Новая кровь

Единственное выходящее на улицу окно первого этажа было узкой щелью рядом с обитой железом дверью. С другой стороны от двери располагалась зарешеченная ниша для фонаря. Камни в нише почернели от копоти, но фонарь не горел. Его не зажгли сегодня вечером, а возможно, не зажигали уже много недель.

Окно-щель рядом с дверью было предназначено для того, чтобы привратник мог взглянуть на пришедшего. Сейчас через него не было заметно ни малейших признаков жизни.

— Возможно, я ошибся, — неуверенно произнес Кхамвас. — Это должен быть дом Сетиоса, но я… я не уверен, что прав.

Напатанец склонился к своему жезлу, словно прислушиваясь, потом решительно сказал:

— Нет, я уверен, что это дом Сетиоса. Но, возможно, он больше здесь не живет.

Кхамвас шагнул к двери и вскинул жезл, чтобы постучать.

У Сэмлора вырвался короткий предостерегающий возглас.

Караванщик сжимал в руке кинжал — тот самый, который он забрал у убитого в «Распутном Единороге». Сэмлор держал кинжал наготове, пока они пробирались через Лабиринт, но не очень-то разумно стучать в дверь незнакомого дома с оружием в руках.

Хотя, с другой стороны, это Санктуарий. К тому же

Кинжал не входил в старые ножны.

— Ладно, давай, — сказал он Кхамвасу. Напатанец явно колебался. Он смотрел на караванщика и ждал, что тот предложит еще.

Потом напатанец кивнул. Стар повторила его движение. Девочка была словно загипнотизирована усталостью. Кхамвас дважды ударил жезлом по двери. Раздался глухой и какой-то бездушный звук — удар дерева о дерево.

— Похоже, в доме никого нет, — сказал Сэмлор. Его взгляд был прикован к покрытому разводами клинку. Клинку кинжала, который теперь стал его собственным; прежний хозяин уже не предъявит на него никаких претензий, поскольку получил хорошую плату — фут стали в грудь. В тусклом свете ламп разводы — светлая сталь и темное железо, — лишь угадывались. Сейчас Сэмлор не мог разглядеть этих разводов, даже если бы они вдруг и начали складываться в слова, как вопреки здравому смыслу ему уже дважды приходилось наблюдать.

Караванщик стряхнул с себя мрачную задумчивость, которая понемногу овладела им под покровом усталости. Он нуждался в отдыхе не меньше, чем Стар, а значит, ему нужно было так или иначе, но разобраться с этим делом сегодня.

— Смотри! — сказал Сэмлор. Кхамвас по-прежнему глазел на дверь, как будто существовала вероятность, что ее и вправду откроют, и это вызвало у него приступ раздражения. — Там никого нет, и…

Из-за двери послышался лязг металла, словно засов выдвинули из скоб. Дверь отворилась внутрь. Раздался противный визг — дверь держалась не на ременных петлях, а на бронзовых стержнях, вогнанных в косяк.

— Приема нет, — произнесла неясная фигура, возникшая в дверном проеме. К какой расе принадлежал привратник, было непонятно, но явно не к человеческой.

Это существо уступало в росте даже Стар. Его тело и длинный хвост были покрыты блестящим пепельного цвета мехом, но под мехом чувствовалось хрупкое, до странности худое тело. Лицо существа было чуть вытянутым, наподобие лисьей морды, а в глазах-бусинках не заметно было никаких признаков разума.

— Подожди! — окликнул Сэмлор хил Сэмт привратника, который уже начал закрывать дверь, и всунул ногу между дверью и косяком. — У твоего хозяина хранится имущество, которое принадлежит моей племяннице Стар.

— Приема нет, — повторило существо. У него за спиной виднелись еще одни двери, тоже обитые металлом, а между ними и входными располагалась небольшая прихожая, которую, возможно, в случае опасности предполагалось заливать чем-нибудь наподобие кипящей воды или расплавленного свинца.

Если только в доме было хоть одно живое существо, способное это сделать. Привратник говорил тонким пришепетывающим голосом, но грудь его не шевелилась.

— Он ненастоящий.

Кхамвас говорил словно издалека, а Сэмлор все никак не мог поверить в ужасающую определенность присутствия в этом доме привратника — не человека, и неживого.

— Это только видимость, как…

— Приема нет, — монотонно повторил привратник. Он дернул за дверь и с силой оттолкнул Сэмлора, несмотря на все попытки того удержать дверь.

— Я пришел за наследством Стар! — крикнул караванщик, метнулся обратно к двери и врезался в нее плечом.

Дверь глухо хлопнула о косяк, но не открылась ни на дюйм. Засов с лязгом встал на место.

— И я заберу его! — снова крикнул Сэмлор. — Невзирая ни на что!

Его голос эхом разнесся по улице, но в глубине дома не раздалось ни звука.

— На самом деле здесь никого не было, — сказал Кхамвас и прикоснулся к плечу караванщика, пытаясь его успокоить.

— С меня хватит, — мрачно сказал Сэмлор, потирая ушибленное плечо граненой рукояткой кинжала. — Я пытался удержать дверь, но это все равно что остановить лавину.

И он наугад ткнул кинжалом в узкое окно, словно змея, наносящая удар. Клинок не встретил никакого сопротивления, и никакого отклика его движение не вызвало.

— Тот, кто раскачивает камень, уронит его себе на ногу, — сказал Тьянуфи. Сэмлору показалось, или в голосе человечка действительно прозвучало предостережение?

— Я имею в виду, — поспешно сказал Кхамвас, стремясь смягчить гнев, который могли вызвать слова его маленького приятеля, — что это всего лишь часть двери, и не более того. Игрушка, не наделенная ни волей, ни мышлением. Привратник просто выполняет последний полученный приказ, точно так же, как арбалетный болт скользит по направляющей, когда хозяин спускает тетиву. Приема нет.

— Если мы войдем туда, — отчетливо произнесла Стар, указывая на дверь, — нас там… — девочка сдавленно кудахтнула и неестественно склонила голову, будто у нее была свернута шея. — Как цыплят, — добавила она, подняла голову и улыбнулась.

Сэмлор засопел. Он думал…

— Ну что ж, Стар, — сказал напатанский ученый, — я, пожалуй, способен на некоторое время обездвижить привидение-привратника… на достаточное время, чтобы мы могли проскочить через зону его действия. Я могу это сделать. Но думаю, что нам лучше не входить в эту дверь, пока мы не получим дозволение от Сетиоса.

И Кхамвас с девочкой понимающе улыбнулись друг другу.

Сэмлор подавил в себе порыв совершить какой-нибудь бессмысленный акт насилия. Чтобы не смотреть на своих спутников, он перевел взгляд на лезвие кинжала и начал самым рассудительным тоном:

— В таком случае нам лучше будет немного поспать…

— Да, действительно, — сказал Кхамвас. Он не то чтобы нарочно перебил Сэмлора — просто не заметил, что тот еще не окончил фразу. — Ни у кого из нас нет дела к самому Сетиосу. Нас только интересуют отдельные предметы, находящиеся в его распоряжении. Я хотел бы знать…

— Я хочу мой подарок сейчас! — заявила Стар. Судя по лицу, девочка закапризничала и вознамерилась настоять на своем. При этом то ли она слегка встряхнула головой, то ли белая прядь среди черных локонов шевельнулась сама по себе.

Сэмлор в гневе еще пристальнее уставился на клинок. «Войди туда», — гласили железные буквы. На улице было слишком темно, чтобы рассмотреть эту надпись, и тем не менее Сэмлор отчетливо ее видел.

— Чтоб вас всех Гекта уволокла в подземные воды! — яростно взревел сирдонец. Он рубанул воздух кинжалом, словно желая стереть надпись, змеившуюся по металлу. — Я не грабитель и не собираюсь становиться им только потому, что очутился в этом проклятом городе!

— Когда ты голоден, ешь то, что презираешь, — снова подал голос человечек. — Когда сыт — презирай, что хочешь.

— Дядя Сэмлор, все равно дождик начинается, — сказала Стар. Девочка светилась довольством: правота ее последнего довода была неоспорима.

Караванщик расхохотался.

Кхамвас растерянно замигал. Похоже, это неожиданное веселье напугало его ничуть не меньше, чем предшествовавшая этому вспышка гнева. Эмоциональные вспышки такого опасного человека, каким был караванщик, подобны треску плотины, сдерживающей бурный поток.

— Ну что ж, — осторожно произнес напатанец. -Я полагаю, с наступлением дня ситуация может измениться в лучшую сторону. Хотя, конечно же, никто из нас не замышляет кражу. Я хочу взглянуть на каменную плиту, покрытую письменами, а вы просто желаете вернуть наследство вашей племянницы, находящееся сейчас у доверенного лица, — каковое лицо, кажется, кстати, отсутствует.