Страница 19 из 45
Где вы, желанные, влажнещие вмиг?Всю прячетесь меж ног?Не любите, что я к вам напрямик,что стыд и остальное превозмог,Ну, что же, с вами мне не по пути,раз не приводит в Рим,где похоть — это тот же аппетит,что мы не хлебом — зрелищем творим.* * *Пока не обесчещёны,не требуют почету.Сопротивлялись женщины,не поддаваясь счету.Всё мало их, сочащихсясквозь пальцы и вообще.Любви учить учащихсяпродажности — вотще.* * *Я помню впечатленье первое,когда увидел эту стерву я.Она, с тяжелым подбородком,и с пухлой талией короткой,белела блядскою улыбкой,и представлялась мне голубкой,которой в этой жизни зыбкойбез пестика печально, ступке.И потому она готоваскакать на мне, как та Годива,но эта телом, как корова,и для меня сие не диво.То бабою Ягою в ступеили на курьих ножках в срубе,она пыхтела самоваром,опорожняясь самосвалом.Всю это было много позже,когда я годик с неё пожил.А до того дрянного временией не хватало только семени,которым я был переполнен,как исполин, который боленлетальной жаждой разрушенья,летевший в бездну размноженья.* * *Человек, предельно юный,без надежды на успех,он пускал на женщин слюни,гладя их курчавый мех.Он стареть не собирался,он по-прежнему желал,чтобы в небе оперялсяоблаков девятый вал.Одержимый воздержаньем,всяк противен был ему.Заполнял он звучным ржаньемнедоступное уму.Ошарашенные людиобходили стороной.Ну, а он, пуская слюни,пел привет стране родной,потому что языкастымон был только для страны,где читательские кастыинтеллектом не дурны.Так и жил он, незаметноперекрикнув океан,с бурями аплодисментов.Бурю выдержал стакан.* * *Я не спрошу: «За что?»,Но я спрошу: «Зачем?»,когда мой Бог сочтет,что время мне врачейсозвать вокруг себяконсилиумом силы,что с жадностью собакза мясо укусили.Cпрошу: «Какой же смыслв дурных переживаньях,застопоривших мысль,замедливших жеванье?»И мне откроет Бог,не истину, а суть,где я в бараний рогхоть скручен, но не жутьмной овладеет — нет!а радость оттого,что мною мир воспет,звенящий тетивойАмура, что не Бог,а богочеловечек,народы между ногпозором изувечил.Бог оживил менядо самой смерти дальней,и не залил огняв священном храме спальни.* * *К любой мне хочется прилипнутьили прильнуть, или прилечь,снять кружевную пелеринус безумных бёдер, с гордых плеч.Как грустно мне, что недоступномне ваших бёдер большинство,что брать вас силою — подсудно,что грех в вас видеть Божество.Без ваших жизней междустрочных,без ваших маленьких смертейни жизни мне, ни смерти. Точнокак вам — ни крови, ни детей.* * *Меня пизда волнует больше смерти,наверно потому, что в ней и жизнь,и смерть. Она мой облик метити миру кажет, крикнув, покажись!И я послушно строчками являюсь,а в них — она, властительница дум.Нет, не в ногах, я между ног валяюсьвымаливая крупный план их, zoom.* * *Хоть Бога правота неоспорима,но как подчас печальна правотаразлуки с той, что прячется незримо,до времени, пониже живота.О, как она была прекрасна и влажна,как жаждала меня, как восторгалась!Её хозяйка восседала так важна,в самовлюбленном ритме возгоралась.Ты взгляд не отводила, ты светилав ночи знакомства нашего луной,которая приливом нас сводилакоторая за губы нас схватилаи намертво их склеила слюной.