Страница 2 из 38
Джек Фондброкер - американский бизнесмен. Любит русскую водку и русских женщин. Самый любимый валютный клиент проститутки Зины.
Доктор Сачков - загадочный приятель художника Бронштейна. Вечно пьяный, он обожает делать всем своим знакомым подарки, от которых потом очень трудно избавиться.
Хачик - спекулянт армянской национальности. Если его вовремя не посадят, то после перестройки станет официальным советским миллионером.
Витя, Олег, Паша и Игорь - легендарная джаз-рок-группа "Левый рейс". Талантливые музыканты, но отменные бездельники. Группа часто разъезжает по Крымскому побережью, играет на Арбате, периодически выступает в разных Домах Культуры и дает домашние концерты, после которых приемные пункты стеклопосуды перевыполняют план.
Машенька, Оленька - девушки.
Люся, Надя - секретарши.
Толстая книга - большая папка, в которую литераторы помещают свои рассказы, афоризмы, стихи. Так называемые "Главы из романа", которые читатель с удивлением обнаружит в романе "Поросята", являются частями этой толстой книги. Все герои этих произведений выдуманы Дамкиным и Стрекозовым, любое совпадение фамилий, имен и происшествий является однозначно случайным!
Гурзуф - городок в Крыму. Маленький, но очень красивый. Любимое место отдыха литераторов Дамкина и Стрекозова, а также литераторов Асса и Бегемотова. Если бы мы не адресовали уже наш роман перечисленным в посвящении лицам, мы обязательно посвятили бы его Гурзуфу!
Пришельцы - по свидетельствам очевидцев, они бывают разные: розовые, пухлые и задумчивые или зеленые, ушастые и с антеннами на голове. А Дюша вообще твердо убежден, что пришельцы похожи на нас, только лысые и зовут их Аликами. В любом случае, инопланетяне появляются в романе по той простой причине, что без них так тошно жить на нашей скучной Земле!
Все персонажи этого романа не являются положительными, а некоторые и вовсе отрицательны (в том числе и Дамкин со Стрекозовым). Конечно, читателю было бы гораздо интереснее мысленно постоять у токарного станка вместе с передовым рабочим Сидоровым, распахать поле на тракторе колхозника Петрова, выйти в открытый космос с космонавтом Морковкиным... Но не все в нашей жизни происходит так, как хотелось бы! Именно поэтому в романе ничто не приукрашено, вся изнанка жизни показана так, как она есть, и пора переходить непосредственно к первой главе.
Глава первая,
в которой Стрекозов разоблачает культ личности
Культ личности осужден КПСС как явление, чуждое марксизму-ленинизму.
Советский энциклопедический словарь
Известный литератор Дамкин проснулся в своей пятикомнатной благоустроенной квартире ранним весенним утром. Блаженно потягиваясь на кровати, он встретил новый день широкой улыбкой и порадовался тому, что его жизнь продолжается.
"Какой сегодня славный денек! - думал он, жмурясь от солнечного лучика, проникшего сквозь бархатные занавески. - Может быть, у меня совсем уже нет памяти, но сегодня мой день рождения, это я помню точно!"
Дамкин вскочил и бросился на кухню, где у него висел отрывной календарь. С листа календаря на него доброжелательно смотрел известный литератор Дамкин.
Дамкин, веселясь, пририсовал Дамкину гусарские усы, а на нос пластырь, отчего портрет Дамкина сразу же стал выглядеть весьма побитым. Похвалив себя за искусное мастерство, Дамкин сварил черный кофе и два яйца всмятку, а потом, насвистывая рок-н-ролльчик старичка Элвиса, включил радио.
- Дорогие товарищи! Сегодня нашему дорогому и всеми любимому литератору Дамкину, лауреату тридцати двух премий, - вещал по радио бодрый комсомольский голос, - исполнилось...
Не давая комсомольцу раскрыть рот еще раз, Дамкин быстро выключил приемник. Он и сам прекрасно знал, сколько лет ему исполнилось.
Скушав обильно наперченное яйцо, литератор прошел в гостиную и включил телевизор.
- Нет нужды говорить еще раз, - говорила, сияя лучезарной улыбкой, хорошо знакомая Дамкину рыжеволосая дикторша по имени Света, - что заслуги знаменитого литератора Дамкина широко известны не только всему советскому народу, не только в братских странах социалистического блока, но и среди...
- Тьфу! - отреагировал Дамкин, нажимая на телевизоре самую большую красную кнопку. - Прошло всего несколько лет с тех пор, как мы купили телевизор, а как телевидение успело испортиться! Абсолютно нечего смотреть: кругом Дамкин и Дамкин! Достали уже!
Почувствовав, что пора прогуляться, Дамкин допил кофе и выскочил в коридор. Здесь литератор навернул себе на шею известный всему миру светло-коричневый шарф, снял со своего бюста пыльный цилиндр и вышел на улицу имени Дамкина.
Весь город был разукрашен яркими плакатами и красными флагами. Повсюду бросались в глаза транспаранты с лозунгами: "Дамкин жил, Дамкин жив, Дамкин будет жить!", "Дамкин - ум, честь и совесть нашей эпохи!", а также другие, которые в глаза не бросались, но однозначно создавали праздничное настроение.
Пройдя сквозь строй знамен, Дамкин вышел к памятнику Дамкина, выполненного в черном граните и представляющего литератора человеком с профилем государственного деятеля и фигурой античного героя. Возле одиннадцатиметрового памятника копошилась экскурсия иностранцев, и полная, перекрашенная в блондинку дама со значком Дамкина на пышной груди, поведав по-французски запутанную биографию великого писателя, теперь доносила до слушателей его насыщенную романами библиографию.
Французского Дамкин никогда не знал и знать не хотел, но слова "месье Дамкин" уловил и на всякий случай надел черные очки.
- Шарман! Шарман! - чирикали иностранцы, близоруко разглядывая монумент в лорнеты и снимая отдельные части гранитного Дамкина фотоаппаратами и видеокамерами.
Дамкин решил уже было, что все обойдется, как вдруг позади него раздался радостный мальчишеский вопль:
- Мамочка! Смотри! Это же сам Дамкин!
К Дамкину рванулась толпа поклонниц и поклонников, постоянно ошивающаяся на улице Дамкина. Фанатики размахивали его же книгами, на которых они мечтали поиметь автограф писателя.