Страница 64 из 102
Вечером Норрен и Ромбар выехали на укрепления и поднялись на насыпь, чтобы посмотреть на врага поближе. По всей долине горели костры, затягивая окрестности сизым дымом, торчали сотни шалашей, придававших ей сходство со сжатым, но не убранным полем. На пригорке у самого берега реки возвышался белый шатер с черно-желтым гербом рода Лотварна, окруженный группой походных палаток.
Двое мужчин поначалу стояли молча. Каждый рассматривал открывшуюся картину, обдумывал увиденное, делал прикидки и выводы.
- Их численность втрое больше нашей, Ромбар, - нарушил молчание Норрен.
- Думаю, они стоят и за излучиной, - отозвался тот. - Для нас важно, что расстояние между скалами и берегом не позволит им атаковать одновременно.
- Странно, что они не пошли западным берегом. На этом берегу им нечего есть.
- Госсар предвидел трудности с переправой. С той стороны Тиона мало леса для плотов. Кроме того, я слышал от Вальборна, что голодные уттаки злее дерутся. Наверное, и Госсар это знает. - Норрен вновь перевел взгляд на долину, усеянную уттаками.
- Даже сейчас, когда уттаки здесь, я не могу поверить, что они способны подчиняться чьим-то приказам, выполнять чью-то чужую волю, - сказал он. - Если это магия, как ты утверждаешь, Ромбар, тогда как она действует?
- Как? - переспросил его Ромбар. - Давай вспомним, почему люди бывают рады исполнять чужую волю. Корыстные мотивы пока отбросим, не все определяется только ими. Представь себе, что уличный нищий надел твою одежду, Норрен.
- Представил. - Улыбка, прозвучавшая в голосе Норрена, дополнила его ответ.
- Нам с тобой он смешон, - подтвердил Ромбар, - но сам он слишком убог, чтобы понять это. Он любуется собой в зеркало и видит, что стал и красив, и велик, почти правитель. Так?
- Возможно.
- А теперь представь себе, как некая личность,
слишком мелкая, слабая и невзрачная, чтобы иметь свои цели и свою волю, воодушевляется чужими целями и исполняет чужую волю. Ты, наверное, видел это и сам?
- Видел. Положение такое.
- А для чего ей это нужно? Приняв в себя чужую идею, эта личность кажется себе и незаурядной, и значительной. Бывает, что и время сменилось, и творец забыт, а она все шумит, суетится...
- Но при чем тут уттаки, Ромбар?
- Без магии они слишком примитивны даже для того, чтобы воодушевляться чьими-то чужими целями. Зачем им послезавтрашний день, когда есть сегодняшний?! Их головы пусты, но магия Каморры заполняет эту пустоту. Она помогает им подняться до уровня, пригодного для возвеличивания себя путем участия в чужих замыслах, особенно таких, где есть захват и грабеж. Уттаки это идеальные исполнители, живущие волей своего вождя. В каждом уттаке благодаря магии есть частичка воли Каморры, его жажды власти, неудовлетворенного честолюбия. Они - его меч, его пальцы до тех пор, пока действует магия.
- Ты говорил мне в Цитионе, Ромбар, что эту магию можно уничтожить - вспомнил Норрен. - Ты знаешь, как это сделать?
- Конкретно - нет, но мы с Альмареном предположили, что это можно сделать с помощью камней Трех Братьев. Сейчас он ушел на Керн за Красным камнем, а я, как видишь, здесь.
- От него не было никаких известий?
- Нет. Дорого бы я дал, чтобы узнать, как у него дела. - Ромбар нахмурился и устремил взгляд на север, за горизонт, туда, где оставил своего молодого друга. - Знаешь, что меня беспокоит, Норрен, - все разведчики утверждают, что Госсар ведет уттаков один, без Каморры. Боюсь, этот босханец всерьез занялся поиском камней.
- Думается мне, что нам не следует слишком уж рассчитывать на твоего приятеля, - высказался Норрен. - Мы с тобой - воины, враг - перед нами. Что м можем сделать, чтобы получить преимущество? Как предугадать действия врага и помешать ему?
- На месте Госсара я бы не вступил в бой сразу, - подхватил мысль Ромбар. - Я выждал бы несколько дней, пока защитники не устанут сидеть на укреплениях и не ослабят бдительность.
- Ромбар! - неожиданно сказал Норрен. - Разве нам что-нибудь мешает начать бой, когда это нам удобнее?
Ромбар быстро повернулся к нему:
- А ведь ты прав, Норрен. Чего Госсар никак не ожидает, так это того, что мы начнем бой первыми. В этом бою мы, конечно, не победим, но у нас другая цель - нанести врагу как можно больший урон и отступить в город.
- Когда, по-твоему, лучшее время для нападения?
- Завтра утром. Но вряд ли мы успеем расставить силы.
- Успеем, - твердо заявил Норрен. - Как бы ты спланировал этот бой?
- Сначала нужна вылазка, лучше - внезапная, чтобы втянуть дикарей в стычку до вмешательства Госсара со своей магией. Разгоряченными уттаками наверняка труднее управлять. Затем передовое войско должно отступить к насыпи и заманить дикарей под стрелы наших лучников. Если это удастся и дикари полезут на укрепления, их следует сдерживать, пока есть силы. Именно здесь я планировал бы поубивать как можно больше уттаков.
- А дальше?
- Нужно вовремя дать сигнал к отступлению, чтобы предотвратить потери в пеших войсках. Конница и клыканы прикроют их отход и внесут свою долю в убавление уттаков. Затем конница уйдет в город, и можно будет подсчитывать наши достижения и потери.
- На словах это выглядит заманчиво... - с сомнением произнес Норрен. - А на деле?
- Если бой пройдет по плану, соотношение сил выровняется в нашу пользу, а насколько - здесь все зависит от мужества воинов и руководства боем. Но любой приказ, отданный неточно или не вовремя, может привести к разгрому наших войск. Конечно, есть риск потерять все, но и выиграть можно немало.
- При таком соотношении сил риск неизбежен. - Нотки сомнения исчезли из голоса правителя Цитиона. - Мы должны использовать этот случай, другого может не представиться.
- Тогда - за дело, - поддержал его Ромбар. - Нам нужно многое успеть до темноты.
Утро перед битвой выдалось ясное и по-осеннему холодное. Риссарн встретил его в небольшой лощине к западу от Босхана, где ночью укрылась конница Ромбара. Воины в боевых доспехах, вооруженные пиками и мечами, расселись по склону в ожидании сигнала, кони в кольчужных сетках, прикрывающих шею и грудь, стояли на дне лощины, привязанные к кустарнику. Кое-кто из воинов спал прямо на траве, наверстывая бессонную ночь, но таких было немного. Прочие сидели небольшими группами и односложно переговаривались, а то и попросту молчали вместе, подчиняясь полуосознанной потребности чувствовать рядом товарищей по оружию.