Издалека

Тихо.

И это тоже испугало его. Любое магическое воздействие, пусть и слабое, неизбежно оставляет следы. А ведь подобная концентрация духа позволяла ощутить, как в дальнем крыле монастыря зажигали магический огонёк…

— Да, будь ты неладна, — вновь шепнул он и вытер пот со лба.

Наклонился к книге.

«Теперь, читатель, когда ты признался в своих страхах, прочти историю моей жизни. Как бы ни старался ты отвлечься от моего дневника, ты вернёшься к нему. Потому что я предлагаю на твой суд легенду, которая не оставляет меня в покое. Постарайся взглянуть на события моими глазами, поскольку те, кто считает меня олицетворением всех бед, даже не пытаются сделать это».

— Интересно, кто ты такой? — спросил читавший и вновь захлопнул том. — Кто ты такой и откуда взялся на мою голову?

В дверь постучали.

— Учитель, — вошедший монах поклонился, держа руки у груди. — Всё готово к занятию.

Читавший кивнул и, когда монах удалился, спрятал дневник в свой личный тайник. Не потрудившись часок–другой, взломать его было бы трудно.

Проходя мимо двери в свою библиотеку, он легонько постучал в дверь условным стуком. Не то зачитаются, и беды не миновать.

— Ты хочешь, чтобы я осмотрел тебя? — целитель Шассим–Яг удивлённо взмахнул крыльями. — Что могло случиться такого, чего тебе самому не удалось бы почувствовать? — и, подняв в комнатке крохотный ураган, опустился на сиденье–насест.

— Почему бы попросту не выполнить мою просьбу? — отозвался читавший ворчливо. — Ну и дует тут у тебя…

Целитель повернул голову с огромными золотистыми глазами в сторону окна, и то медленно затворилось. Скрипнула, поворачиваясь, задвижка.

— Как скажешь, — целитель едва слышно прищёлкнул. — Подойди–ка поближе, повернись ко мне спиной и не шевелись. Никогда бы не подумал…

Голос отдавался у человека где–то в глубине головы. Слабое тепло обтекло затылок и постепенно разлилось по всей голове.

— Всё, — прошелестел целитель. — Можешь поворачиваться.

Перья на его голове сложились узором задумчивости.

— Ничего, — пояснил он, глядя читавшему в глаза. Сидя на насесте, он мог смотреть сверху вниз. — Ну как, расскажешь, что стряслось?

Его собеседник почесал в затылке.

— А ты умеешь хранить тайны?

Глаза моргнули.

— Разумеется. От тебя ничего, кроме великих тайн, и не услышишь. Не считая, конечно, легенд о твоём великом предке…

Скрипучий хохот раскатился под сводами черепа читавшего. Ради всех богов, подумал тот, вздрагивая, неужели он не может смеяться приятнее? Ведь нарочно же так делает!

— Ну ладно. Пойдём, — и читавший подставил левую руку. Целитель перелетел на неё. — Всё время забываю, какой ты тяжёлый.

— По–прежнему хвастаешь своей силой, о почтенный учитель? — целитель аккуратно обхватил предплечье огромными когтями. Ему казалось, что он сидит на каменной скале.

— Должен же я ощущать своё превосходство, — и читавший, погасив лампу, двинулся вниз по крутой винтовой лестнице. Лунного света было вполне достаточно. Видят боги, он собирался выкроить себе этой ночью пару часиков для сна.

Знать, не судьба.

— Норруан будет знать о его прибытии, — заметил человечек, облачённый во всё зелёное. Голова его напоминала одуванчик: снежно–белые волосы, торчащие во все стороны.

— Не стоит произносить это имя вслух, — отозвался страж Севера, недовольно поморщившись. — Хотя вряд ли он его услышит с такого расстояния… — он был высок и, несмотря на возраст, весьма подвижен. Разговор происходил на вершине дозорной башни — оттуда виднелись расставленные спиралью горные пики на севере и вечно обложенное тяжёлыми тучами небо на северо–востоке.

— Всё уменьшается? — спросил человечек, глядя в ясное и выбеленное солнцем летнее небо. Впрочем, здесь теперь всегда лето. По ту сторону Реки — пекло и иссушённая до пыли земля; на западе, за Семью Холмами — болота, уходящие, куда хватает глаз. Пустыня не смогла пересечь Реку, а вот болота постепенно ползут на восток.

— Так сразу этого не заметить, — отозвался страж. — Хотя, конечно, две Башни мы оставили всего месяц назад. Двое часовых погибли, остальные отступили.

Он оглянулся, в поисках Иглы. Как всегда, строго на юге. За Рекой вся магия теряет силу с каждой милей, равно как и в глубинах болот, но мир на этом берегу остаётся прежним. Несмотря на ничтожную армию и сильно поредевшее население, Зивир, край чудес, что некогда простирался на тысячи миль во все стороны, ещё может сопротивляться.

— Куда должен прибыть гость? — спросил человечек. Звали его Аймвери, и он был последним из Повелителей лесов. Да уж… его царство, последний сохранившийся лес Зивира, вскоре может остаться единственной его живой частью.

А потом…

— Как обычно, — страж махнул рукой в сторону чёрно–фиолетового пятна на северо–востоке. — Это уже третий. С каждой их неудачей Зивир становится всё меньше и меньше.

— Я слышал, — медленно произнёс лесной житель, — что все предсказания уготовили нам гибель. Позже из пыли и грязи сможет восстать новый мир, не менее прекрасный, чем Зивир. Дескать, надо идти к Нор… к нему в крепость и просто сдаться. Поражение всё равно неизбежно.

— А ты как считаешь? — страж перевёл взгляд на человечка.

— Я считаю, что надо пытаться. Мы не приводим Гостей силой. Они идут сами. Осознавая риск. Но раз уж идут — почему надо сдаваться немедленно?

Некоторое время страж смотрел на Иглу, что вонзалась в облака во многих милях отсюда. Ясное доказательство того, что магия жива и есть ещё надежда. Как и столетия раньше, Иглу прекрасно видно с любой точки Зивира — спасение мореходам и заблудившимся путникам…

Читавший вздрогнул и отошёл от зеркала. Оно вновь стало зеркалом, и сцена, только что разыгравшаяся в его глубинах, растаяла так же незаметно, как и возникла.

— Интересно, — прошелестел в голове голос Шассима. — Очень интересно.

— Так ты тоже видел?

Целитель долго смотрел на собеседника, глаза его чуть померкли.

— Не только видел, но и запомнил, — уточнил он. — Кстати, Унэн, не мешало бы всё это записывать. Чёткие образы, запоминающиеся лица. Однако я уверен, что мы видели не Ралион.

— Тоже мне, открытие, — усмехнулся именуемый Унэном. — Это сразу видно. Ни таких гор, ни Иглы здесь не было, и о них никогда не слышали.

— Торопишься, — целитель пошевелил «ушами» (что были на деле перьями), — торопишься. Во–первых, ты здесь не так долго. Во–вторых, я ещё помню предания о чём–то наподобие их Иглы. Нет, дело не в пейзаже.

— Я понял тебя, хотя и не знаю нужного слова.

— Верно. Ощущение реальности совсем иное. Тот мир жив и полон энергии, но он другой.

— Ну не знаю, насколько он жив, — читавший с сомнением посмотрел на книгу. — Судя по их диалогу, от него мало что осталось. Но другой мир… мне становится как–то не по себе.

Он посмотрел на закрытую книгу.

— Обложка, прочная, словно камень, — пробормотал он. — Нигде я не видел такой кожи. И такого дерева. И такой бумаги. Выходит, можно путешествовать между мирами? Я хочу сказать, совершенно различными мирами?

— Странно, что это тебя удивляет, — заметил целитель. — В конце концов, откуда взялись ты и твой народ?

— Это совсем другое дело, — возразил Унэн. — Путь созвездий — это… — он осёкся.

Дверь раскрылась и на пороге появилась Достопочтенная Айзала.

— Сейчас меня будут бить, — шепнул Унэн целителю и медленно поклонился, изображая на лице сладкую улыбку.

— Моё почтение, Айзала, — он вновь поклонился. — Вам тоже не спится? Могу предложить чаю.

Айзала, Жрица Триады, бесшумно вошла в кабинет Унэна, где запах пыли и ароматических трав невозможно было истребить никакими проветриваниями. Одета она была в повседневное платье, однако на груди у неё висел амулет со знаками всех трёх культов. Афамис, Гвайя, Ирсерана. Непроизносимые имена. Приручающая, Вестница, Молчаливая. Так их звали вслух.