Воровское небо

Хаким отвечал, не пренебрегая цветистыми выражениями светской любезности, только для того, чтобы заполнить паузу в разговоре и дождаться разъяснений. Но Шупансея, как ни странно, приняла эти его слова неожиданно близко к сердцу.

— О, я так рада, что ты согласен, Хаким! — воскликнула она и в порыве чувств даже взяла его за руку, хотя женщины-бейсибки обычно очень сдержанны и редко прикасаются к мужчинам. — Я боялась, что ты расстроишься!

— Расстроюсь? Я? Из-за чего? — Пораженный таким поворотом дела, Хаким чуть не забыл, о чем, собственно, идет речь, хотя теперь стало совершенно ясно, что близкий друг, которого это касалось, — он сам. — Я… Боюсь, я не совсем…

— О, прости. Я сама все запутала. Знаешь, Хаким, мне всегда так трудно придерживаться этикета, когда я разговариваю с тобой!

Она отняла руку и отступила на шаг, принимая церемониальную позу, такую неуместную в этой ситуации.

— Хаким! — сказала Бейса Шупансея торжественным, ровным голосом. — Нам чрезвычайно приятно сообщить, что ты назначен Королевским Посланником, нашим Торговым Представителем в Доме Славы Матери Бей.., вот так.

Хаким не был бы так изумлен, даже если бы она его ударила.

— Представитель? Я?

— Ну да. — Шупансея улыбнулась, снова оставив всякую торжественность. Она откровенно радовалась, что ей удалось приятно удивить своего доверенного советника и друга. — Соответствующие бумаги уже подписаны, и я наверняка успела опередить слухи, так что, уверена, сообщаю тебе об этом первой!

— Но, о Бейса, у меня нет к тому никаких способностей! Я — никакой не торговый представитель! Что я буду делать при чужеземном дворе? Рассказывать им сказки?

— Ты будешь делать то, что люди этого города умеют лучше всего, — твердо сказала Бейса. — Торговаться! Могу тебя уверить, что те царственные собеседники, с которыми тебе придется вести дела, не представят для тебя такой уж сложной проблемы при том опыте .который ты приобрел в Санктуарии.

— Но я ведь всего лишь сказитель. Я умею только рассказывать истории! А для того, чтобы стать аристократом, нужно нечто большее, чем роскошные одежды.

— Вот и Кадакитис говорил то же самое… Но в конце концов ему пришлось со мной согласиться. Торговый корабль был готов к отплытию уже неделю назад, а мы все не могли решить, кого назначить торговым представителем.

— Торговый корабль?

Нереальность происходящего, невероятность того, что ему предлагали, обволокли Хакима, словно густой туман. До сих пор он спорил, обсуждая просто некую умозрительную возможность.

Но упоминание о торговом корабле вернуло его на землю и придало всему разговору совершенно иное значение.

« — Ты хочешь сказать, мне придется уехать из Санктуария?

И обустраивать новый дом в чужих землях?

— Ну да, ведь если ты останешься здесь, от тебя будет мало проку как от торгового представителя! — Бейса рассмеялась. — Ах, я понимаю, это не может не пугать… Но разве не пришлось сделать это мне самой, когда я приехала сюда?.. Что такое, Хаким?

Рассказчик без сил рухнул в кресло, лицо его превратилось в маску отчаяния и безнадежности.

— О Бейса… Я… Я не могу на это согласиться.

Улыбка на лице Шупансеи угасла. Она выпрямилась и плотно сжала губы. От прежней беззаботной веселости не осталось и следа.

— Я не собираюсь обсуждать это с тобой, — холодно сказала она, но потом вдруг смягчилась. — Но что тебя не устраивает, Хаким? Ты никогда мне не возражал.

— Ты никогда не просила меня уехать из Санктуария, госпожа, — ответил он, качая головой. — Я уже не молод… Я слишком стар, чтобы учиться всему заново. Моя жизнь и так уже дважды кардинально менялась. Один раз, когда.., когда я впервые приехал в Санктуарии, и во второй — когда я стал твоим советником.

Я не смогу измениться еще раз. Я был таким проницательным и изворотливым здесь — но только потому, что знаю этот город, знаю людей, которые здесь живут. А среди нового, неизвестного…

В этот момент в комнату вошел сам принц Кадакитис.

— Я пришел присоединить свои поздравления к тем, что ты уже получил, Хаким. — О рукопожатиях не было и речи, но улыбался принц тепло и искренне.

— Ему не по душе назначение! — выпалила Бейса.

— О… — улыбка на лице принца угасла, он удивленно поднял брови, глядя на сказителя. — Я думал, ты воспримешь это как высокую честь, Хаким… Не говоря уже о том, насколько повысится твое положение в обществе.., и доходы…

— Мое место — в Санктуарии, — упрямо повторил Хаким. Отчаяние придало ему храбрости перед лицом королевской крови. — И, насколько я понял, вы сами подвергали сомнению мою пригодность для столь важного назначения.

— Вот видишь?! — Шупансея задохнулась от возмущения. — Я хотела наградить его за преданность, дать ему то, о чем многие не осмеливаются и мечтать, и вот чего я добилась! Какова благодарность!

— Ваше высочество… — начал было Хаким, но принц знаком велел ему замолчать.

— Я не сомневаюсь, что мы сейчас все обсудим и придем к согласию, — спокойно сказал принц. — Позволь мне переговорить с нашим новым посланником.

— Хорошо.

— Наедине, дорогая.

— Но… Пожалуйста!

Бейса вздернула подбородок и вышла, больше не сказав ни слова.

— Много воды утекло с тех пор, как мы впервые встретились, правда, сказитель? — сказал принц, делая вид, что внимательно разглядывает убранство комнаты.

— Да, ваше высочество.

Хакима настораживала предстоящая беседа наедине с властителем Санктуария, но он не мог не признать, что принц сильно изменился с того пыльного утра, когда он бросил несколько золотых монет бедному сказителю. Царственное лицо отметили знаки многих забот и печалей, которых не было прежде, в те дни, когда принц впервые появился в Санктуарии, но теперь Кадакитис говорил и двигался с такой уверенностью и скрытой силой, которых ему недоставало в те давние времена.

— Я действительно возражал против твоего назначения на этот пост, когда Шупансея впервые об этом заговорила, — признал принц. — Но, как следует поразмыслив, я, независимо от настояний моей леди, пришел к заключению, что ты просто прекрасно подходишь для этой должности… Более того, никто другой не справится с этим делом лучше тебя.

— Ваше высочество!..

Принц снова велел ему молчать.

— Подумай хорошенько, Хаким, — сказал принц, твердо глядя прямо в глаза сказителю. — Ты много лет был советником Бейсы Шупансеи, и теперь прекрасно знаешь обычаи и нрав бейсибцев и с плохой стороны, и с хорошей. Ты говоришь на их языке лучше всех небейсибцев, живущих в Санктуарии.

Принц помолчал, по его губам скользнула тень улыбки.

— Хотя у тебя и впрямь нет опыта работы посланником, но ты многие годы был сказителем и прекрасно умеешь без особых дипломатических уловок представить не правду или неприятную правду в благоприятном ключе, а то и вообще как удачное достижение. Все это говорит в твою пользу, но два других твоих качества перевешивают все — это честность и преданность.

Кадакитис быстро поднял руку, прерывая поток возражений, готовый сорваться с языка сказителя.

— Я знаю, вы, народ Санктуария, больше всего гордитесь своей ловкостью в мошенничестве и темных делишках.., что тоже как нельзя кстати придется тебе, как посланнику по торговым делам. И я ничуть не сомневаюсь, что ты не поморщившись заболтаешь кого-нибудь или перережешь чью-нибудь глотку, если решишь, что это нужно для дела. Так вот, в твоем нынешнем положении у тебя была масса возможностей предать Бейсу — по каким-нибудь личным мотивам или по принуждению, — но, насколько мне известно, ты ни одной из этих возможностей не воспользовался. И, по-моему, ты гораздо больше заслуживаешь доверия, чем многие из моих собственных советников, которых я сам и назначил. И, что еще более важно, ты, несомненно, очень любишь этот город. Твои чувства ко мне и даже к Шупансее могут измениться, но я не могу себе представить, чтобы ты сознательно сделал что-нибудь или позволил бы сделать что-нибудь, что пойдет во вред Санктуарию. И, как ни странно это звучит, я считаю, что, для того чтобы лучше всего послужить интересам Санктуария, тебе придется отсюда уехать. Ты станешь нашими глазами и ушами — нашим шпионом, если угодно — при дворе бейсибских правителей. Ну, что, сказитель, согласен ли ты сделать это ради меня.., или, лучше сказать, ради Санктуария?