Осень прежнего мира

Следовало бы, конечно, задуматься, почему их шесть… но так было написано в летописях Оннда: «и шестеро мудрецов, собравшись, утвердили закон и предложили всем окрестным государствам мир». Остатки первой — высеченной в камне — летописи Оннда и Федерации тщательно охранялись в Музее Оннда и пережили все три случая, когда богам было угодно, чтобы Оннд был захвачен неприятелем.

…Вступительный «экзамен» был прост. Одна из целительниц (в отличии от её родного Шантира, здешние почти все были женщинами) поговорила с ней, «прислушалась» к своим внутренним чувствам и, взяв с Коллаис символическую плату, выдала ей лицензию на право исцеления в Оннде.

— Если вам угодно, — пояснила она, — то можете приступить к работе прямо сейчас. У нас в больнице всегда полно работы. Много вам здесь не заплатят, зато практики будет достаточно.

Коллаис кивнула — что-что, а практика нужна. То, что работа будет довольно грязной и неблагодарной, отчасти даже хорошо. Может быть, удастся найти способ отыскать… но об этом думать было нельзя. Огненная игла сразу же вонзилась в основание черепа и Коллаис постояла некоторое время, закрыв глаза.

— Вам нехорошо? — участливо спросили её. Не открывая глаз, Коллаис ответила: — Благодарю вас, это дорога. Мне пришлось долго путешествовать.

Чьи-то пальцы прикоснулись к её голове и пульсирующая боль прошла.

Пора было приниматься за работу.

В тот же день Ользан проснулся с мыслью:

«Сегодня».

Что-то должно было произойти сегодня. Все три ночи он осторожно захаживал во Дворец Мысли, но листок, который он оставил на доске объявлений, исчез тем же вечером. Для успеха рискованного замысла Ользана было необходимо, чтобы обладатель его наброска сам отыскал его.

Иначе… он уже не сомневался, что на Коллаис лежит какое-то странное, но мощное проклятие.

Проклятия! Самая обширная, чудовищная и отвратительная отрасль магии. Где каждая ошибка может стать последней, и приходится молиться, чтобы смерть была мгновенной.

Судя по его собственным ощущениям, проклятие, словно чума, передавалось и другим людям. Подробно подумать об этом ему придётся потом… если будет это «потом». План, который он составил, мог сработать. Ну, а если Коллаис решит уехать из Оннда… что ж, ему, Ользану, придётся следовать за ней тенью. Или пасть вместе с ней, если и когда Коллаис совершит роковую ошибку.

Какую именно — он не знал. Понятно было одно.

Проклятие спускалось с незримой привязи словом.

В тот же день она отыскала возможность проверить «правильное» заклинание. В отделении для безнадёжно больных лежал лесоруб с заражением крови. Чрезвычайно редкий случай, подумала Колаис, морщась от запахов крови и распада, что неизменно сопровождали подобные помещения.

Ни ароматические травы, ни маски не помогали полностью избежать соприкосновения с неизбежными явлениями, сопровождающими смерть.

Судя по всему, лесорубу дали что-то обезболивающее. На него было страшно смотреть и, вероятно, ему полагалось испытывать невероятные мучения. Но он лежал тихо, в забытьи и даже улыбался. Что ж, подумала побледневшая Коллаис, в этом есть какой-то смысл. Ей не доводилось видеть медленной смерти. Войны в Шантире не были редкостью, и многие из воинов либо выздоравливали — от прикосновения ли целителя или своими силами — либо умирали сразу.

Кроме неё и лесоруба, в комнате никого не было.

И искушение победило.

Мысленно простившись со своей профессией, Коллаис присела перед умирающим и сосредоточилась. За несколько часов ей довелось прочесть лишь пару лёгких заклинаний, так что сил должно было хватить.

Решившись, она прикоснулась к лихорадочно горящему лбу и произнесла заклинание. Заменив два слова из его середины на те, что «подсказал» Олли.

Слабо-розовый туман заклубился над дровосеком и Коллаис физически ощутила, как заклинание «выкачивает» её магические силы. Поднялся и рассеялся слабый туман и всё было кончено.

Перед ней лежал здоровый, спящий человек. Он был измождён — борьба с подкрадывающейся смертью не прошла для него даром — но был совершенно здоров. По всему видно.

Коллаис захотелось запрыгать от радости — и от того, что всё получилось, и от того, что никто не застиг её, экспериментирующей над человеком. Но тут рука опустилась ей на плечо и девушка едва не вскрикнула от ужаса.

— Где вы выучили это заклинание?

Коллаис, всё ещё лишённая дара речи, с трудом поднялась с колен и оглянулась. Целительница — невысокого роста, почтенного возраста и немалого ранга испытующе смотрела на неё. Невероятно трудно было отвести взгляд от её внимательных серых глаз.

— Меня зовут Эллаир, — представилась целительница. — Пока Верховный Целитель в отъезде, его замещаю я. Мне никогда не доводилось слышать подобное прочтение…

Она склонилась над дровосеком и внимательно осмотрела его.

— Поразительно! — воскликнула Эллаир. — Мы все будем вам благодарны, если вы и нас научите подобному. Его — она кивнула на спящего — доставили сюда четыре часа назад, уже в безнадёжном состоянии.

— Меня… — язык трудно повиновался Коллаис, и предстояло ещё придумать правдоподобное объяснение. — Я училась целительству неподалёку от Шантира. Там меня и научили.

— Идёмте, — Эллаир поддержала Коллаис за руку. — Вы растратили все силы, дитя моё. Вам необходимо отдохнуть.

— Кроме того, — добавила она, закрывая дверь в комнату, — теперь в Оннде есть человек, который ежедневно будет молиться о вашем здоровье.

Сил Коллаис хватило только на вялый кивок. Она устала так, словно сутки бежала в полном боевом облачении.

Всегда немного грустно осознавать, что работы закончена. Барельеф был восстановлен на славу, и, помимо благословений жреца (милость его гневного покровителя никогда не бывает лишней), была награда и вполне материальная. Не золото: никогда Храмы не расплачивались презренным металлом. Драгоценные камни. Все — из добровольных пожертвований Храму.

Перед закатом солнца в Храме должна была пройти служба. Посмотреть бы, подумал Ользан, любуясь великолепной архитектурой, но некогда. Обращаться в другие Храмы Оннда сейчас не стоит: Элиор ревнив. Надо либо выждать изрядное время, либо уйти в другой город. Последнее было привычным: вот уже четыре года Ользан странствовал из одного города Федерации в другой. Если не находилось иной работы.

А работу найти не так-то просто.

Он обернулся ещё раз у символических ворот, открывавших вход к Храму, как чей-то вежливый — но исполненный скрытой угрозы — голос окликнул его со спины:

— Не вам ли, любезнейший, принадлежит это творение?

Ользан обернулся и встретился глазами с широкоплечим молодым человеком, в богатой одежде и с небольшой бородкой. Хотя он и улыбался, глаза оставались ледяными, а в руке он держал эскиз Ользана.

Герб Шантира, перечёркнутый крест-накрест жирными чёрными линиями.

Если бы я испугался, он заставил бы меня съесть этот эскиз, подумал Ользан, спокойно выдерживая взгляд незнакомца. Лёд в глазах последнего немного подтаял, но в голосе продолжала звучать враждебность. Он опустил руку с зажатым в ней эскизом и медленно скомкал его.

— Мне, — признался Ользан.

— Тогда потрудитесь объясниться, — приказал незнакомец и Ользан уловил призвук того же акцента, который он слышал в таверне несколько дней назад. — Я не привык, чтобы шутили над гербом моей страны.

— Идёмте, — Ользан указал в сторону моря. — Я знаю одно уютное место, где мы можем побеседовать. Подождите немного, — он подозвал храмового слугу и передал ему конверт вместе с мелкой монеткой. Мальчишка кивнул, довольный, и умчался — относить послание по адресу.

Незнакомец презрительно хмыкнул. Решил, наверное, что я подмогу вызываю, — подумал Ользан, сдерживая улыбку.

— Идёмте, — повторил он и отправился первым.

Шёл он спокойно и не оглядываясь. Его новый спутник следовал позади — молча и нахмурившись. Было очевидно, что он намерен получить ответы на все свои вопросы.