Воровское небо

И сейчас колесо пестрело бесчисленными дырами и царапинами — результат тренировок Ганса со звездочками и метательными ножами. Ступица была особенно изуродована, но на стене вокруг не было ни одной отметины.

— Проклятье! Я так сосредоточился на том, чтобы раздобыть тебе пива и одновременно строить из себя хромого старика, что позабыл купить что-нибудь поесть. У нас что-нибудь осталось или ты уже все сжевал? Надеюсь, что к нам не забралась парочка здоровых крыс и не обчистила кладовку, а?

Нотабль оторвал от чашки мокрые усы и наградил Ганса холодным взглядом.

Стрик сидел один, как всегда — в синем. Перед ним, на столе с синей скатертью, красовались небольшой ящичек и лист пергамента, на котором лежали несколько человеческих волосков. Волосы и урну передал ему Ганс, который добыл эти предметы из личного кабинета колдуна Марипа. С волосами вышла загвоздка.

Для такого сильного мага, как Стрик, распознать их ауру было проще простого. И эта аура принадлежала не кому иному, как Марипу, хотя волосы были не темными и не седыми, а серебристо-белыми. Исследовав их, и Стрик, и Авенестра убедились, что волосы были живыми. Волосы Марипа. А истинным их владельцем.., вероятно, был Маркмор.

— Невероятно, — пробормотал чародей. — Той ночью я видел его вместе с Марипом, в подсобке у Ахдио. Он был жив, он разговаривал, рычал на своего ученика и даже раскрыл нам троим свое тайное имя — весьма ценный подарок, если бы он остался жив.

Но мы-то чувствовали, что он умер, и Марип временно вернул его к жизни. Это не мертвые волосы. Они взяты не у трупа и не у зомби. Это волосы Марипа. И Маркмора…

Голубые глаза мага уставились в стену невидящим взглядом.

Он углубился в свои мысли, не переставая поглаживать прядь волос, которую держал в пальцах. С тех пор, как Стрик появился в Санктуарии, он неустанно узнавал и выведывал все возможное о городе и его жителях, об их прошлом и настоящем. Маркмор приехал сюда раньше, как раз перед прибытием ранканского правителя, и стал самым могущественным и опасным волшебником в этом несчастном городе. Маркмор был, несомненно, талантлив, и, насколько Стрик успел разузнать, его ученику было ой как далеко до знаний и способностей своего наставника.

Огромные соломенные усы Стрика встопорщились, когда он шевельнул губами. Зазвучали едва слышимые слова. Может, проговаривание вслух способствовало размышлениям, перетасовке известных фактов и возведению на их основе гипотез и заключений. А может, это была просто привычка.

— Марип зачем-то вернул Маркмора. Это известно — я, Ахдио и Чолли видели их вдвоем, и верховодил у них не Марип.

Так о чем это говорит? Что они теперь — одно целое?

Он покачал головой.

— Нет.

И снова уставился в стену. Потом его водянистые глаза моргнули и оживились.

— Если только Маркмор не захватил тело своего ученика! Ну что за чудовище! Еще один Корстик, губящий юную жизнь! Но что самое мерзкое — он не убил его, а занял его тело, чтобы использовать… Пламень Чистый, какой страшный человек! Наш несчастный измученный город должен избавиться от него!

Время от времени глубокий вздох вздымал могучую грудь мага, размерам которой позавидовал бы любой борец. Стрик из Фираки разрывался между двумя желаниями. Его бремя — Цена, которую он заплатил за свое могущество, — было двояким. Первая половина навсегда скрылась под шапочкой, которую он носил, не снимая. А второй половине Стрик всегда неукоснительно следовал, потому что был обязан поступать именно так. Обязан. Он должен помогать людям и не вредить никаким способом. Другими словами, он использовал заклинания, которые причислялись к белой магии, и только их.

— Но., разве, не причиняя вреда Марипу-Маркмору, я помогаю людям? Разве не ради служения добру.., стоит попытаться — может, Ахдио мне поможет — попытаться лишить Марипа-Маркмора колдовской силы?

Торазелен Стрик из Фираки сидел один, облаченный в синюю тунику, синие лосины и синюю шапочку, и боролся сам с собой.

— Ганс, это ты, что ли?

— Спасибо, что не крикнул во всю глотку, Эбохорр. Слушай, ты, пожалуй, самый тощий из всех барменов в Санктуарии, а то и во всей стране!

— Снова начинаю полнеть, — пожаловался Гансу мужчина за стойкой «Распутного Единорога». — На такой работе скорее расползешься во все стороны, чем умрешь с голоду. Так что мне еще повезло. А ты как? Это же личина, так ведь?

В тени широкополой шляпы Эбохорр не видел, как его собеседник закатил глаза.

— По идее да. Вот, держи.

Морщинистая коричневая лапка вложила в четырехпалую руку Эбохорра фальшивый тигровый глаз.

Бармен покосился на камешек.

— По-моему, Скарт, у тебя кусок кожи слез.

— Чертова краска! Стрик просил тебя отыскать, где живет один тип. В общем, он хочет, чтобы ты рассказал мне.

Эбохорр кивнул, но непохоже было, чтобы это заявление привело его в дикий восторг.

— Понятно. Но я не нашел его. Этот парень сюда не заглядывал, и все мои попытки отыскать его логово ни к чему не привели.

Мне очень жаль, Ганс.

— Дьявол! А мне-то как жаль!

Скарт осмотрелся и остановил взгляд на моложавой женщине, которая скользила мимо столиков, разнося кружки, чашки и собирая плату.

— Силки неплохо выглядит. Чудно — я никогда еще не видел, чтоб на ней было столько надето! Как она работает, Эб?

— Хорошо работает. Многие посетители просто пищат от нее.

А она спокойно относится, если похлопают по заду, но терпеть не может, когда щиплются. Когда Харми недавно ущипнул ее, она расколотила об его башку почти новый кувшин. Залила его пивом с ног до головы и сшибла на пол, вот она какая! Потом заявилась ко мне и высказала все, что думала, — довольно громко, можешь мне поверить. Я сходил к боссу, и он вывесил вон то объявление.

Эбохорр указал подбородком на соседнюю стену. Ганс повернулся и удивленно охнул.

«ОТ ЩИПКОВ БОЛЬНО. УЩИПНИ — И ТЕБЕ БУДЕТ ЕЩЕ БОЛЬНЕЕ. ГАРАНТИРУЕМ.

Администрация».

— Эб…

— Умм?

— Чего там написано?

Эбохорр оторвал локти от стойки и повернулся к объявлению.

— От щипков больно, — раздельно и внятно прочитал он. — Ущипни — и тебе будет еще больнее. И подпись: «Администрация». — Он снова обернулся к Гансу, который не удержался от смешка. — То есть Стрик. Ну, и я, наверное. Надо спросить у него… Как ты думаешь, вхожу ли я в эту самую администрацию?

Длинное обвисшее перо закачалось на огромной шляпе.

— Лучше спроси у него самого. Эб, а Гралиса ты видел?

— А ты разве не слыхал? Он попытался нагреть не того человека. Он и еще несколько его друзей, хотя Гралис клялся, что он шел на дело в одиночку. Одним словом, свернули ему шею.

— Черт! Я-то думал попросить его мне помочь. — Ганс щелкнул коричневым дряблым пальцем по стойке бара. — Мне пора, Эбохорр. Спасибо. Ущипни от меня Силки.

Эбохорр уставился на пятно коричневой краски на стойке, потом поднял глаза на Скарта, который пробирался к входной двери, громыхая своей палкой по полу. Качнув головой, новый бармен протер стойку салфеткой, стирая свидетельство визита Ганса.

Двое юнцов привязались к старому калеке как раз тогда, когда он выползал из переулка на Серпантин. Молодцы оскалились в ухмылках, узрев несчастного старого придурка, который из последних сил цеплялся за свой посох, но все же ковылял на хромых подкашивающихся ножках.

— Эй, дядя, а шляпка-то у тебя недурная!

— Я заберу это перышко себе, ку-ку! Тебе оно ни к чему.

— Эта шляпа — все, что у меня осталось в этом мире, — проскрипел голосок из-под полей шляпы. — Она не продается. Славные мальчики, не трогайте меня.

Юнцы заржали.

— А никто и не собирается ее покупать, — заявил тот, что стоял слева, и шагнул вперед.

— Представь себе, дядя, какой ужас, — добавил второй, что хихикал, тонко подвизгивая, — ведь мы вовсе не славные мальчики!