Страница 82 из 145
Он несколько раз сморгнул, вспоминая, как его отношения с Сарой развивались почти так же - и чем все это закончилось.
Он тихо лежал в темноте, вслушиваясь в ровное, спокойное дыхание Марго в соседней комнате и стараясь успокоиться сам, планируя при этом следующий этап ее тренировки.
Он не слишком преуспел ни в том, ни в другом.
Глава 13
Кайнан Рис Гойер на веки вечные очутился в аду. Каждый из здешних обитателей, кто действительно мог разговаривать с ним, разумеется, уверял его, что это не так, но Кайнан все равно знал, что это именно ад, хотя он ничуть не был похож на все, о чем когда-либо брехали священники. Из здешних больше всех напоминал священника человек, которого звали Бадди, и тот сказал ему, что отсюда возврата нет - ни в свой дом, ни даже в эту проклятую битву против ведьмы, сражающейся на стороне взбунтовавшихся французов.
Его раздирало и грызло сознание того, что он был навсегда отрезан от всего и всех, кого он знал и любил. Короля, законы которого запрещают это, Кайнан мог бы понять. Но он не мог понять: если дьявольские проходы этой адской страны, открывающиеся прямо в воздух, можно заставить открываться так же регулярно, как восходит солнце, то почему же этот волшебник или демон, или адский дух, который ими управляет, не может открыть тот проход, который привел бы его домой? И все же Бадди сказал Кайнану, что он больше никогда не увидит милых холмов Уэльса или смеющихся глаз своего сына...
Раз сто на дню по меньшей мере, пытаясь понять эти дьявольские вещи, творившиеся вокруг и превосходившие всякое его понимание, Кайнан испытывал искушение совершить насилие хоть над чем-то. Но у него отобрали оружие. А без него он был меньше, чем человек. И даже меньше, чем самая заурядная деревенская девушка из Уэльса, которая по крайней мере носит при себе небольшой нож для хозяйственных надобностей.
Кайнан смирился со своим горем, со своей растерянностью, смирился с унизительным положением, в котором оказался - в сущности, с положением раба во владениях Сатаны, - и усердно трудился, зарабатывая те жалкие гроши, в которых он нуждался, чтобы заплатить за свою крохотную спальню и еду, состоявшую из риса и странных овощей. Ему отчаянно хотелось мяса, но он не мог себе его позволить на те деньги, что зарабатывал.
Несколько раз в день его ненависть к странным дьявольским птицам, обитавшим здесь - птицам с зубами в клювах, - особенно разгоралась, когда он видел, как они пожирали разноцветную рыбу, которую ему запрещалось ловить себе на пропитание. Если бы он не боялся навлечь на себя гнев короля за убийство одной из этих охраняемых птиц, он бы убил и съел одну из них.
Поэтому он таскал багаж богатых людей, поведение которых он едва понимал, а язык не понимал совсем, нашел себе вторую работу - подметать полы в этом сводящем с ума месте, в котором он оказался плененным, и тихо затаил в глубине души свое унижение, свой ужас и горечь. Каждый раз, когда он видел того ухмыляющегося наглеца, который первый рассказал ему, что с ним случилось, Который смеялся над ним, пока четверо сильных мужчин пригвождали его к полу...
Каждый раз, когда он видел человека, которого звали Кит Карсон, ему хотелось совершить нечто более серьезное, чем насилие. Ему хотелось совершить убийство.
Но он наблюдал, как этот человек занимался учебным боем в огромном светлом помещении, называемом "спортзалом". Он был ловким, сильным воином, а не просто негодяем. И если Кайнан хотел стереть пятно позора со своей чести, то это можно было сделать лишь внезапным, неожиданным нападением. Прежде Кайнан презрительно посмеялся бы над каждым, кто задумал бы столь коварный подход к делу чести, и заслуженно назвал бы его подлецом. Но Кайнан больше не находился на земле, где жизнь была простой и понятной. Он жил в аду.
Он толкал свою проклятую щетку вдоль проклятого пола, подметая этот проклятый мусор, стараясь не задевать проклятых нахальных туристов и постепенно наполняя свой мусорный бак на колесиках всевозможным мелким сором. Позднее ему нужно будет открывать неподвижные мусорные урны, расставленные вдоль Общего зала, и опорожнять также и их, таская пластиковые мешки из них в мусоросжигатель и перерабатывающий центр. Даже от этих незнакомых английских слов, которые на самом деле были какими-то не совсем английскими, у него болела голова. Кайнан никогда не умел хорошо говорить по-английски - его командир переводил ему английские команды, - но так называемый английский, на котором говорили тут...
Даже те слова, которые он считал знакомыми, означали не совсем то или вообще непонятно что.
Он оттащил свою щетку и мусорную тележку в ту часть Общего зала, которая называлась "Вокзал Виктория" - названную, как кто-то сказал ему, в честь королевы Англии, которая бесстыдно правила от своего собственного имени, хотя у нее был вполне подходящий муж, чтобы сидеть на троне вместо нее, - и заполнил еще один совок пылью и сором, опорожнив его в свою тележку. Взрыв смеха неподалеку заставил его заскрежетать зубами. Они смеялись не над ним, но Кайнан пребывал в таком отчаянии, что едва мог выносить звуки чужой радости. Они лишь напоминали ему, насколько он одинок.
Он поднял голову, против своей воли поддавшись искушению поглядеть на смеющихся. Компания мужчин в диковинных длиннополых костюмах и хорошеньких женщин в еще более диковинных платьях играла в какую-то странную игру, расставляя маленькие проволочные воротца с утяжеленными ножками, устанавливая две деревянные палочки с яркими цветными полосками, споря, кому достанутся деревянные шарики с полосками тех же цветов.
Судорога прокатилась по его телу. Он подумал, что сейчас делают его жена и сын. Учат ли деревенские мужчины мальчика, как обращаться с длинным луком и палицей, или же французы не оставили в живых достаточно мужчин, чтобы было кому возвратиться в деревню? Что станется с его семьей? Тошнота от пустых, беспомощных тревог снова охватила его, как бывало много, много раз за день.
Кайнан распрямил спину, чтобы не поддаться этому. Он был валлиец, солдат-ветеран. Он может оказаться потерянным, забытым и Богом, и святыми, но он не доставит Сатане такого удовольствия - смотреть, как он согнется под бременем страха и утраты, которое час от часу становилось все невыносимее. Кайнан тупо смотрел на играющих, недоумевая, чем именно занимаются вот эти вот демоны.