра Вахтангова, возле которого общительные актеры, а то и просто люди с улицы, читали свои стихи и пели под гитары веселые песни. Здесь продавать свою книжку не станешь: слишком шумно. Нет смысла становиться рядом с фотографом, поскольку возможный покупатель будет постоянно на него озираться - не снимает ли он его скрытой камерой? Не следует выбирать себе место также рядом с каким-нибудь диссидентом, собирающим с прохожих подписи в защиту какого-нибудь академика Сахарова. Не пройдет и получаса, как приедут стражи порядка, и ты будешь иметь удовольствие общаться с этим диссидентом в переполненном "воронке".

Программист Карамелькин, изображая каратиста, шел несколько в стороне, внимательно осматривая улицу на предмет рэкетиров. Его кулаки были полусжаты, время от времени, видимо, чтобы не забыть, Карамелькин ставил блок против несуществующего удара и издавал неприятный утробный звук.

В поисках свободного местечка литераторы прошли половину Арбата, и вдруг под аркой одного из домов с надписью "Парикмахерская" обнаружили группу "Левый рейс".

Сидя на раскладных стульчиках, музыканты в акустическом варианте играли рок-н-ролл. Среди них литераторы с удовольствием обнаружили Шлезинского, который единственный из группы не сидел, а оживленно подпрыгивал, извлекая медиатором из гитары трепетные звуки.

Музыканты были окружены плотной толпой слушателей и почитателей. Соавторы с трудом пробились в первый ряд. Перед басистом, который виртуозно бегал пальцами по струнам контрабаса, лежал чехол от гитары, почти наполовину заполненный мелочью и мелкими банкнотами. Изредка в куче мелочи мелькали холеные червонцы.

- Ого! - с завистью сказал Дамкин. - Вот это я понимаю, кошелек!

Шлезинский взял последний аккорд и заметил литераторов.

- Дамкин! Стрекозов!

- Привет, Шлезинский! Круто ты сегодня поешь!

- Я всегда круто пою, - похвалился Шлезинский. - Мне только своей группы никогда не хватало!

- Еще немного, и мы сможем купить хорошую аппаратуру для собственной студии звукозаписи, - сказал Олег, наигрывая на гитаре вальс "Амурские волны". - Запишем несколько наших классных альбомов.

- Мы уже слышим это в течение трех лет, - заметил внимательный Стрекозов. - Потом деньги пропиваются, и приобретение аппаратуры отодвигается на неопределенный срок.

- Может, так оно и было раньше, - возразил гитарист. - А сейчас у нас есть администратор Дюша. Пробивной чувак! Он даже сейчас уже договорился с одним директором магазина об аппаратуре, на которой мы сможем поиграть, а потом отдать обратно.

- Зачем тогда покупать свою аппаратуру? - спросил Дамкин. - Не проще ли деньги пропить.

- Нет! - возразил Олег. - Своя аппаратура ближе к телу.

- А как вы узнали, что мы здесь сегодня играем? - поправляя бонги, висевшие на его шее, спросил очкастый ударник.

Да мы вовсе и не к вам пришли. У нас свое дело есть: продажа "Билла Штоффа".

- Неужели издали? - поразился басист.

- Ага. Мы сами себя. Отпечатали на машинке чистенький экземпляр, Бронштейн нарисовал картинки, Арнольд снял ксерокс!

Карамелькин, услышав о себе, подошел ближе.

- Привет, Карамелькин, - поздоровались рокеры.

- Дай нам четыре экземпляра, - сказал гитарист. - Сегодня же вечером под пиво почитаем вслух.

- А зачем четыре?

- Чтобы потом перечитывать!

- На, держи, - нежадный Дамкин протянул музыканту четыре книжки.

- Становитесь рядом, - предложил Витя. - Мы будем петь, вы - книжки продавать. А в перерывах между песнями - рекламировать роман века! Устоим знатный хеппенинг!

Зрители, недовольные тем, что "Левый рейс" перестал играть, шумно выразили свое нетерпение.

- Блин! Хватит болтать! Даешь рок-н-ролл!!!

Шлезинский взялся за гитару, саксофонист "пустил петуха" на своем блестящем инструменте. Гитарист кивнул бородатому басисту. Тот, зачем-то надев на руку перчатку, стал живо дергать за толстые струны контрабаса.